Глазами пришельца

— Отчёт об этой экспедиции засекречен, — напомнил Рад.

— Ещё бы! — воскликнул Людвиг. — Ведь мы проникли в мир, где не было никакого матриархата. Женщина — хранительница огня и очага! Дети, ведущие родовую линию от матери! А на деле, жалкие рабыни, отвечающие за огонь. Еда для племени в голодные годы. И дети, зачатые от вождя. Мы попали в мир Львов, где правили мужчины. Где гарем имел вождь, а не верховная воительница. И другим воинам доставались лишь беременные женщины, которых они оберегали. И не столько их, сколько неродившихся воинов. Тот мир повторяет наш с точностью до наоборот. Нам не повезло. Мы живём в мире Гиен. На заре человечества в нашем мире преобладали женщины. Их рождалось катастрофически больше, чем мужчин. Да что тебе рассказывать, ты же бывший археолог. Женщины-воины держали возле себя мужчин, как комнатных собачек.

— Это диктовала жизнь! — воскликнул Рад. — Женщины вынуждены были охранять более слабых мужчин, как производителей, чтобы не угас род человеческий.

— А кто сделал мужчин слабыми? — усмехнулся Людвиг. — Ты не задумывался, почему так скудно освещается в нашей истории период культурной революции? А там есть что изучать. Женщины, решив поднять процент рождаемости мужчин, так увлеклись этим, что оказались в более чем скромном меньшинстве. Вот тогда мужчина стал человеком. Он начал показывать свою львиную сущность. Ты, наверное, не знаешь, что в те времена женщин стали воровать для нелегальных борделей? Представляешь: женщина — секс-рабыня. И не какая-то там автоматическая Путана, а настоящая, из плоти и крови.

— Я не хочу этого слушать! — Рада трясло от такой ереси.

— Тебе нечего бояться, — успокоил товарища Людвиг. — Если бы всех ропщущих бросали в изоляторы, то женщины остались бы одни в свободном мире. Я же не призываю тебя к каким-нибудь насильственным действиям. Только констатирую факты. Пока мы вот так болтаем, мы безопасны для общества. Увы, дальше разговоров дело не идёт. Психология у нас, у мужчин, формировалась годами. А период культурной революции оказался слишком коротким. Но он дал миру настоящих героев. Они сумели добиться равенства с женщинами, но, увы, не смогли объединить свои усилия и развить успех. Погрязли в демократии. Политики, пришедшие на смену героям, заменили действие на красноречивое бездействие. А женщины, спохватившись, проявили завидную активность. И постепенно всё вернулось на свои места. Мы вновь оказались в мире Гиен, — Людвиг увидел красные пятна на лице Рада и, жалея его психику, мягко добавил: — Да не мучься ты так. Нас никто подслушать не сможет. Единственное безопасное место. Людвиг замолчал, всматриваясь в слегка побледневшее пространство. Но взор тонул в уходящей за горизонт траве. Рад, успокоенный тем, что здесь отсутствовал тотальный контроль, всё же боялся задавать вопросы, хотя очень заинтересовался миром Львов. Но молчание угнетало.

— А почему Герои не женятся на Примадоннах? — спросил наконец.

— Всё очень просто, — ответил Людвиг. — Статус Героя — это великая привилегия. Только Герой имеет право иметь одну жену. Одна жена, один муж — нормальная семья. И это в нашем мире, где на одну женщину приходится более двухсот мужчин! И отменить эту привилегию Примадонны не в силах.

— Почему?

— Да хотя бы потому, что это вызовет недовольство всех мужчин, которые потеряют главную цель своей жизни. Особенно таких, как ты, молодых, с запудренными мозгами. И не важно, что Героям достаются неудачницы. Ведь и Примадонны тоже подбирают себе в мужья неудавшихся Героев. И не страдают от этого. Живут себе припеваючи, да ещё, наверное, и жалеют, что сами приняли закон, запрещающий иметь более десяти мужей. Или не жалеют. Ведь кроме мужей есть ещё и любовники, которых никто не считает.

— Разве у Примадонн есть любовники? — удивился Рад. — Это всё сплетни! Их жизнь постоянно на виду!

— Когда ты вызываешь Путану, а вместо неё в постель приходит Любава, как доказать, что ты переспал с Примадонной, а не с сексуальным роботом или бывшим мужиком? — задумчиво произнёс Людвиг. — И лишь по прошествии времени, когда вместо Любавы придёт настоящая Путана, поймёшь, с кем провёл ночь и чьим любовником являлся.

— Неужели Любава… — слова застряли в горле.

— Необязательно, разве мало других Примадонн, — отвернулся Людвиг.

— Ты — клеветник! — выпалил Рад.

— И почему мне никто не верит? — огорчился Людвиг. — Это неверие началось с того дня, когда я дал показания комиссии о своей последней так неудачно закончившейся экспедиции.

— Я знаю о ней. У меня был доступ к секретным материалам. Во время экспедиции погибла Примадонна Жаклина.

— Видать не ко всем материалам тебя допустили, — усмехнулся Людвиг. — Жаклина никогда не была Примадонной. В этот ранг её возвели посмертно и тайно для мужского населения Земли. Она не погибла. Она покончила с собой. Я не смог помешать. А на суде признался, что и не делал попытки остановить самоубийцу, посчитав, что это будет наилучшим выходом для неё в создавшейся ситуации.

— Это твоя очередная фантазия? — подозрительно спросил Рад.

— Если бы! — Людвиг тяжело вздохнул. — Наш корабль разбился при перемещении. Не успели мы вылезти из-под обломков, как очутились в плену. Мир древнего человека. Многочисленное дикое племя. Хорошо, хоть не каннибалов. Хотя в голодные годы, они не гнушались и человечиной. Жаклина быстро превратилась из властной Ученицы в игрушку вождя. Потом ею попользовались почти все мужчины племени, кроме толстого Боя, которому во время охоты пещерный медведь оторвал яйца. Я тоже был пленником. Но мне удалось бежать. Вернулся к обломкам корабля и включил источник энергии. К сожалению, помощь пришла слишком поздно. Когда мы ворвались в пещеру, где жило племя, Жаклина, укутанная в вонючие шкуры, представляла из себя жалкое зрелище. Она даже не смогла поприветствовать Ученицу, которая принесла ей освобождение, так как была на седьмом месяце беременности. Мне поручили препроводить Жаклину на спасательный корабль. По пути она попросила у меня оружие. Я догадывался о её намерениях, но оружие дал. Жаклина убила себя. И меня осудили. А ведь я принёс освобождение ещё сорока семи участникам экспедиции. Но они, к сожалению, были мужчинами.

— В отчётах сказано о девятнадцати, — поправил старшего товарища Рад.

— Двадцать восемь человек не пожелали вернуться в наш мир. Перед отлётом они сбежали назад к дикарям, — объяснил Людвиг. — Поэтому про них и умалчивает история. Разве можно променять самый лучший мир женщин на какое-то первобытное племя? — и тяжело вздохнув, добавил: — Надо было и мне остаться. Был бы сейчас свободным человеком, а не рабом системы.

— Если тебе так не нравится наш мир, сделай шаг вперёд и навсегда распрощайся с ним?

— А почему бы нам вместе не сделать этот шаг?

— Никогда!

Из темноты вынырнула Белла.

— Эксперимент удался! — сообщила бесстрастно. — Это альтернативный мир средневековья. Возвращаемся на базу.

Туман раздался в стороны и мирно свернулся у ног. Внутрь купола шагнула Любава. Она предупредительно подняла руку.

— Поздравляю с успешным завершением эксперимента! — произнесла торжественно. — Надеюсь, что вы ещё не раз пронзите время и пространство. Путь к Геройству для вас открыт! Ты хочешь стать Героем, Рад?

— Я обязательно стану Героем! — уверенно ответил тот и невольно задержал взгляд на очаровательном личике голубоглазой Ученицы, стоящей за спиной Примадонны.

— Мадлен, — перехватив его взгляд, обратилась к ней Любава. — Вы верите, что этот молодой человек станет Героем?

— Верю, — нисколько не смутившись, ответила Ученица.

— А ты, Людвиг, мечтаешь о звании Героя?

— Сплю и вижу себя Героем! — слишком уж восторженно ответствовал Людвиг. — Мечтаю, можно сказать, с пелёнок!

— Ну, и прекрасно, — Любава, сделала вид, что не заметила иронии в словах Людвига, и повернулась к стоящим за ней сотрудникам. — А теперь всем отдыхать. Завтра продолжим эксперимент.

Рад лежал на кровати, предаваясь самым смелым мечтам. Людвиг ушёл побродить по базе. И хорошо, что его не было рядом. Его слова пугали. А вдруг в очередном эксперименте он спрыгнет с диска? Что это будет? Бегство или шаг к свободе? Его, наверное, даже не будут искать. Одним мужчиной больше, одним меньше. Вот если бы исчезла Ученица! Все корабли базы кинулись бы прочёсывать предполагаемый сектор параллельного мира. Как случилось с Жаклин. Её искали чуть ли не семьдесят лет. А в том мире прошло всего восемь месяцев.