Страница 39 из 174
— Хорошо, скажу, — уныло пообещал Рад.
— За коньками установите строгий контроль, — продолжала наставления директриса. — Чтобы не получилось, как с другим инвентарём.
— Другой инвентарь уже весь вернули, — невесело похвастался Рад. — Поговорил с ребятами, и они всё принесли.
— Не представляю, как вам удалось? Но почему не сказали об этом мне? Провели бы воспитательную работу, наказали бы воришек.
— За что их наказывать?
— Как за что! — всплеснула руками директриса. — Дети путают свой карман с государственным!
— Здесь все путают карманы. Дети лишь берут пример со старших.
— Бездоказательные обвинения — те же сплетни, — застыла в изумлении Светлана Алексеевна. — Вы совсем недавно влились в нашу среду. Что даёт вам право судить окружающих, да ещё в такой категоричной форме? У вас что, есть какие-нибудь факты?
— Только наблюдения, — Рад уже пожалел, что затеял этот разговор.
— Так поделитесь. Очень интересно узнать.
— Откровенно?
— Разумеется, — Светлана Алексеевна посмотрела на ребят, которые закончили таскать коробки с коньками и теперь с независимым видом топтались рядом, прислушиваясь к дискуссии взрослых. — Вот что, мальчики, можете идти продолжать репетицию, а то Тамара Ивановна уже заждалась. Итак, Родион Родионович, я вас слушаю.
— Лежнев при уборке урожая несколько раз завозил домой на комбайне полный бункер пшеницы, — спокойно начал перечислять Рад. — Его жена с каждой дойки приносит ведро комбикорма. Сосед, плотник, возвращается домой постоянно с доской под мышкой, его сын ворует совхозное сено. Соседи напротив держат кроликов, корм для которых заготавливают на совхозных полях. Отец семейства к тому же подрабатывает, косит частные посевы на государственной косилке. Сельские пастухи во время отдыха сдают внаём за деньги опять же государственных лошадей. Деньги складывают в свой карман. Продолжать на эту тему можно бесконечно. Как я понял, это стало стилем жизни. Все видят, и все принимают это как должное.
— И я, по-вашему, тоже как все? — агрессивно спросила директриса.
Рад внимательно посмотрел на неё.
— Ваши внуки, Светлана Алексеевна, играют игрушками и играми, которые школе выделили для группы продлённого дня.
Глаза у директрисы округлились.
— Однако, — задохнулась она от негодования. — Хоро-ош! А вы, оказывается, клеветник! Досье собираете?
— Вы сами вызвали меня на откровенность, — напомнил Рад.
— Но не до такой же степени! — и возмущённая директриса направилась к дверям, но уже на пороге остановилась и холодно сказала: — Вы лично назначаетесь ответственным за каток и, соответственно, школу фигурного катания! — и вышла, строгая и неприступная.
Она шла по коридору с окаменевшим лицом. Что случилось? Родионов сказал, в общем-то, известные вещи. А то и случилось, что он сказал о них открыто, в глаза, в то время как остальные предпочитали об этом молчать, а если и говорили, то за спиной, тихо и безвредно. Но если он сказал один раз, где гарантия, что не скажет ещё? Такой молодой и неблагодарный! Неужели пригрела змею за пазухой? А ведь именно на него возлагала такие надежды! Он должен был поднять авторитет школы, а вместе с ней и её личный, на качественно новую высоту. Но, по всей видимости, он собирается подниматься один. По трупам! И первой ступенькой может стать она.
— Светлана Алексеевна!
Директриса, задумавшись, чуть было не столкнулась с Коваленко.
— Что, Оленька, — любезная улыбка с трудом разорвала мрачную маску.
— Светлана Алексеевна! Вот! — Оля решительно протянула директрисе листок бумаги.
— Что это?
— Список девочек, желающих заниматься аэробикой.
— Похвально, — Светлана Алексеевна механически пробежала взглядом по листку. — Это вас Родион Родионович надоумил?
— Нет, мы сами, — Оля начала краснеть и, чтобы скрыть смущение, быстро заговорила: — Что мы, хуже городских? И Тамара Ивановна нас поддерживает. Она даже собирается вместе с нами заниматься.
— Вот Тамара Ивановна и будет вести кружок аэробики.
— Она не сможет, — растерянно заморгала ресницами Оля.
— А кто сможет?
— Родион Родионович.
— Ты же взрослая девочка, — Светлана Алексеевна уже полностью взяла себя в руки. — Аэробика — это чисто женское занятие. Родиону Родионовичу будет неудобно в вашем обществе. Опять же сплетни. Вы хотите, чтобы о вас заговорила вся деревня? А ведь в первую очередь укажут на меня. Мне такая слава ни к чему!
— Значит, мы зря надеялись, — опустила голову Оля.
— Я подумаю, как помочь вам, — Светлана Алексеевна сложила листок вдвое и продолжила путь. Ей вслед смотрели большие серо-зелёные глаза, полные разочарования.
***
Над футбольным полем клубился туман. У кромки стоял Рад. Рядом топтались помощники — вокально-инструментальный ансамбль в полном составе, исключая Тамару Ивановну, только в руках у них были не гитары, а длинные широкие швабры, которыми они только что закончили разравнивать лёд.
— Теперь мороз завершит наше дело, — из-под лыжной шапочки по лицу учителя физкультуры струились капли пота.
— Завтра уже можно будет гонять шайбу, — Антон опёрся на швабру и сдвинул на затылок меховую шапку. — Как раз к каникулам успели.
— Это не вы успели, — звонко рассмеялась Оля, очаровательная в своём белоснежном вязаном костюме. — Это морозы вовремя наступили.
— Хоть бы лёд получился ровным, — вздохнул Сергей и поёжился, чёрное полупальто с трудом сопротивлялось холоду.
— Пойдёмте в школу, — спохватился Рад. — Погреемся. Чайку попьём. У меня чайник есть и заварка индийская.
— Нет, мы по домам, — отказались ребята.
— Оля, я тебя провожу, — как само собой разумеющееся сказал Володя.
— А я замёрзла и не откажусь от чая, — с замиранием в сердце выпалила Оля.
— Ну, тогда я тоже чайку попью, — вызвался Антон.
— И я, — Сергей сгрёб швабры и пошёл к дверям, которые вели в спортзал.
— А покрепче чего не найдётся? — затоптался на месте Володя и тут же поспешно добавил: — Я пошутил.
Оля, полная разочарования, последней вошла в спортзал. Чаепитие с учителем физкультуры не превратилось в свидание.
Рад быстро вскипятил воду, заварил заварку и только тогда развёл руками.
— А вот чашек на всех не хватит — всего две. И в столовой уже никого нет.
— Это не проблема, — уверил Володя и убежал, чтобы через несколько минут вернуться с тремя стаканами.
— В кабинете химии взял? — догадалась Оля.
— Ага, — подтвердил Володя. — Училки на большой перемене тоже чаи гоняют.
— И не только! — засмеялся Антон.
— А мы будем пить чай, — Рад потянулся и под одобрительный рёв мальчишек достал с полки коробку шоколадных конфет. — Вот, по блату досталась при распределении. Узнали, что я люблю сладкое, — пояснил бодрым голосом. — Наверное потому, что был лишён этого удовольствия в детстве.
— А почему? — спросила Оля. — Ведь вы в городе жили.
— Верно. Это у нас одна «Дунькина радость» на прилавках валяется, — подхватил Антон.
— Денег не хватало, — не стал вдаваться в подробности Рад. — Вы пейте чай. Только не обожгитесь.
— Жизнь хороша, когда пьёшь не спеша! — протянул Сергей, отхлёбывая из стакана и усердно пережёвывая конфету. — Вот окончу школу, отслужу в армии и женюсь на продавщице, чтобы всегда в доме конфеты в вазочке.
— А ты кем станешь, Антон? — спросил Рад.
— Космонавтом, — буркнул тот.
— А я археологом, — произнёс Володя и вызывающе посмотрел на учителя. — И в первую очередь раскопаю пещеру желаний. Узнаю её тайну.
— Для этого не надо учиться, — Антон тоже внимательно посмотрел на физрука. — Вот уже в конце мая поднырнём под скалу, найдём подземный ход и проверим, что там дальше.
— Зачем вам это? — равнодушно спросил Рад.
— Чтобы не говорили, что я — фантазёр! — загорячился Володя. — Я же видел! Всё видел! И не надо про магнитные аномалии! От них только тошнит, и голова болит. А видения не возникают! И вы, Родион Родионович, неправду рассказываете! Вы-то знаете секрет горы. И о ходе подземном знали. Поэтому так уверенно нас и вытащили!