Глазами пришельца

— Карандаш в ухо вставить?! — Серёга аж приподнялся на кровати.

— Нет, конечно, — засмеялся Рад. — Но мнение о тебе изменится. На время. А там сам решишь, что дальше делать.

— Интересно, как тебе это удастся? — недоверчиво спросил Серёга.

— Вполне возможно, что и не удастся, — не стал обнадёживать Рад. — Но почему бы не попробовать?

— И что для этого надо?

— Согласие с твоей стороны.

— И всё?

— И всё.

— Я даже очень согласный!

— Тогда закрывай глаза и ни о чем не думай.

Серёга хотел задать ещё несколько вопросов, но вдруг ресницы сами сомкнулись, и сознание уплыло в страну грёз.

"Ударник труда"

Когда проснулся, Рада в комнате уже не было. За окном багровел рассвет. Серёга включил радиоприёмник и, услышав московское время, остолбенел. За окном багровел закат!!! Выходит, сон продолжался почти сутки. Но тогда Серёга опаздывал на работу в ночь! Быстро одевшись, метнулся к комнате Витька. Уже по дороге вспомнил, что вчера отметили начало его отпуска. Бегом домчался до работы. Лихорадочно ворвался в раздевалку, расположенную на вокзале, переоделся и побежал, остановившись, чтобы перевести дыхание, лишь на лестнице, ведущей в красный уголок, где в последнее время проходили планёрки перед работой. И тут до него донёсся голос Сашки Халявина. Этот шут гороховый, клоун станционный, что-то рассказывал, вызывая взрывы смеха у собравшихся на планёрку работников станции. Серёга уже собрался было войти, как вдруг услышал свою фамилию. И невольно задержался перед дверью.

— Ей-богу не вру! — надрывался Сашка. — Машинист сам рассказал. А Яковлевич врать не будет! Говорит, Серёга, как с цепи сорвался. Всё бегом, бегом. И ещё Яковлевичу замечание сделал. Мол, быстрее ездить надо, а то коэффициент полезного действия низкий. И передовицами из газет так и шпарит, так и шпарит! И ещё глаза выкатывает, руки разводит, челюсть отвешивает. Ну, вы знаете, как это у него получается. А, главное, трезвый, как стёклышко! Яковлевич специально принюхивался.

Серёга не верил своим ушам.

— Но это ещё не всё! — стараясь перекричать развеселившихся товарищей, заорал Сашка. — Он всё-таки допёк машиниста! Так деликатно спросил у него, почему мясо в магазине по госцене не купишь? Яковлевич скорость от неожиданности прибавил. А Серёга с учёным видом объяснил: потому, что там, где это мясо производят, такие же тормозные люди, как он, работают. И если так и дальше продолжаться будет, то скоро в магазинах не то что мяса, хлеба не купишь!

Больше терпеть такой брехни Серёга не мог. И со сверкающими от гнева глазами появился перед «аудиторией».

— Лёгок на помине! — радостно вскричал Сашка. — Теперь мы все с тебя пример брать должны! А чего не отдыхается?

— Да, зачем пришёл? — подала голос табельщица. — Ещё и переоделся. Я тебя с ночи в ночь не ставила.

— Наверное у него крыша поехала! — прогудел кто-то с задних рядов. — Тогда всё объяснимо.

Серёга стоял, силясь сообразить, что говорят его товарищи по работе. Размышления прервал главный инженер, пришедший провести планёрку. Потом выступал начальник смены, обозначив задачи, стоящие перед коллективом на сегодняшнюю ночь и в свете социалистического соревнования с начала месяца, квартала, полугодия и года. Когда работники разошлись по своим местам, Серёга подошёл к табельщице.

— Что-то не врублюсь никак. Я что, в наряде не стою?

— С какой стати ты должен стоять? — насмешливо ответила табельщица. — С похмелья всё перепутал?

Серёга уже увидел в журнале табельщицы сегодняшнее число. И холодный пот пополз по спине. Он проспал не сутки, а двое! Но тогда он — прогульщик! Не вышел на работу вчера в ночь!!! Это была катастрофа. Вот обрадуется начальник станции! Дрожащей рукой перевернул страницу. Под вчерашним числом, напротив его фамилии стоял небрежный росчерк, поставленный его рукой. Значит, вчера был на работе! Но почему не помнит ничего? Такого же не должно быть! И Сашкины разговоры какие-то непонятные.

— Иди домой отдыхай, — табельщица закрыла журнал. — И послезавтра в день не забудь выйти.

— Не забуду, — уверил Серёга и растерянный вернулся в раздевалку.

Провал в памяти пугал. Такого ещё с ним не случалось. Даже, работая пьяным, Серёга всегда помнил происходящее с ним. А вчера был абсолютно трезвым! Или не был? Что если снова выпил перед работой? Но не до такой же степени забывчивости! Уж начало застолья обязательно вспомнилось бы. Бред какой-то!

Переживания Серёги оказались напрасными. Память вернулась. Нахлынула в одно мгновение, окатив холодным душем. И что делать с этой памятью дальше, Серёга не знал. Он вспомнил, как Родион, прощаясь утром, пожелал успехов в труде. Как появилась внезапная жажда деятельности. Как чётко и быстро выполнял команды маневрового диспетчера, постоянно подгоняя неторопливого машиниста. И как расцвело в улыбке лицо, когда в конце смены маневровый диспетчер по рации, чтобы слышали все, поблагодарил его за ударный труд…

Серёга не забыл выйти в день на работу. Стоя на подножке тепловоза, тупо смотрел на показания маневровых светофоров, стараясь понять, откуда у него появилась такая прыть в работе? Объяснение вырисовывалось только одно: гипноз. Услужил Родион! Больше некому. И о последствиях не предупредил. И как винить его в этом? Сам напросился, сам согласился. И всё же: устроить такой эксперимент над человеком! Непросто будет выпутаться из этой истории.

— Серёга! — прервал его мысли Яковлевич, пожилой машинист. — Не знаешь, почему в магазинах с мясом туго? По госцене, ну, никак не купишь.

— Меня эта проблема не волнует, — продолжая думать о своём, рассеянно ответил Серёга. — Я в столовой, в основном, питаюсь.

— Кончился, значит, запал, — разочарованно усмехнулся Яковлевич. — А я сначала в душе возмутился против твоей возросшей работоспособности. Потом рассудил, что так и надо работать. В передовики с тобой собрался.

— Куда уж нам, — буркнул Серёга. — Со свиным рылом да в калашный ряд…

А сердце защемило. Может, попробовать? Нет. Сразу надо было. Сейчас, когда репутация подмочена, сколько времени уйдёт на её восстановление? Да и изменится ли она? Граница проведена чётко. С одной стороны передовики, которых постоянно хвалят и награждают, с другой — те, кого постоянно ругают и лишают денежного вознаграждения. Есть ещё и такие, которые работают незаметно, не высовываясь. Пока его, Серёгино, место среди нарушителей. А почему пока? И до каких пор пока?!

— Серёга! Горбанёв! — раздался по рации голос маневрового диспетчера. — Зайди ко мне или вызови по телефону от дежурного по парку. Срочно!

Серёга спрыгнул с подножки и поспешил к посту дежурного по станции, расположенному в квадратном двухэтажном домике среди путей.

— Слушай, Серёга, — маневровый диспетчер явно волновался. — В сортировке стоит цистерна. По документом порожняя. А из неё с нижнего слива вино течёт.

— Да ну! — оживился Серёга.

— Вагонники уже всю посуду заполнили, а мы только узнали. Вся надежда на тебя.

— Не подведу! — уверил Серёга и, конфисковав ведро из-под питьевой воды у дежурного, устремился вглубь сортировочного парка.

Цистерна нашлась быстро. Вокруг неё ещё кружились работники станции Красноярск. Но струйка была чуть толще иголки. Серёга по-хозяйски расположился у халявного источника. Желтоватая жидкость с запахом перезревших яблок забилась на дне ведра. Серёга сидел прямо на земле и смотрел на колеблющуюся от ветерка струйку. Постепенно мысли вновь закружились в голове. Лицо становилось всё более угрюмым.

Так возле цистерны и застал его начальник станции. Серёга стоял на коленях рядом с полным ведром вина и обречённо подставлял под тоненькую струйку помятую жестяную кружку, а затем, по мере наполнения, выпивал её и снова протягивал вперёд. При этом он навряд ли представлял, что делает. Уровень алкоголя в организме давно перевалил за отметку разумного…

ЧАСТЬ 2. УЧИТЕЛЬ ФИЗКУЛЬТУРЫ. Прибытие

Неопознанный летающий объект наблюдали все жители районного центра Луганово. Он возник над посёлком огненным шаром в вечернем небе и, сплющившись в диск, растворился, как кусок рафинада в стакане горячего чая. Маленькие кристаллы-осколки разлетелись по окрестностям праздничным салютом.