Глазами пришельца

***

Лунный свет, прерываемый облаками, блуждал по комнате, нескромно скользя по обнажённым телам, прикрытым тонкой простынкой. Вере было так хорошо, что она боялась открыть глаза, словно опасалась, что ночь сурово окрасит в чёрный цвет розовые мечты. Артём трепетал рядом, обдавая жарким дыханием и время от времени нежно поглаживая горячей ладонью.

— Ты — мой первый мужчина, — тихо прошептала Вера и в душе улыбнулась своему признанию.

— Ты у меня тоже первая, — выдохнул Артём и, уловив недоверие в лёгком подрагивании девичьих плеч, быстро заговорил: — Я не помню ни одной девушки рядом. Никогда не испытывал тех чувств, которые нахлынули на меня сейчас. Я безумно счастлив! Одно твоё слово, и я никогда не разомкну своих объятий.

Но слово не было произнесено. Вера промолчала. Она всё-таки открыла глаза, и чёрный цвет пополз в душу, напоминая, что эта ночь не может продолжаться вечно, что наступающее утро унесёт её отсюда. Обязано унести. И останутся в прошлом бессонные ночи в больнице, угрюмые и величественные сопки и этот светловолосый парень, из любви к которому она совершила самый безумный поступок в своей жизни, ради которого всего несколько мгновений назад готова была пойти на всё и которого утром, наверное, даже не сможет назвать любимым. Слёзы горечи затуманили глаза.

— Ты правда ничего не помнишь? — зачем спросила? Ведь ответ знала заранее.

— Я ничего не помню, — уверенно подтвердил Артём и вдруг продолжил: — Ничего из жизни Артёма Суворова. Но я, как ни странно это звучит, много помню из жизни другого человека.

— Какого человека?

— Теперь могу рассказать тебе всё, — Артём нежно погладил девушку по волосам. — Но боюсь, ты примешь мои предположения за бредовые фантазии больного.

— Расскажи! — капризно потребовала Вера.

— Я уже говорил, что во мне живёт второе «я». Мой, если так можно назвать, консультант по жизни.

— А если это следствие ясновидения? — Вера прикрыла рот любимого ладошкой.

— Следствие удара по голове? — грустно поправил девушку Артём. — Нет. Всё намного сложнее. Я родился в другом мире. Параллельном, альтернативном. Как его можно назвать? Та же Земля, но люди и время вокруг другие. Мне снятся сны. И я думаю, что это сны моего прошлого. Детства, юности.

— Необязательно, — Вере вдруг стало жалко этого сильного парня, лицо которого отражало внутренние муки. — Мне иногда снится война. Но я ведь родилась после неё. Просто посмотрела военный фильм, который произвёл на меня сильное впечатление. Вот и приснились взрывы и смерть.

— А мне снится монастырь в горах. Вокруг такие же, как и я, мальчишки. К чему нас готовят? Трудно сказать. Мы занимаемся под присмотром суровых Учителей. Помню деревянные сандалии, вечно скользящие по острым камням.

— Может, в детстве отдыхал в пионерском лагере? Или в каком-нибудь военно-патриотическом?

— Потом нам устраивали испытания, — покачал головой Артём. — Я не прошёл его. Где-то на горной тропе, переходя через пропасть по узкой доске, сорвался вниз. Потом другой монастырь. И вновь мужское окружение.

— Женщин среди учителей не было?

— Нет. Женщины в том мире, господствуют над мужчинами. Они вершат власть и являются богинями для простых смертных. Только Герой может жениться на женщине. Только избранные, пройдя через многочисленные отборочные конкурсы, могут попасть в гарем к одной из повелительниц.

— Где ты мог такое прочитать?

— Знаю, мне трудно поверить, но ты и не верь. Слушай, как сказку. Я и сам не уверен в том, до чего додумался, складывая обрывки своих снов в единое целое.

— Ну, хорошо, а как ты попал в наш мир?

— Случайно. Стремясь стать Героем, прошёл отбор и стал испытателем. На околоземной орбите проводили опыты по проникновению в параллельные миры. Во время одного эксперимента произошёл сбой в программе, и я остался в другом мире. Остался навсегда. Правда, кажется, кто-то пытался вернуть меня обратно, но кто именно — непонятно. Смутные картинки. Потом оказался в Луганово. Вот почему я знаю и про гору Озёрную, и про озеро Горное. Я жил там. Работал учителем физкультуры в школе, где маленькая Вера ходила в группу здоровья. Нянча младшего брата, ты сильно повредила себе позвоночник. А ещё в группу здоровья ходил мальчик, у которого был горб. Звали его, кажется, Витя?

— А как звали учителя физкультуры? — Вера была поражена рассказом Артёма.

— Рад, Рудик? — неуверенно ответил Артём и выжидательно посмотрел на девушку.

— Родион Родионович! — глаза девушки округлились от удивления. — А Рудиком его называла жена, с которой он вернулся через три года после того, как его похитили инопланетяне…

— Его похитили? — Артём задумался. Не здесь ли разгадка? Похитили и переместили в тело Артёма?

— Это всё? — тихо спросила Вера, прерывая затянувшуюся паузу.

— Боюсь напугать тебя своими рассказами и оттолкнуть навсегда, — признался Артём. — Но как объяснить мои чувства, при посещении Красноярска? В жизни Тёмы это была вторая поездка в такой большой город. Первого он не должен был помнить. После падения с дерева он, или я, не знаю, как и говорить, лежал в краевой больнице. Что мог запомнить маленький мальчик с повреждённым мозгом? Только вид из окна больничной палаты? А на этот раз перед моими глазами должен был предстать город, поражающий впечатление деревенского жителя, никогда не покидающего пределы районного центра. Но он показался мне до боли знакомым. Я уже видел его улицы, площади, магазины. Закрывая глаза, представлял план города. В моём родном мире нас, воспитанников монастыря, тренировали на зрительную память. Заводили в тёмную комнату, включали и выключали свет. Пока было светло, надо было запомнить все предметы в комнате, а потом по команде произвести с ними какие-нибудь действия. Например, собрать со стола только красные кубики или расставить на полках шары по цвету и размерам. Вспышки света с каждым разом становились всё короче, пока не превратились в мелькание молнии. Мы научились фотографировать комнату и воспроизводить мысленно фотографию. И с закрытыми глазами, делали все нужные манипуляции. В будущем мне это очень пригодилось. Однажды, когда мы с другом обследовали глубоководную пещеру во время археологической экспедиции, произошло землетрясение. Небольшое, но достаточное, чтобы поднять со дна ил, копившийся там веками. Вода стала мутной, непроницаемой для взгляда. И времени ждать, пока ил осядет, не было. Я спокойно закрыл глаза и опустился на дно. Вызвал в памяти план подземных тоннелей и сориентировался в пространстве. А друг стал метаться. В результате потерял все ориентиры. Я заставил его замереть, отыскал, передал конец верёвки и вывел на поверхность. Кроме нас не выплыл никто. Под водой остались четверо археологов, обследовавших соседние пещеры. Пусть это мне только приснилось. Но когда я попробовал вызвать план Красноярска, то понял, что когда-то жил в этом городе и ходил по его улицам. Перед глазами всплыли фотографии, которые когда-то, возможно по привычке, фотографировала память. И было это ещё до того, как стал Тёмой, — Артём вдруг замолчал и, словно спохватившись, виновато спросил: — Не утомил своими сказками?

— Когда вернулась память, ты читал какие-нибудь книги? — вместо ответа спросила Вера, выказывая сильное волнение.

— Читал, — Артём догадался, куда клонит Вера, и ему стало грустно: девушка не поверила ни одному его слову. — Я проштудировал всю больничную библиотеку.

— Ну, вот, — Вера ласково погладила парня по голове. — Твой мозг столько времени отдыхал, а теперь получил такую нагрузку! — и уже более убеждённо добавила: — И тем самым пробудил спящие до этого сверхъестественные способности. Предвидение, ясновидение. И телепатия. Ты можешь читать чужие мысли. Возможно, пока неосознанно. Я в последнее время много думаю о маме. Скучаю. Вспоминаю годы, проведённые в Луганово. Ты слышишь мою ностальгию. Только этим можно объяснить всё то, что ты рассказываешь.

— И учителя физкультуры? — грустно спросил Артём.