Глазами пришельца

Когда Родион появился на пороге своего нового дома, первой к нему вышла Надежда.

— Здравствуйте, — протяжно поздоровалась. — Какими судьбами?

— Неисповедимы пути господни, — Родион оценивающим взглядом пробежался по стройной фигуре, облачённой в простенькое ситцевое платье.

— А кто говорил, что никогда не вернётся в Луганово? — девушка скрестила руки на груди и насмешливо усмехнулась.

— Светлана Алексеевна сказала, что вы не откажетесь принять меня на временное жительство, — Родион выжидающе посмотрел на девушку.

— Проходи, располагайся, — Надежда кивнула в сторону комнатки, расположенной за печкой.

— Спасибо, — Родион разулся и молча проследовал в указанном направлении.

— А что, собственно, случилось? — Надежда остановилась на пороге комнатки.

— Я буду работать учителем физкультуры в вашей школе, — Родион засунул чемодан под кровать.

— С чего вдруг?

— Моему сыну врачи прописали чистый воздух и деревенскую пищу, — пояснил Родион. Он понимал, что девушка знает Рада, и поэтому старался говорить с ней, как со старой знакомой, гадая: какие отношения у них были?

— Наслышаны уже: ты и женился, и сыном обзавестись успел, — оживилась Надежда. — А почему один приехал?

— Потому что жить пока негде. Вот дадут квартиру, перевезу семью.

— Понятно. А я в отпуске. Через три дня уеду. Ты только при родителях обо мне не распространяйся. Ладно? Помни своё обещание.

— Договорились, — Родион благоразумно не стал уточнять, насчёт чего он не должен распространяться.

— Есть хочешь?

— Хочу, — не стал отказываться Родион.

— Сейчас на стол накрою, — Надежда удалилась.

Родион достал полотенце, мыло. Кран в углу кухни свидетельствовал о наличии только холодной воды. Вот она, жизнь деревенская! А как он любил принимать горячий душ! Стало тоскливо на душе. Но тут же стряхнул уныние. Надо вырабатывать оптимистичный взгляд на вещи. Всего год ему отмерили. Может, и Любе не надо будет сюда приезжать. Вот только как без неё год выдержать? Без Володеньки? Да и соблазнов много. Исподтишка взглянул на аппетитные формы молодой хозяйки. Нет, пусть уж Люба будет рядом.

Родион хлебал наваристые щи, когда в дом вошёл Василий.

— Сейчас вся деревня сбежится! — недовольная появлением Василия, Надежда демонстративно удалилась в зал.

— Здорово, Родион! — Василий протянул руку и решительно скомандовал. — Вот что, оставь щи в покое. Мы с Сашенькой тебя в гости приглашаем. Пошли, посидим за столом, поговорим, старое вспомним.

— Пошли, — Родион не стал сопротивляться. В конце концов, ему здесь жить. И не замыкаться же в себе! Да и Солт советовал дружить с этим человеком. Надежда, выпорхнув из зала, успела задержать Василия.

— Ты о чём с ним собрался говорить?

— О разном! — с состраданием на лице ответил Василий. — Оказывается, инопланетяне его не только памяти, но и всех чудесных способностей лишили. Вот. И теперь он такой же простой человек, как и мы. Такая трагедия.

— Он точно ничего не помнит?

— Трудно сказать. Я думал, что он только момент похищения забыл, а Светлана говорит, что вообще не помнит ничего. Даже то, что работал и жил здесь.

— Не может быть!

— Я и сам не поверил, если бы этих инопланетян своими глазами не видел.

— А с какого момента у него память прорезалась?

— В Красноярске очнулся.

— Жаль.

— Почему?

— Неважно… А как быстро он семьёй обзавёлся!

— Тут какая-то нестыковка. В начале месяца Тимофеичу говорил, что холостой, а мне тогда же про жену и сына рассказывал, — Василий озадаченно посмотрел на свою бывшую подругу и вдруг воскликнул: — А что, если они ему и жену с ребёнком подсунули?! Во дела!

Больше ничего выпытать у Василия Надежда не успела, так как он побежал догонять Родиона.

Горечь любви

Мороз крепчал. Ветер налетал порывами, обхватывая ноги, защищённые лишь тонкими шерстяными колготками, и нехотя отступал, чтобы собраться с силами для новой атаки. Светка отчаянно отбивала дробь весенними ботиночками, с надеждой всматриваясь в конец тонущей в ночном мраке улицы. Ведь ещё не поздно! Всего одиннадцать часов! Где же автобус? Дождётся ли его? А может, не надо было уходить? В двух кварталах от остановки продолжалось веселье. Праздновали день рождения Тани. Там тепло, светло. Там мальчики. Из-за них-то и ушла. Уж слишком много внимания стали проявлять к её особе. Эти недвусмысленные намёки, жаркие руки. Финал праздника можно было предсказать заранее. И зачем согласилась прийти? Не такие уж они и подруги. Вот Ольга — молодец, отказалась.

Светка вздрогнула. Из темноты показалась стайка бродячих собак. Бесшумными тенями проскользнули мимо, растаяв, словно призраки, за границей света, очерченной одиноким фонарём. А ведь Танька на первом курсе кичилась, подчёркивала, что городская. Чем отличается этот район от деревни? И название неблагозвучное — Покровка. Нашла чем гордиться! Жить в городе и топить печку! Вода в доме только холодная. И автобусы не ходят. Не зря частенько на лекции опаздывает. А их с Олей пригласила, конечно же, по просьбе Борьки с Павликом.

Ох, уж этот Борька! Светка тихонько рассмеялась, представив разочарование назойливого ухажёра. Запивает, наверное, очередную неудачу водкой. Зато в тепле. А тут скоро ноги замёрзнут аж до самых…

Из темноты вынырнули две фары и неторопливо стали приближаться. Заметив зелёный огонёк такси, Светка быстро прибросила свои возможности и приуныла. Ну, почему не положила в кошелёк пятёрку? Согласится ли таксист в такое позднее время довести до центра всего за восемьдесят копеек? А, была не была! И храбро подняла руку, готовясь включить всё подрумяненное морозом обаяние.

— Куда? — коротко спросил водитель.

— В центр, — мило улыбнулась, стараясь разглядеть таксиста.

— Три рубля!

— Ой! Что так дорого?!

— Ночной тариф.

— Так автобусы же ещё ходят!

— Тогда жди автобус.

— У меня только восемьдесят копеек, — протянула жалобно. — Не дайте замёрзнуть бедной девушке.

— Ну, ладно, поцелуй в придачу будет?

— Только один, — рассмеялась Светка и втиснулась на переднее сидение. С любопытством посмотрела более внимательно на водителя и обомлела. Её разглядывали жадные глаза Альберта.

— Вот так встреча! — таксист не мог вспомнить, где видел девушку, но в том, что видел, был уверен.

А Светка всё не решалась закрыть дверцу, вспомнив, как настойчиво он хватал её за руки при первой встрече.

— Сколько лет, сколько зим! — продолжал Альберт. — Закрывай дверцу, а то выстудишь машину. Да и мне простуда ни к чему. Чем занимаешься, красавица?

— А всё тем же, — Светка захлопнула дверку. Будь что будет. От одного поцелуя с неё не убудет. Не замерзать же из-за куда-то запропастившегося автобуса!

— Я что-то запамятовал, чем ты занимаешься? — признался Альберт, трогаясь с места.

— Работаю в милиции паспортисткой, — Светка догадалась, что Альберт не может вспомнить их встречу.

Но напоминание о милиции освежило память, и смутные образы двух деревенских девчонок всплыли в сознании. Альберт оживился.

— Откуда так поздно?

— С дня рождения. У нашего капитана юбилей. Вот отмечали.

— Что же никто не проводил?

— Разве они могут проводить? — храбро рассмеялась Светка. — Все уже мордами в салатах лежат.

— Бывает, — понимающе протянул Альберт. — А ты, значит, от стола убежала?

— Я веселиться люблю, — смех звучал вызывающе, но Светка этого не замечала, тело медленно оттаивало после мороза. — Мне надо танцевать, дурачиться. А в одиночку не удобно. Ещё подумают, что не все дома.

— Интересно было бы посмотреть на театр одного актёра, — многозначительно заулыбался Альберт. — Вернее, одной актрисы.

— Вот пригласишь меня в ресторан, такой концерт устрою, на всю жизнь запомнишь!

— Зачем откладывать? Давай прямо сейчас и завалимся? — плотоядно облизнулся Альберт.