Глазами пришельца

— Ты уже создавал такой мир? — догадался Рад.

— Пробовал, — Солт слегка скривил губы. — И даже стоял во главе его. Когда же понял свою ошибку и попытался провести реформы, меня свергли и с почестями поместили в мавзолее человеческой славы. Конечно, можно было бы повторить всё сначала, учесть совершённые ошибки, но, боюсь, снова выйдет какая-нибудь пародия на человеческое счастье. Лучше быть сторонним наблюдателем.

— Мне, кажется, главное у человека — это любовь. Пока любит, он способен на многое. Готов совершить подвиг, может изменить жизнь к лучшему.

— Любовь — великая сила, — согласился Солт. — Вы, люди, вообще, очень подвержены влиянию близких людей. И тут кому как повезёт. Одних союз двух сердец возносит на небывалую высоту. Других превращает в серую массу. А есть и такие, которые падают в пропасть. Кстати, что-то ты не спешишь соединиться с половинкой противоположного пола!

— Искал ту, которая бы возвысила, — неохотно ответил Рад.

— В таких поисках нельзя забывать о скоротечности человеческой жизни.

— А где котлеты, которые я взял у Тимофеича? — вспомнил Рад, прислушиваясь к урчанию своего желудка.

— Я их съел, — Солт мечтательно возвёл глаза к потолку. — Кстати, эти котлеты готовила Вера Васильева. И они были такими вкусными!

— Мне трудно судить, — сглотнул слюну Рад.

— Поверь мне на слово…

Вместо Рада

В Луганово, Василий вернулся поздно вечером. Гадал, стоит ли рассказывать жене о Родионе? Но она первой заговорила о нём.

— Родионов снова появился, и в деревне начали твориться чудеса.

— Какие? — спросил, усаживаясь за стол ужинать.

— Многие, — Сашенька налила мужу тарелку щей. — Я всегда подозревала, что он связан с нечистой силой.

— Скажешь тоже. У него золотые руки. Массаж классно делает.

— Массаж, если научиться, любой сможет делать. Да и при чём тут массаж? Ты про землетрясение слышал?

— Какое землетрясение?

— Так ты ничего не знаешь? — обрадовалась Сашенька. — Гору Озёрную сегодня трясло.

— Целый день на колёсах. Не заметил.

— Думаю, Родионов к этой горе свои золотые руки и приложил, — уверенно заявила Сашенька.

— Да при чём землетрясение и Родион?

— А при том, что он как раз в это время на горе находился. Вот скажи, что ему там делать?

— Почём я знаю? Может, прогуляться человеку захотелось. Вспомнить памятные места. Всё-таки столько здесь прожил.

— Он же не на горе жил! В школу, где столько проработал не заглянул, а на гору подался.

— Вы, бабы, сейчас такого нафантазируете! — рассердился Василий.

— А Витя, дружок твой горбатый…

— Он уже не горбатый.

— Так вот, он говорит, что видел, как Родионов из пещеры желаний выходил.

— Ну, и что?

— А ничего. Не успел оттуда выйти, как землетрясение и началось.

— И что дальше?

— Дальше как всегда. Он же у нас герой! С горы в озеро прыгнул и Витю до берега доставил. Сверху каменный град, а ему хоть бы что. Ни одной царапины!

— Так ты его видела?

— Его никто не видел. Витя рассказывал.

— А-а.

— Что а? Витя мальчик честный! Врать не станет.

— Да что случилось-то? Обычное дело, — хмыкнул Василий. — Я бы на его месте так же поступил.

— Знаю, ты у меня тоже герой, — Сашенька взъерошила волосы мужа и обняла его сзади.

— Вот сейчас подавлюсь, будешь виновата, — предупредил Василий.

— А ещё на горе дух объявился, — тихо прошептала на ухо Сашенька.

— Что ещё за дух?

— Да я толком не поняла, — призналась Сашенька. — Может, это и не дух вовсе, а инопланетянин какой. Только для инопланетянина очень уж страшный. На голове, словно целлофановый пакет надет. И глаз всего один!

— Какие страсти на ночь глядя, — Василий отложил ложку и посадил жену на колени.

— Это не я рассказываю, — с сожалением вздохнула Сашенька, будто и впрямь пожалела, что не столкнулась с неизвестным явлением. — Это Костя. Веры Васильевой ухажёр. Они во время землетрясения тоже на горе были. И их камнями засыпало. Костя говорит, что ему руку и ногу сломало, а на Веру огромный камень упал и раздавил.

— Насмерть?! — охнул Василий.

— Тут дело тёмное, — вздохнула Сашенька. — Костя говорит, что своими глазами видел, как одноглазый человек, или кто он там, похитил тело девочки, а к нему на живот что-то жужжащее прикрепил. Потом Костя потерял сознание, а когда очнулся, то оказался целым и невредимым. Никаких переломов!

— Фантастика, — иронически произнёс Василий.

— Не подтрунивай надо мной! — строго предупредила Сашенька.

— Да я же не над тобой! Ты про Веру расскажи.

— Что про неё рассказывать? Она чудесным образом оказалась дома. Последнее, что помнит, — это летящий на неё камень. А дальше провал в памяти. А главное, на теле тоже никаких повреждений.

— И ты этим сказкам веришь? — с укором спросил Василий. — Косте со страху всё примерещилось. Целлофановый пакет на голове одноглазого! Такое ещё придумать надо!

— Одноглазый — не выдумка! — возразила Сашенька. — Его мальчишки видели. И Витя твой. Этот урод на Костином мотоцикле по деревне разъезжал. А вышел из дома Тимофеича.

— Тимофеича?

— Да, представь себе. А у него Родион остановился.

— А разве Родион… — запнулся Василий, но тут же продолжил. — Я слышал, у него родственники в Байкаловке есть. И он там сейчас проживает.

— А говоришь, сплетен не слушаешь! — с торжеством взглянула на мужа Сашенька. — Остановился-то он, может быть, и в Байкаловке, но вещи оставил у Тимофеича. И никто, кроме самого Тимофеича, его не видел. Теперь и не увидит. Вещи Родионова пропали! А что, если одноглазый и Родионов — один человек?

— Скажешь тоже.

— Вот и я не верю, — вздохнула Сашенька. — Не мог же он одновременно и Витю спасать, и перед Костей появиться. А что если сначала спас, а потом вернулся? Витя говорит, что расстался с ним, как только они на трассу вышли. Родионов якобы в Байкаловку пошёл. А вдруг не в Байкаловку, а снова на Озёрную? И предстал перед Костей в своём истинном обличье!

— Никуда он не возвращался, — улыбнулся Василий.

— Почему ты его так защищаешь?

— Потому что сам его до Байкаловки подвозил.

— И молчишь?! — возмущённо воскликнула Сашенька. — Я тут перед ним распинаюсь, а он! Рассказывай немедленно!

— А что рассказывать? Подобрал на дороге. Мокрого, взъерошенного. Думал, он под дождь попал. А, оказывается, в озере купался.

— И что он сказал?

— Да ничего особенного.

— И как Витю спас, не похвастался?

— Нет.

— Вот ты бы обязательно проболтался.

— Только тебе, чтобы авторитет в твоих глазах поднять. А перед другими что зря выпячиваться? Ну, спас и спас. Только дураки о своих заслугах на всех углах кричат. А я у тебя умный.

— Неужели?

— Ты ещё сомневаешься? — грозно свёл брови Василий, и легко подхватив жену, понёс в спальню.

— Тише, Дашеньку разбудишь, — ласково предупредила мужа Сашенька и, понизив голос, с жаром спросила: — А он тебе про инопланетян ничего не говорил?

— Говорил, — понизил голос Василий.

— Что? — перешла на шёпот Сашенька.

— Память они ему стёрли.

— Надо же, — с сожалением сказала Сашенька и вдруг задумчиво добавила: — Если ещё раз его встретишь, то не подходи близко.

— Как это?

— А вот так. Издалека ручкой помаши и отваливай в сторону. Мне кажется, он — опасный человек.

— Скажешь тоже, — попытался заступиться за друга Василий, стараясь припомнить что-нибудь странное в поведении Родиона. Но ничего на ум не пришло.

— Я думаю, он и не человек вовсе. Не зря его инопланетяне воровали. А вдруг, они вместо него робота на Землю вернули?

— Я тоже с инопланетянами встречался. Может, и меня подменили?

— Всё может быть, — тихо засмеялась Сашенька.

— И зачем инопланетянам это надо?

— Чтобы вы добрыми делами к нам, землянам, в доверие втёрлись, — таинственно прошептала Сашенька. — А потом как выкинете что-нибудь! Всем тошно станет!