Страница 42 из 61
– Чепуха! – не согласился Джо. – Философская некомпетентность. Если не сможешь доказать свою правоту посредством логики, ты проиграешь спор. Тот, кто полагается на эксперимент, даже презрения недостоин.
– Ну почему я тут сижу и дискутирую с роботом на философские темы? – проговорил Гэллегер, ни к кому не обращаясь. – Хочешь, я докажу, что твоему мышлению придет конец, когда твой радиоатомный мозг рассыплется по полу?
– Что ж, убей меня, – предложил Джо. – Это будет великая потеря – и для тебя, и для мира. Планета Земля осиротеет. Но насилием меня не испугаешь, ведь я лишен инстинкта самосохранения.
– Вот что, дружище, – попробовал Гэллегер сменить подход, – если тебе известен ответ, почему бы не поделиться со мной? Продемонстрируй эту твою чудесную логику. Убеди меня, не полагаясь на эксперимент. Обойдись одним здравым смыслом.
– Да с чего бы мне тебя убеждать? Сам я убежден, мне этого достаточно. Я такой прекрасный, такой совершенный. Восхищаться самим собой – вот высший смысл моего существования.
– Нарцисс, – прорычал Гэллегер. – Помесь нарцисса с ницшевским сверхчеловеком.
– Люди способны постичь природу вещей…
Вскоре прозрачный робот получил повестку в суд. Это пришла в движение юридическая машина – невероятной сложности устройство с логикой, вывихнутой даже покруче, чем у Джо. Самого Гэллегера она решила пока не трогать – видимо, в силу некой странной интерпретации некоего закона. Но государство блюло железный принцип: сумма частей должна быть равна целому. Робота сочли одной из частей, которые в сумме приравнивались к Гэллегеру. Вот так Джо оказался в зале суда, где внимал полемике с холодным презрением.
Рядом с ним сидел Гэллегер в плотном окружении Мердока Макензи и толпы адвокатов.
Это было предварительное слушание. Гэллегер почти не реагировал на речи, он все ломал голову, как вытянуть необходимую информацию из упрямого робота. Он пытался читать труды философов, чтобы сразиться с Джо его же оружием, но заработал лишь головную боль и почти невыносимую тоску по спиртному. Даже за стенами своей лаборатории он оставался Танталом. Невидимый коричневый зверек следовал за ним по пятам и неизменно похищал алкогольсодержащие напитки.
Вот взвился на ноги один из адвокатов Макензи:
– Я возражаю!
Последовала короткая пикировка на тему, кем считать робота Джо, свидетелем или главным вещественным доказательством. Если последним, то в суд он вызван необоснованно. Судья призадумался.
– Насколько я понимаю, – заявил он, – вопрос из разряда «детерминизм против волюнтаризма». Если этот… э-э-э… робот обладает свободой воли…
– Еще чего! – воскликнул Гэллегер.
На него зашикали адвокаты, он умолк и набычился.
– …то он – или оно? – является свидетелем. С другой стороны, есть вероятность, что в его действиях, подразумевающих самостоятельный выбор, механически отражается наследственность и былая окружающая среда. Под наследственностью следуют понимать… э-э-э… изначальные механические основы.
– Господин судья, вопрос, является робот разумным существом или нет, к делу не относится, – вмешался прокурор.
– Не соглашусь. Закон зиждется на уважении к…
– Господин судья, могу я сказать? – спросил Джо.
– Безусловно, ваша способность говорить автоматически дает вам такое право, – произнес судья, озадаченно разглядывая робота. – Мы вас слушаем.
Похоже, Джо обнаружил связь между законом, логикой и философией. Он радостно заявил:
– Я со всем разобрался. Мыслящий робот – это разумное существо. Я мыслящий робот, а следовательно, я разумное существо.
– Ой, дурак! – простонал Гэллегер, истосковавшийся по трезвой логике электронов и химии. – Это же древний Сократов силлогизм. Даже я способен доказать его несостоятельность.
– Цыц! – шепнул Макензи. – Адвокаты протянут ноги от голода, если не будут запутывать до невозможности судебные дела. Возможно, ваш робот не так уж и глуп.
Завязался спор, на самом ли деле роботы – разумные существа. Гэллегер затосковал. Он не понимал, из-за чего юристы ломают копья. Не стало яснее, даже когда из лабиринта противоречий выползло осторожное предположение, что Джо является разумным существом. Но оно несказанно обрадовало прокурора.
– Господин судья, – заявил он, – мы выяснили, что несколько суток назад мистер Гэллегер выключал робота у нас на глазах. Или это не так, мистер Гэллегер?
Рука Макензи удержала Гэллегера на стуле. Зато встал один из адвокатов защиты.
– Мы ничего не подтверждаем, – сказал он. – Впрочем, если это теоретический вопрос, мы ответим.
– Вопрос теоретический.
– Тогда, господин прокурор, теоретический ответ – да. Робота такого типа можно включать и выключать.
– А способен ли робот отключиться самостоятельно?
– Да.
– Но ведь в данном случае было не так? Мистер Гэллегер выключил робота позапрошлой ночью, когда в его лаборатории находился мистер Джонас Гардинг. Это верно?
– Теоретически – да. Но отключение было временным.
– В таком случае мы бы хотели допросить робота, только что классифицированного судом как разумное существо.
– Как предположительно разумное существо, – возразил защитник.
– Ну допустим. Ваша честь…
– Ладно, – сказал судья, все еще наблюдавший за Джо. – Можете задать ему вопросы.
– Э-э-э… – Глядя на робота, прокурор замялся.
– Зовите меня Джо.
– Спасибо. Э-э-э… так это правда? Мистер Гэллегер вас отключил в указанное время и в указанном месте?
– Да.
– А коли так, – торжествующе произнес прокурор, – я намерен выдвинуть против мистера Гэллегера обвинение в нападении и избиении. Поскольку этот робот предварительно классифицирован судом как разумное существо, любая деятельность, имеющая целью лишить его сознания или подвижности, является предосудительной и может расцениваться как насильственная.
Зашушукались адвокаты Макензи.
– И что это означает? – спросил Гэллегер.
Адвокат ответил ему шепотом:
– Вас могут задержать. И робота тоже – как свидетеля. – Он встал. – Ваша честь! Наши утверждения основывались на чисто теоретических предположениях.
– Зато утверждение робота, – возразил прокурор, – является ответом на совершенно конкретный вопрос.
– Робот свидетельствовал не под присягой!
– Сейчас поправим, – пообещал прокурор, развеяв последнюю надежду Гэллегера и заставив его крепко задуматься. – Джо, вы торжественно клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог?
Гэллегер вскочил:
– Ваша честь, я протестую!
– Да? А что вас не устраивает?
– Законность присяги.
– Ха-ха! – сказал Макензи.
Судья сдвинул брови:
– Мистер Гэллегер, не соблаговолите ли пояснить, по какой такой причине этот робот не может свидетельствовать под присягой?
– Эта присяга применима только к человеку.
– В смысле?
– Она подразумевает присутствие души. По крайней мере, в ней упоминается теизм, персональная религия. Ну как может робот сдержать подобную клятву?
Судья пристально посмотрел на Джо:
– Определенно, это аргумент… Э-э-э… Джо, вы веруете в личное божество?
– Да.
Прокурор аж расцвел:
– Значит, мы можем двигаться дальше.
– Минутку, – поднялся Мердок Макензи. – Господин судья, позвольте задать роботу вопрос.
– Задавайте.
Макензи воззрился на Джо:
– Нельзя ли узнать, как выглядит это твое персональное божество?
– Охотно, – ответил Джо. – Точь-в-точь как я.
Процедура сразу же выродилась в теологический диспут. Предоставив адвокатам до хрипоты выяснять, сколько ангелов разом могут сплясать на острие иглы, Гэллегер вместе с Джо отправился домой. Арест ему пока не грозил – сначала юристы должны разобраться с религиозными воззрениями робота. В авиатакси Макензи всю дорогу расхваливал перед Джо достоинства кальвинизма.
У дверей шотландец незло пригрозил Гэллегеру: