Книжный клуб на цокольном этаже

– Я слышала шум… Мамочки! – на пороге возникла Надежда Пална. Лицо заведующей побледнело, рот открывался и закрывался, как у аквариумной рыбки.

– Беги… Беги скорей в кабинет, в столе лежит нашатырный спирт!

Ульяна сорвалась с места. Через секунду она выдвигала ящики, раскидывая мешающее барахло, скобки для степлера, пачку жёлтых мелков, не замечая бегущих по щекам слёз. Пока не подумала: «Какой в жопу нашатырь? Надо в скорую звонить!»

Врачи приехали быстро, Вязники – маленький городок. Тосю выносили ногами вперёд, накрыв простынёй. На крыльце курила серая, словно мартовский снег, Надежда Пална. По углам толпились притихшие студенты и преподаватели. Хлопнули дверцы с красной полосой, из-под колёс брызнула ледяная каша, сирена завыла тоскливое «У-у-у-и-и-и». Народ начал расходиться, и только заведующая, без шапки и в распахнутой дублёнке, смолила одну за другой. Кто-то протянул: «Ой, что теперь начнётся… Заслуженный работник, может, пронесёт?». Ульяна потёрла виски, отгоняя мысли о том, как в Тосиной квартире раздаётся звонок. Как вздрагивает на кухне мать, а старая бабка, пыхтя, выбирается из кресла и топает к телефону, бормоча: «Кто же это? Не жду вроде никого…».

Несчастный случай произошёл в пятницу. А в понедельник утром Тося вернулась в библиотеку.

***

Она стояла в холле и пыталась пропихнуть какой-то листок в карман на доске объявлений. Негнущиеся руки мяли бумагу, не желавшую пролезать в узкую щель. Ульяна зажмурилась, потом глянула в щёлочку между ресниц, но фантом никуда не делся.

– А-а-а… – звук вышел сиплым и еле слышным, больше похожим на стон, а не крик.

Тося рывком повернула голову. Тёмно-карие, широко расставленные глаза за стёклами очков навелись на источник шума. В них отразилась какая-то несвойственная Тосе сосредоточенность, будто она выбрала цель и не собиралась её упускать. Но на губах возникла знакомая виноватая полуулыбка. От этого контраста между улыбкой и выражением глаз Ульяну пробрала дрожь, и она снова закричала, на этот раз в полную мощь.

В холл сбежались тётушки-библиотекарши, методистка, уборщица, Надежда Пална и незнакомый усатый мужик в синем пиджаке с погонами.

– Это что, пострадавшая? – удивлённо спросил он, сверившись с документами, сложенными в прозрачный файлик.

– Она… – подтвердила охающая и кудахчущая толпа.

Ульяна очнулась от ступора. Это же Тося! Она жива! Просто упала в обморок, но ничего серьёзного не случилось, раз её выписали из больницы. Ульяна прошмыгнула между тётушек и стиснула однокурсницу в объятиях. В нос шибанула отвратная вонь. Похожим образом пахло из кастрюли, куда сестра однажды переложила плов, а потом забыла его на подоконнике на все выходные. Ульяна отшатнулась. Тут же устыдилась и придвинулась назад, чмокнув лоснящуюся щёку. На губах остался жирный налёт, но она удержалась и не стала вытирать рот рукавом. Однокурсница, поди, все выходные по врачам промоталась, вот одежда и завоняла непонятно чем.

Ульяну оттеснила заведующая, приобняла Тосю за плечо и повела в свой кабинет, бросив мужчине в пиджаке: «Вам не кажется, что это в корне меняет дело?». «Это мы посмотрим», – ответил тот и закрутил головой, шевеля усами и морща нос. Должно быть пытался определить, откуда исходит омерзительный запах. В след хлопнувшей двери полетели шепотки: «Сколько можно людям нервы мотать…», «При чём тут Роспотребнадзор? Инспектор труда это», «А то и посадить могли, у нас запросто! Я мужу говорю…».

На полу осталась лежать бумажка. Ульяна подняла листок, так и не попавший на информационный стенд. Глаза её, густо подведённые тушью, стали круглыми, словно десятирублёвые монеты. Кривые буквы, кое-как накарябанные маркером, пьяно сползали вниз, складываясь в короткую фразу: «Прихади вмой книшный клуб».

«Сильный удар головой, – подумала Ульяна. – При сотрясении вроде может возникнуть дислексия. Да как её выписали с такими симптомами?». Она посмотрела на кабинет заведующей, откуда слышались сердитые голоса. Надо что-то делать. Предупредить Надежду Палну? У той сейчас хватает забот. Спросить саму Тосю? Однажды однокурсница припёрлась на экзамен с температурой тридцать восемь и два, потому что считала поход на пересдачу позором. А тут объявление с ошибками, аргументов маловато… Пораскинув мозгами, Ульяна написала старосте и попросила Тосин домашний телефон. Набирать пришлось несколько раз, пока не раздался долгожданный щелчок.

– Здравствуйте, это Ульяна Захарченко, я учусь с вашей дочерью, мы однажды встречались…

– Помню, – недружелюбно ответила мать. Вся жалостность куда-то делась из её голоса, осталась одна неприязнь.

– Мы вместе проходим практику. Тося в пятницу споткнулась и упала, а сегодня явно нехорошо себя чувствует. Может, скажете ей…

– С моей дочерью всё в порядке!

Бах! Судя по звуку, трубку швырнули на телефон. «Нормально» – подумала Ульяна, но это был не конец. Похоже, трубка упала криво, не оборвав соединения. Послышались шорох, шаги, а потом и тихое бормотание: «…шалашовка, что в гости приходила».

– За солью иди, дура! – бабка говорила значительно громче. То ли была глуховата, то ли просто привыкла орать.

– Сама ты старая дура! – голос матери истерически взвизгнул. – Не нужна нам соль! И ты не нужна! Всю жизнь мне заела. Дочка вернётся, и мы… и мы…

Конец фразы заглушили рыдания, а дальше было ничего не разобрать.

Ульяна сбросила звонок и убрала мобильный в карман. Вся семейка больная на голову. Не надо туда лезть, сами между собой разберутся.

Из-за прихода инспектора с заданием на понедельник повезло. Никто не хотел возиться с практиканткой, а потому ей сунули стопку монографий и отправили в хранилище оцифровывать старый фонд. Занятие несложное – знай, страницы переворачивай и кнопку сканера нажимай, подпевая музыке из наушников. Хорошо бы провести в архиве три оставшихся до конца практики дня. Всё лучше, чем дежурить в читальном зале, пытаясь вытянуть из туповатого студента, за каким учебником тот пришёл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «