Кементарийская орбита

– Если колония разместится на Точке-1, мы сможем доставлять минеральное сырье водным путем как раз в район высадки, – проговорил он. – А даже по данным с дронов я уверенно скажу вам за выходы золотоносных пород и титано-циркониевых руд в таких концентрациях, которые на Земле выработаны лет с тысячу как. Маркшейдерская съемка территории необходима нам, как воздух.

Ривлер с осторожностью потянулся – залитая пластгипсом нога не позволяла ему делать резких движений. Отправил в утилиз пустой тюбик.

– Как назло, – с досадой проговорил он. – Ну почему именно мне выпало поскользнуться на этом пласте глины?

– Это тем более печально, – кивнул Брянцев, – что теперь я вынужден отвлекать Димера от работ с посадками. Но альтернативы я не вижу. Шолд колдует с геномами коз и местной травой, Фил работает над климатической моделью. Остаетесь ты и Димер. Ты худо-бедно готов подменить его в поле, но не в горном походе.

– Вы когда-нибудь поднимались в горы, Димер? – Алекслав перевел на меня пронзительный взгляд.

– Бывал в Джунгарском Алатау, – кратко ответил я.

– Высота подъема?

– Километра полтора-два, – я наморщил лоб. – Террасные сады Семиречья.

– Уже что-то, – вздохнул геолог. – Дейв чисто равнинный житель, как и наши спейсеры, за исключением Хосе. Ладно. Масколон, когда отправляемся?

– Завтра с утра, – уверенно произнес Брянцев. – Тасерг как раз успеет проверить кольцевик, а вы – приготовиться к выходу.

Я кивнул. В груди поднималось радостное возбуждение. Я уже начинал тихо завидовать Ривлеру и Шолду, порой недели проводившим в дальних выходах в поле. Нет, я сознавал, насколько важны для будущего колонии урожаи картофеля и ячменя… но мне так хотелось в будущем хвастаться перед друзьями чем-нибудь посущественнее героического окучивания рядов и замеров содержания микроэлементов в почве и листьях!

– Мы пойдем на кольцевике до этой точки, – Алекслав вытянул палец, заставив налиться зеленым огонек в верховьях реки. – Потом пройдем ущельями сколько сможем к северо-кей-западу, параллельно поднимаясь на эти высоты. Это займет у нас дня три. Судя по съемке с пятерки, мы выйдем к границе вот этого плато с северной стороны, где склон относительно пологий. Поднимаемся на плато, обследуем рудные выходы и вызываем кольцевик. На все про все шесть суток.

– Продержатся ли это время ваши посадки под чутким присмотром Ривлера, Димер? – в глубине глаз Брянцева мелькнула мягкая усмешка.

– Я буду отчаянно на это надеяться. Дейв, – я сменил тон на серьезный. – Ты справишься с высадкой ячменя в зауженные ряды?

– С помощью мула и парней – без особого труда, – заверил меня ботаник. – Семена уже в камерах. Но не думай, что ты сможешь и в дальнейшем спихивать на меня всю скучную работу, а сам – шляться по окрестностям!

– С меня неделя работы над твоими образцами в свободное время, – торопливо посулил я.

Ривлер медленно расплылся в кровожадной ухмылке.

– Дружище, – проникновенно обратился он к Алекславу. – Ты не планируешь в ближайшее время еще каких-нибудь дальних вылазок? Пеших походов на квосточное побережье, или там к полюсу? Так, чтобы мне почаще пришлось копаться в грязи за нашего юного друга?

Равнина стремительно неслась навстречу трехмоторному «скайеру» двухместной модификации. Под нами тянулась широкая серебристая лента реки, притоком которой была Песчаная. На картах ее незатейливо именовали Кей-западной.

Казалось, что какой-то художник-великан размашисто плеснул на ландшафт синей и зеленой краской. Холмы укрывал темно-зеленый до черноты ковер местной растительности, но впадины между ними блистали сочной зеленью чарус и густой синью ледниковых озер. Из травы проступали серые бока валунов, словно позвонки исполинского зверя. Картину довершали длинные серебристые полосы – заросли аналога одуванчика, с укутанными в ажурный светлый пух семенами.

Мы шли на высоте двухсот метров. На горизонте впереди уже вздымались размытые в кементарийской атмосфере очертания предгорий. Изредка внизу мелькали крохотные, будто игрушечные фигурки гривоносцев. Вся прочая фауна, и длинноногие зайцеголовые скакуны, и рыжие поджарые бультерамны, и грузные гигахомяки, скрывалась в кустарнике, стоило мелькнуть над ними тени кольцевика – миллионы лет сожительства с хищными вивернидами впечатали осторожность в сами гены животных.

Я покосился на Алекслава. Геолог откинулся назад и, похоже, дремал, подставив лицо солнечным лучам, предоставив кольцевику самому управлять полетом.

Горный хребет приближался. Верхушки холмов мелькали все ближе к брюху винтокрылой машины, и бортовой синт увеличил высоту полета до полукилометра. Гряда впереди распадалась на отдельные вершины, стали различимы многоцветные потеки лишайников и красно-зеленые выходы горных пород на их склонах.

Не открывая глаз, Алекслав вытянул руку и небрежно коснулся сенсов на панели управления. Кольцевик качнул винтами, снижая скорость и огибая ближайшую к нам гору. Когда мы проносились мимо ее крутых склонов, с них сорвалась потревоженная кольцевиком стая мелких алых вивернидов.

Тут же из-за ближайшей скалы вынырнула серо-зеленая молния. Раскинулись узкие перепончатые крылья, длинный хвост изогнулся, и хищник летающей торпедой врезался в стаю. Виверниды красным облаком метнулись в стороны, охотник выгнулся, рискованно проносясь в сантиметрах от горного склона. Мне показалось, что в пасти у него была зажата алая тушка, но подробности охоты я не рассмотрел – слишком быстро эта мимолетная сценка осталась позади.

– По-моему, мы не наблюдали такого вида, – обронил я, проверяя записи сенсоров. Увы, мы слишком удалились от места высадки, чтобы кольцевик поддерживал прямую связь с сетью катера, а имевшаяся на борту коротковолновая рация обеспечивала только голосовую связь.

– Охотника или добычу? – лениво поинтересовался Алекслав.

– Обоих.

– Мелкие краснокрылы значатся в файлах Шолда как Rubopter montanus, с горным охотником мы, кажется, действительно не встречались. Зарисуйте его для зоолога, и он впишет вашу фамилию в описание как видовое наименование, – улыбнулся Алекслав.

– Уже срисовал. Сколько нам до точки высадки?

– Километров двадцать, – Алекслав открыл глаза и вернулся к управлению, направив кольцевик в широкое ущелье, откуда и вытекала Кей-западная. – Я хочу добраться до истока реки по воздуху.

Внизу под нами река низвергалась с уступа, окутав ущелье туманом брызг. Геолог завис почти над водопадом, сделав несколько снимков стен расщелины. Нижняя часть окон успела покрыться мелкими брызгами, когда Алекслав удовлетворился наблюдениями и позволил кольцевику продолжать полет по заданному курсу.

Мы все еще двигались над низкогорьями, лежащими между приледниковой равниной и центральной частью хребта. Склоны гор покрывала довольно густая чаща, их вершины чернели скалистыми обнажениями. Лишь далеко к юго-кей-западу вершины хребта покрывала белизна снегов. И у самого горизонта возвышалась цепь настоящих исполинов – уходивших вершинами в редкие облака, размытых сквозь атмосферу, почти сливающихся с темной голубизной кементарийского неба.

Я узнал намеченную Алекславом для первого лагеря точку сразу – посланный в эти места пятый дрон заснял пейзаж почти с такого же ракурса. Пологая с кей-востока и юга, гора, которую огибала стремительно несущаяся по камням Кей-западная, с северной стороны имела обрывистый склон, на половине высоты переходивший в почти плоскую площадку. Уступ был достаточно большим и ровным, чтобы «скайер» мог здесь приземлиться.

Кольцевик завис над склоном, негромко шелестя несущим винтом. Проверил уклон и поверхность, мягко опустился на бурые камни. Синт не стал заглушать основной двигатель, готовый в любой момент поднять машину в случае, если прочность пород окажется ниже предусмотренного.