Страница 56 из 116
– Принято, – через некоторое время мы услышали, как помянул блок спускающийся по рыхлому склону геолог.
– Предварительно, – прокашлялся Алекслав, оказавшись на берегу. – Река промыла русло в аллювиальной дерновато-глеевой почве, на склонах отчетливо видны следы паводков. Склон заплетен лианоподобными растениями, их корневища уходят в воду. Берега реки также плотно покрыты водными растениями… похоже на какой-то папоротник. Растительность распространяется примерно на половину ширины устья, похоже, течение здесь не очень сильное.
– Скорее, плауновидные, – уточнил Ривлер, переключившийся на поток Алекслава. – Масколон, мне бы не помешал образец и этих растений.
– Запретите ему, – посоветовал Фил. – Если Шолд с Алеком нагрузятся всем, что хочет рассмотреть поближе наш ботаник, нам придется высылать за ними тележку.
– Шолд, направь паука взять образец донного грунта, – попросил Алекслав. – Не думаю, что здесь водится что-то крупное, но предпочитаю обойтись без риска.
Длинноногий и впрямь напоминающий помесь паука с кентавром дрон прошлепал копытцами ступоходов по мокрой земле, окунулся с головой, раздвигая корпусом влажные заросли водной растительности. Через несколько минут появился вновь, подбежал к Алекславу, позволяя извлечь из грудной камеры пробирку с образцами.
– Грунт песчаный, – озадаченно проговорил геолог. – Любопытно. Я ожидал, что при так сильно заросшем русле он будет илистым, – он что-то переключил на панели дрона. – А, понятно.
– Что? – переспросил Ривлер.
– Весь этот травяной ковер простирается только у поверхности реки. Дно песчаное и очень чистое, с небольшим количеством отложений.
– Быть не может, – озадаченно произнес Дейв. – Посмотри, вон там видно даже кустарниковую поросль.
– Которая держится на растительном мате, – уверенно заявил Алекслав. – Пожалуй, я отойду подальше, вон к тем деревцам, – он указал на пучок невысоких узловатых стволиков с гибкими ветвями и сердцевидными листьями. – Проверю, растут ли они на твердой почве.
– В следующий раз, – возразил Брянцев. – Достаточно для первого выхода. Обоим – возвращение на борт.
– Масколон! – обиженно воскликнул Шолд.
– Отставить споры.
– Принято. Мы можем хотя бы расставить камеры у этого спуска? Если это не водопой, то я – утконос.
– Ловлю, – Алекслав вскинул руки, ловко поймав стерженек камеры между ладоней. – Давай-ка воткнем еще один зонд на глубине. Тебе не помешают записи речной фауны.
Ощутимо прохладный ветер коснулся моего лица. Я поймал себя на мысли, что непроизвольно задерживаю дыхание. Рассердился – и сделал глубокий вдох, до отказа набрав полные легкие пряного кементарийского воздуха.
Хотя «пряного» не самое подходящее слово. Воздух нашей новой родины пах дымом и смолой, сеном и хвоей. Улавливались в нем терпкие тона лекарственных растений и сладкий запах нагретого солнцем меда. От этой палитры запахов кружилась голова и спирало легкие, привыкшие дышать фильтрованным воздухом катера.
– Впечатляет? – спросил стоявший на одном колене в паре метров от меня Ривлер. Пальцы ботаника перебирали тонкие стебельки местных растений, перетирали крупинки почвы.
– Первый раз за последние месяцы – хотел сказать, века – я дышу открытым воздухом, – откликнулся я.
– Докладывайте обо всех изменениях в самочувствии немедленно, – отозвался по сети Брянцев.
– Синиш, вы дышали тем же воздухом в шлюзовой камере два часа. А подопытный поросенок дышит им уже несколько дней безо всякого вреда для здоровья. О чем нам беспокоиться? – спросил Дейв.
– Учитывая, что вы увешаны датчиками снаружи и немножко внутри – я узнаю об изменениях в ваших организмах быстрее вас самих, – добавил Варан.
Я, как и Ривлер, опустился на колено, выдернул несколько стеблей из степного ковра. Конечно, на борту катера уже имелись большинство образцов окрестных грунта, фауны и флоры, но оценить ландшафт полностью можно только своими глазами. И руками.
– Дернина довольно тонкая, – заметил я. – Это облегчит нам вспашку.
– Зато содержание гумуса маловато, – откликнулся Ривлер. – И вообще чернозем не слишком богатый. Как бы нам не понадобилось вносить удобрения уже на пробных делянках.
– Поглядим, – беспечно отозвался я. – Давай осмотрим места, которые мы под них наметили.
Неторопливо, в сопровождении верного дрона мы двинулись по широкой спирали против часовой стрелки. Далеко на кей-востоке разгоралась заря, окрасившая в розовые тона плывущие с юга тонкие перистые облачка. Из кустов доносилось щелканье, ворчание и шипение – голоса обитающей в соседних зарослях стаи мелких насекомоядных вивернидов. Над речной поверхностью, совсем как на Земле, кружились мелкие мошки, то и дело их скопление пронизывали разноцветные треугольники охотящихся летунов.
Я долго не мог сообразить, чего же не хватает в доносящихся до меня звуках. Несмотря на голоса вивернидов и шепот трав с кустарниками, степь казалась странно тихой. Потом я догадался.
– Не слышно насекомых, – проговорил я.
– Ну, это не совсем верное наблюдение, – протянул Шолд. – Если прислушаться, то можно услышать жужжание стрекоз, двукрылых, некоторых из местных жуков… Димер, ты имел в виду, что не слышно сверчков, кузнечиков, цикад и им подобных?
– Верно. Я так понимаю, их на Кементари не существует?
– Да, аналогов гриллоновых насекомых нам пока обнаружить не удалось, – почему-то Шолд говорил извиняющимся тоном, будто отсутствие на Кементари тараканов было его личной недоработкой. – Мы встретили около полусотни видов жесткокрылых и полужесткокрылых, но использовать пение для привлечения самок не додумался никто из них.
Мы обошли несколько площадок, которые я наметил для высадки первой партии культур. Выбор определялся в основном расстоянием, отделявшим нас от реки. Однако вопрос усложнялся тем обстоятельством, что вдоль речного русла протянулись довольно густые, хоть и хаотично разбросанные, заросли похожего на вельвичию жесткого кустарника. Вырубка его потребовала бы немалых усилий всей команды, и мы старались подобрать такую площадку, где кусты росли бы пониже и пореже.
Наконец, удалившись от катера примерно на километр, мы присели передохнуть в сомнительной тени дерева с короткими, но разлапистыми ветвями и темными пальчатыми листьями. В темно-голубых небесах кружила черная точка – я подстроил видеоискатель своего айдима, и точка превратилась в крупное крылатое существо. Больше всего животное напоминало гладкошерстного птеродактиля с собачьей мордой. Впрочем, если учесть его длинный, голый (не считая опушки на самом конце) хвост, то оно скорее смахивало на рамфоринха.
Ривлер извлек из рюкзака питательный брикет.
– Рановато для обеда, – пошутил я.
– В самый раз для второго завтрака, – отозвался ботаник. Откусил, с чавканьем прожевал, проглотил. Сорвал с одного из кустов фиолетовое крупное семечко, надкусил.
– Эээ… Ты уверен, что это безопасно?
– Я лично исследовал их состав, – напомнил Ривлер. – Крысы, свинья и цитопленки тоже остались в живых. Хотя вкус оставляет желать лучшего – похоже на прогорклый авокадо. Но когда мы с парнями из «Чистой воды» мотались по пустыне, приходилось жевать все, что не пыталось слопать нас.
– Из «Чистой воды»? – переспросил я.
– Ты не в курсе? – Ривлер удивленно посмотрел на меня. – А я-то думал, Синиш тебе рассказал.
– Я был несколько занят для этого, дружище, – насмешливо проговорил масколон.
– А о чем, собственно, речь? – полюбопытствовал я.
– Ривлер, может, ты сам расскажешь? – предложил Тасерг.
– Тут особо не о чем болтать, – прокашлялся Ривлер. – «Чистая вода» – так называлась наша… группировка. Мотались от Ордполиса до Стип-Пойнта. Вот, – он расстегнул липучку костюма и продемонстрировал уже оттаявшую татуировку на плече. В красную чашу сочились прозрачно-голубые капли, вдоль края чаши крохотными буквами бежала надпись «Aqua Pura».