Кементарийская орбита

При упоминании «девочек» Слоп залился краской и отвернулся в сторону пролома в ограде. Я улыбнулся про себя. Господи, а ведь он ненамного младше меня до отправки в Талнах!

– Надо бы заделать пролом, – ни к кому не обращаясь, нервно проговорил он.

– Дело говоришь, – согласился Эпплсид. – Ступай к маме Шульц, попроси жерди и гвозди. Заодно проводишь девчонок до туши.

Кажется, моя голова только коснулась подушки, как айдим разразился сигналом побудки. Я приподнялся, пытаясь на ощупь вырубить проклятущий гудок. Не тут-то было.

– Димер, боже… – Ланцея приподнялась на локте. – Уже утро?

– Нет. Это срочная тревога! – я вскочил. На айдиме ярко полыхала тревожная точка. – Извини, что разбудил, – я наклонился, поцеловав ее. Ланцея что-то пробормотала и натянула на голову одеяло. Я запрыгнул в штаны и накидку, метнулся в умывальник, плеснув в лицо холодной водой. В коридоре уже столпились полусонные колоны, выясняя друг у друга причину тревоги.

– Шестая! – Лазарев как-то умудрился побриться и вообще не выглядел поднятым с постели в половину третьего ночи. – Общая тревога. В нашу сторону с юго-кей-востока движется фронт холодного воздуха. Метеорологи предсказывают, что к утру температура опустится до трех градусов ниже нуля.

– …посевам, – пробормотал кто-то.

– Он самый. Так что бегом на поле и спасаем урожай! – Владимир развернул карту участков и со скоростью дрона что-то размечал на ней. Айдимы пищали, в такт его манипуляциям перенацеливая точки.

Дальнейшее мне запомнилось урывками. Мы бегом мчались по улицам Поселка в сторону складов. Воздух уже ощутимо холодил кожу, но спешка не позволяла замерзнуть, несмотря на легкую одежду.

– Знал бы заранее, – пропыхтел Крапивник, – не убирал бы дождевалки!

– Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил! – ответил я на бегу. Распахнул дверь склада. Без-охранник непонимающе уставился на нас.

– Что за пожар?

– Пленку, – переводя дух, проговорил Олег. – Дождевалку. Шланги. Быстро.

– Колон, да что стряслось? Вы в курсе, что без запроса масколона…

Дверь распахнулась снова. Ворвался Лазарев.

– Я масколон, – бросил он. – Выдайте все, о чем просят. Запрос оформлю задним числом.

Без замялся.

– Оперколон, да мы же не партию ракетометов просим! – выкрикнул Геккон. – Если мы не спасем урожай от заморозков, всей колонии подведет животы!

– Понятно, – без извлек ключ, сопряг его с контом. – Так бы сразу и сказали. А что же метеогруппа? Прохлопала?

– Понятия не имею! – Лазарев первым нырнул во внутреннюю дверь. Загрохотало расшвыриваемое нами оборудование. Через пять минут, нагруженные инвентарем – не было времени даже разбудить дронов – мы уже бежали в сторону периметра, а через пятнадцать – под яркими и многочисленными звездами разбегались по определенным нам участкам.

Я подхватил на вилы копну соломы, так и оставшейся на поле еще с прошлой уборки урожая. Швырнул ее, перепрелую и влажную, на груду сухих веток и обломков досок, переложенных бумагой и пленкой. Плеснул маслом и поднес зажигалку.

Пламя сперва полыхнуло ярко, охватив политую маслом щепу, затем угасло, когда растопка прогорела. Мокрая солома затлела, и густой шлейф дыма потянулся к рядам лакторешника, затягивая их белесыми клубами.

– Димер, – Калберд утирал с лица пот, несмотря на то, что ветер становился все холоднее. Сбросил на землю большую охапку хвороста. – Где инструмент, оперколон?

– Вон там, – я указал на сложенный инструмент, плохо различимый в звездном свете свете. – Берите грабли, сгребайте солому и жгите дымовушки, ребята. Надо, чтобы до самого утра саженцы были в дыму.

Оперколоны без лишних слов принялись за работу. В ночи один за другим вспыхивали тусклые огоньки тлеющих костров, в горле першило и глаза щипало от дыма. Мы ныряли в дым, подтаскивая к углям охапки влажного мусора. Через час – принялись сгребать со всех концов поля траву и солому в большую копну, чтобы поддерживать угасающие костры.

В отдалении проехал по дороге дрон, груженный теплоизолирующей пленкой. Я расстегнул накидку, несмотря на ночной холод.

– Что это? – Калберд задрал увенчанную нечесаной копной волос голову, глядя в ночное небо.

Сперва я принял тихое жужжание за работающий двигатель еще одного трактора на дороге. Но стрекот усилился и теперь явственно доносился сверху. Окруженная габаритными огнями тень «скайера» выплыла из-за верхушек деревьев, и резкий порыв ветра ударил сверху, разметав клочья дыма по сторонам.

– Что они делают? – возмущенно воскликнул Рингвуд.

Я выхватил айдим. Глянул мимоходом личность пилота.

– Синиш! Уводите кольцевик!

– Приказ Джонстона! – отозвался Брянцев. – Перемешиваем тепловые слои над полями!

– Мы жжем здесь дымовухи! – прокричал я, прикрывая глаза от летящего по ветру сора. – Уходите к дальним фермам, вы там нужнее!

– Роджер! – разведчик резко повел кольцевик вверх. Качнувшись, машина пошла на юг, в сторону фермы Эпплсида. Мы бросились к кострам, подкидывать новые порции травы взамен прогоревших.

Ночь тянулась, кажется, вдвое дольше обычного. Я уже стал подумывать, не сбился ли наш график затмений, и не решила ли Кементари нырнуть в тень газового гиганта с опережением в несколько эру. Наконец, когда ноги уже дрожали от усталости, а спина отчаянно гудела, небо на кей-востоке медленно посветлело. Издевательски неторопливо крохотная и яркая Мюара выплыла над Мэнханем.

– О-ох, – Тулпар устало облокотился на вилы. – Наконец-то.

– Рано радуешься, – предупредил я его. – Костры придется жечь, пока солнце не прогреет воздух.

– Что? – Рингвуд невидяще уставился на меня красными от дыма и недосыпа глазами. – А. Понял, – он механическими движениями принялся подгребать к куче рассыпавшиеся листья.

Под восходящим солнцем виден был блеск пленки, расстеленной за ночь над всходами пшеницы и картофельными плантациями. Участки, засаженные помидорами, как и наш, покрывало густое покрывало дыма. Вдалеке черными стрекозами висели над фермами «скайеры» и «йоханссоны», взбаламучивая теплый воздух и посылая его к земле.

Сигнал отбоя тревоги раздался, когда все мы уже потеряли даже желание следить за временем. Я разогнул ноющую спину, неловко ухватил коммуникатор и скривился, когда пластик скользнул по сорванным мозолям.

– Молодцы, Шестая, – видимо, и Лазарев надышался дыма, голос его звучал хрипло, будто у жертвы имплантационного синдрома связок. – Мы это сделали. Снимаем пленку, тушим огонь и по домам.

Над нашими головами прошли к аэродрому кольцевики, на сей раз на приличной высоте. Я присыпал землей предпоследний костер, а с последним Калберд расправился старым солдатским способом и заправил штаны. Походкой некачественных нейрозомби мы направились к складам, возвращать инвентарь.

Глаза слипались. В молчании мы добрели до дома.

– Кофе? – Ланцея тоже не выглядела особо бодрой. Она сидела за столом, подпирая рукой голову, и выглядела так, будто вот-вот заснет прямо за ним.

– Блок, какой кофе? Я сейчас мечтаю только о постели.

– Взаимно, – Ланцея зевнула. – Кажется, Тро выгнал в поле половину поселка.

– И Инфогруппу тоже? – только сейчас я заметил, что накидка Ланцеи не до конца очищена от пыли и соломинок, а на руках осталась вьевшаяся грязь.

– Спрашиваешь, – Ланцея встала. – Димер, давай все-таки сунем накидки под воду. Сейчас вся комната провоняет дымом.

Возражений с моей стороны не последовало.

– Жаль, что метеогруппа не предупредила нас о заморозках заранее, – пробормотал я, когда мы в халатах возвращались из подвала.

– Еще бы, – Ланцея устало оперлась на мою руку. Мы добрались до кровати, растянулись на ней и вырубились, и не помышляя ни о каком кофе. Даже если бы в наших запасах чудом нашелся земной кофе, а не его кементарийский эрзац.