Страница 10 из 40
Живет эта крыса за Красным садом, по дороге на базар «Березка». Тетя Валя сказала, что русским житья нет – всех гонят, квартиры отбирают. Но дядя Адам тихо сидел и уехал даже на время.
А бабушку Вовки избили и тетю Клару. Они уехали из Грозного. Теперь в их квартире другие живут.
Поля
23.06.
Мы семечки продаем. Приходил Васька. Его мама Дуся и папа Петя живут на третьем этаже в другом подъезде.
Они не хотят из Грозного уезжать!
Васька принес печенье. Мы проигрыватель слушали. Он старый, и там пластинка вертится. Это проигрыватель дедушки Анатолия.
Мансура нет. Говорят, он в тюрьме. Забрали для разбирательства.
Сосед, дядя Иса, сказал, что русские солдаты друг в друга стреляют иногда. Друг друга ненавидят.
Поля
27.06.
Стрельба! Лежали на траве. А на остановке «Березка» убило тетю и девочку. Прямо у подъезда. Они воду несли в ведрах, а снаряд разорвался.
01.08.
Выходных у меня нет. Торгую. Просыпаюсь в 6.00, ем и собираюсь торговать. На рынке до 18.00. Ем пирожок, если наторгую, если нет – ничего не ем. Потом иду домой и убираю, стираю. Воду приношу с огородов. Потому что в доме воды нет. Аленку не вижу. Мама орет, ругается. Тетя Марьям защищает.
Поля
06.08.
Сегодня около 4.00 утра стали стрелять в нашем Старопромысловском районе. На остановке «Нефтянка». Сначала далеко, потом близко. Именно – автоматы.
Соседи сначала тихо сидели. Я подушку на голову положила и лежала. Потом соседи стали стучать к нам и в квартиру тети Марьям. Мама поставила табуретки. Все дети сели. Патошка пришла, ее сестра Ася и их бабушка Зина. Они – аварцы. Живут на третьем этаже, в нашем подъезде. За ними пришли к нам соседи со второго этажа, а к тете Марьям с четвертого этажа пришла тетя Тамара, ее дети и племянники.
И так сидим. Опять говорят – война. О, бухнули за окном из пушки!
07.08.
Прибегала Румиса, чеченка, что живет в доме рядом. Боится, чтобы соседи боевикам не сказали – ее брат спас русского солдата, летчика. Они в армии вместе служили. Теперь его дома прячут. Он сильно ранен. Его зовут Иван. Они называют его Рамзан – врут, что он немой брат мужа. Ведь он по-чеченски ни гу-гу!
Мама дала ей валерьянки.
08.08.
Пришла война. Всюду боевики. Они русских военных прогоняют из Чечни. В нашем районе боевиков где-то сто человек. У них есть командир. Маленький такой дядька, шустрый.
Все зовут его Батя. Это прозвище. Еще у них есть один боевик лет двадцати. Нахальный. Пошел и где-то мыло украл. А люди пожаловались Бате. Ох и досталось умнику!
Батя перед всеми во дворе его поставил и давай орать:
– Мы воюем с русскими захватчиками! – Потом по-чеченски чего-то, а потом: – Аллах, как мне стыдно за тебя! Харам! Ты не воин, ты – вор!
(Харам – это грех.)
А боевик молодой руки в боки и отвечает:
– Я двоюродный племянник Дудаева. Не смей на меня орать! Пошел!
Вот Батя разозлился! Как стал орать на русском и чеченском вперемешку. Но смысл такой: если еще чего тот украдет, Батя не посмотрит, чей он племянник, а выгонит его из отряда с позором. Все соседи обрадовались. Батю благодарили. Остальные боевики тише воды сидят. Никуда не лазают.
А еще боевики в основном поселились в квартиры. Люди их принимают у себя! Кормят.
В первом подъезде живут на первом этаже. Хава прибегала, радовалась. Они с мамой уедут в Ингушетию – там мир, а папа Султан останется вещи сторожить. Ее папа мне нравится. Он никогда не ругает Хаву, все ей прощает. Очень любит!
У тети Марьям в квартире девушка спит. Ее Лайла зовут. У нее длинная коса, а сама она худая-худая. Без платка. Мама и тетя Марьям давали ей еды. Она отказалась. Только кофе выпила чашку. Лайла – боевик. Ей 19 лет. Русские солдаты пытали ее мужа и убили. Они бросили его и других людей на заводе в известь. Мама говорит, кошмар! Сожгли заживо.
И Лайла все узнала. Она оставила ребенка двух лет с бабушкой и дедушкой и взяла автомат. Никогда не держала в руках оружия, а когда убили ее мужа ни за что, она взяла. И теперь воюет.
Еще есть два боевика в отряде шестнадцати лет. Они надели шляпы, как пираты. Перед ними вертятся дворовые девчонки по пятнадцать лет. Одна из них дочка Тамары, из нашего подъезда. Ее прозвище Пушинка. Она ходит легко, как танцует. А другая девчонка из дома напротив. Ее зовут Рита. У нее волосы кудряшками. Они прибегают к этим боевикам, шутят с ними. Хохочут. Вареньем угощают. Варенье на хлеб мажут и дают бутерброд.
А мама сказала боевикам в шляпах:
– Вы – дети! Чего вы шляпы надели и перья на них прицепили? Домой идите!
А боевики в ответ пищат:
– Тетенька, нас все равно убьют. Мы специально оделись красиво. Мы хотим, чтобы нас красивыми запомнили!
Мама моя покачала головой и ушла, а я сижу записываю. Солнечно! Стрельба всюду, пули летают, а девчонки хохочут с боевиками в шляпах. Варенье едят. Очень нравится Пушинке синеглазый. Его зовут Ратмир.
П.
09.08.
Ночью пошли за водой взрослые. А меня не взяли. Я очень боялась. В квартире тети Марьям сидела с Лайлой. Все боевики куда-то ушли, а Лайла осталась почему-то.
Во дворе много жителей. Детей! А стреляют снарядами прямо по двору. Дети маленькие, не понимают, что нельзя выходить.
Я выходила днем и видела Ваську. Он на год младше меня. Играл на улице. Тут стали стрелять, и мы в их подъезде сидели. Дедушка Идрис сказал, что война скоро закончится, и дал нам пряник. Мы пряник поделили.
Видела мальчика Ислама из переулка. Он был с мамой. Они, пригибаясь, бежали под обстрелом мимо забора.
Я взяла мамины духи и побрызгалась. Мама унюхала и так меня избила! Руками и полотенцем. Больно. Сказала, чтобы я ничего у нее не брала. За меня папа Васьки вступился. Но она и на него кричала. Мама кричит и дерется. Почему?
Поля
10.08.
Взрывы во дворе. Я сижу на кухне. Наш дом горит. Все верхние этажи. Дым. Но я не ухожу. Я вздрагиваю, когда залетает снаряд в верхние этажи, но сижу. Не двигаюсь. Не иду в коридор или на улицу.
Мамы нет. Она ушла с людьми на рыбную базу. Там в ящиках рыба. Мама обещала принести рыбы старикам со второго этажа и из дома напротив. Им нечего есть. Мама пошла с другими тетями.
Я сижу на кухне. Я не знаю, как придет смерть, и мне нестрашно только когда пишу. Я думаю, что делаю что-то важное. Я буду писать.
К нам на днях приходил дядя Адам. Извинился. Мама ему все сказала за тетю Валю. Адам извинился, сказал, что ему стыдно. Он думал: Валю напугает и она убежит, а ему – квартира и вещи!
– Я убить не хотел, – сказал дядя Адам. – Только напугать.
Он тоже ходил на базу за рыбой, но никому не дал без денег. Продавал!
Пожар потушили в нашем подъезде, а дом № 88 горит. Ох, горит! Дым черный валит. Всюду стрельба. Куда-то Лайла исчезла. Боевики куда-то делись. Русские солдаты наступают?
Ранило мальчика в среднем подъезде. Ему 7 лет. Все ноги в осколках. Опухли.
Пришла мама. Раздала рыбу. Бесплатно. Нам две рыбки оставила. Мама и соседки попали под стрельбу.
11.08.
Ингуши, родственники тети Марьям, сказали, что пойдут в беженцы. Вертолеты и самолеты стреляют по «коридору», когда люди идут. Многих убило. Женщина с ребенком долго лежали на трассе, раскинув руки. Тетя Марьям видела.
Мама сказала, мы не пойдем по «коридору» в беженцы. А Барт и Зулва с ребенком пойдут. А нам они свои ключи дали. Сказали, у них в частном доме подвал, чтобы все люди, кто хочет, шли в их дом и прятались. Всю их еду можно брать и есть.
С нами решили пойти Юрий Михайлович и его жена. Они очень боятся бомб из самолетов.