Мятежный дом

Отдача от направленного взрыва бросила его к противоположной стене. По шнуру побежали два видных даже сквозь веки белых огня. Дик подождал, когда прогремит четвертый взрыв, открыл глаза и пнул ногой выжженную секцию.

Кос прыгнул в пролом почти сразу же. Это дикий зверь удирал бы во все лопатки от пальбы и взрывов – а рефлексы коса приказывали ему бежать туда, где стреляют и взрывают, и атаковать любого, кто посмеет сунуться в запретный сектор. Дику повезло: кос неверно прикинул размеры отверстия и на миг застрял в узком лазе. Еще горячий композит стены обжег ему бока. Зверь заревел, высвобождаясь, но Дик уже перехватил мгновение, которое потерял кос; шагнул вперед и вонзил флорд прямо в пасть животного. Резкая выдача лезвия, «волна» на обратном движении… Из пасти хлынула кровь, зверь вывалился из пролома – и забился в конвульсиях на полу. Корчась, он вдруг выбросил в сторону своего убийцы заднюю лапу – и Дик не успел увернуться. Четыре когтя разорвали ему левую ногу над коленом. Юноша вскрикнул и выстрелил – неприцельно, так же судорожно, как только что рванул его зверь. Зашипела, сгорая, плоть, завоняло еще сильней паленой шерстью, но зверь даже не дернулся – он был уже мертв. Дик сбросил тунику и, смочив ее в своей крови, кинул через пролом.

Косы очень обучаемы. Второй зверь не стал бросаться на врага – он ждал, пока враг сам выберется к нему. Когда из пролома вылетело то, что выглядело как кусок раненого врага и пахло его кровью, зверь впился в это когтями и зубами.

Ткань треснула, во рту и в ноздрях коса поселилась боль, мерзкая на вкус. Кос был устойчив к токсину, да и доза невелика – но боль сбила его с толку на мгновение, в глазах потемнело – и откуда обрушилась новая боль, он так и не увидел…

…Дик перевязал бедро отрезанным куском майки. Рана сильно кровоточила, но на подвижности (присесть, подпрыгнуть из приседа… нормально) это почти не сказывалось. Подошел к последней двери. Приложил свою ладонь к сканеру.

Одно из двух, пояснял ему Ройе, готовя к заданию: или они удалили данные Северина из списка тех, кому разрешен допуск, или нет. Если удалили, то охранники последнего рубежа в сильном изумлении свяжутся с центральным постом, а там какое-то время уйдет на то, чтобы сообразить, кто бы это мог быть и что делать, если это Северин. В общем, если дверь не откроется сразу же – у тебя остается один детонатор и примерно пятьдесят грамм взрывчатки. Конечно, лучше всего было бы потратить их на пульт – но пульт можно разрушить и более примитивным способом.

Ну а если они не удалили Северина из списков…Это, конечно, сугубое головотяпство, но с Нуарэ станется…

Дверь открылась. Не удалили. Дик не удивился, так как был уже знаком с Нуарэ. Резким движением левой руки юноша активировал силовой тэссэн и бросился вперед, держа согнутую левую руку на уровне плеча.

У охранников, они же операторы защитного силового поля, было целых шесть секунд на то, чтобы его убить. Очень странное ощущение, когда пули попадают в тэссэн – словно на щит давит порыв сильного ветра. А когда попадает плазма – горячо и ничего не видно, будто направленным лучом в глаза…

У них тоже были силовые тэссэны, но Дик, на бегу приняв низкую стойку и скользя на своих сапожках мимо охранника, ударил того по ногам, в незащищенную зону. Подсек несчастного флордом, как бичом, рванул на себя, продолжая скользить, ударился в него с разлета – и прямо сквозь его плоть пронзил следующего. Упал вместе с ними, перекатился через тела, оставляя их позади, и, приходя на колено, ткнул третьего снизу в живот и подставил плечо под оседающий труп…

У четвертого был бы самый большой шанс убить Дика, но хладнокровия не хватило. Силовой тэссэн юноши слабо зажужжал и сдох, а тело охранника, что служило нападающему живым (полуживым) щитом, не давало ему свободно двигаться. Если бы последний охранник бросился вперед и стрелял в своего умирающего товарища в упор, то первый иглоснаряд пробил бы дорогу второму, а второй бы сдетонировал уже в груди у Дика.

Но охраннику изменило присутствие духа, и он, вместо того, чтобы атаковать, отступал, стреляя на ходу. Иглоснаряды детонировали в воздухе и ложились в тело умирающего с большим рассеянием, теряя пробивную силу. Дик ударил в первый раз неудачно, лишь слегка порезал противника – но даже этот порез деморализовал его полностью. Он отшвырнул игольник, выхватил флорд и помчался на врага, прикрываясь бесполезным тэссэном.

Дик толкнул труп ему под ноги, и когда противник на миг потерял равновесие и открылся – точно, как скальпелем, вскрыл ему горло.

На все про все – с той секунды как он вышел из камеры и до той секунды, когда он убедился, что последний охранник мертв – ушло ровно столько времени, чтобы восемь раз прочесть «Радуйся, Мария».

Дик вошел в каморку, где несли службу эти четверо, подошел к пульту управления защитным силовым полем, окружавшим дворец, и перевел ключ в положение «ноль».

Где-то рядом низкий, на грани слышимости, гул прекратился – и воцарилась страшная тишина. Дик вынул из ушей серьги – примерно сорок грамм взрывчатки. Не стал мудрить с детонаторами – просто положил взрывчатку на пульт, отошел подальше в коридор, и выстрелил из плазменника.

Пламя вздулось багровым клубком – и опало, оставляя по себе вонь горелого пластика и столб черного жирного дыма, который бил в потолок и стекал на пол, смешиваясь с пенистой жидкостью, что хлынула из системы пожаротушения на потолке. От влаги замкнуло все, что уцелело после взрыва. Пульт уже не горел, а шкворчал и плавился, разбрызгивая искры.

Дело сделано. Дик отрезал от майки еще полосу, приготовил ее, чтоб была под рукой – и шесть раз провел лезвием по предплечью. Подумал – и добавил еще два. Перевязал руку, натянул сверху сделанный из чулка рукав. Потом начал счищать с правой руки эту гадостную пленку, которая хранила отпечаток ладони Огаты и его генетический материал – чешуйки кожи. Из-за этой штуки Дик весь вечер чувствовал себя… немытым, что ли.

Впрочем, сейчас – уже по-настоящему грязным.

С того момента, когда он понял, что первыми жертвами должны стать морлоки, и что это будет даже не бой, а простое убийство, внутри что-то ощутимо хрустнуло и сломалось. Пока нужно было действовать, Дик этот перелом как бы не замечал – ну, перелом, но ведь никто за тебя работу не сделает. А сейчас бежать было некуда. То есть, наверное, стоило бы попробовать: там, наверху, уже сообразили, что к чему, и теперь, наверное, несутся сюда… Ну и что они сделают? В крайнем случае убьют. Ну, убьют – ему и так жить не хочется, и в общем-то незачем. Потому что теперь он точно потерял всякое право пасть разевать насчет Бога, свободы для гемов и всего такого прочего.

«Эй, – усмехнулась внутренняя сволочь, – а как насчет того, что это долг, а не привилегия?»

А вот я сейчас тебя заткну, – Дик поднес плазменник к подбородку. Что, съел?

«Э, э! У тебя впереди еще поединок с Нуарэ, ты рано расслабляешься!»

А я не явлюсь по уважительной причине. И пусть Ройе выпутывается как знает.

«Это нарушение сделки!»

Я тебе что, вавилонянин – по этому поводу переживать? Я сделал что мог. Допустим, кто-то из парней оказался слишком шустрым и успел нанести мне смертельную рану.

«Ройе – законник. Он распознает самострел».

Да хоть бы и распознал – он не сможет отказаться от своих обязательств после того, как имперцы выполнят свои.

«Но он расскажет об этом Тору, Пуле, Хельге… Расскажет, что ты в последний момент дезертировал. Сошел с дистанции».

Они поймут.

«Но ты все равно их подставишь. Ведь Ройе придется убивать всю родню Нуарэ. Как в старину говорили, всех выше тележной чеки – знать бы еще, что это такое, тележная чека».

Ну и пусть. Пусть поймет, как он подставил меня. Что это было для меня.

«Дебил! Да чем ты тогда будешь отличаться от Шнайдера, который послал Нейгала на расправу с Сунагиси?!»

Дик опустил плазменник. Лег на спину, закинув руки под голову. Так вот, от чего меня на самом деле берег коммандер Сагара. Берег, да не уберег. Душно. Почему так душно? А, эта дурацкая мембрана…