Безжалостные Существа (ЛП)

— Предполагаю, что переезд произошел чуть более пяти лет назад, верно? — Смех Натали тихий и горький. — Верно. За день до нашей свадьбы. О боже.

Я не знаю, что сказать, кроме:

— Прости.

Натали открывает глаза и смотрит на меня жестким, полным ненависти взглядом. Это так жестоко, что я почти делаю шаг назад.

Она говорит:

— И ты знал. Все это время ты знал все это.

— Натали…

— Не говори. Ты больше не имеешь права со мной разговаривать.

— Прошу. Позволь мне все объяснить.

Пошатываясь, Натали встает. Она протягивает телефон дрожащей рукой.

— Бери и убирайся.

— Послушай меня, детка…

— Убирайся из моего дома.

Этот крик с таким же успехом мог быть пулей, так мне больно. Я беспомощно стою, качая головой.

Тяжело дыша, дрожа всем телом, она говорит:

— Ты должен был убить меня, не так ли? Вот почему Макс сказал, что ты предал его. Ты должен был прийти сюда и выяснить, знаю ли я, где Дэвид спрятал деньги или куда он отправился, а затем убить меня, как и Виктора. Но вместо этого… — Она смеется. Это худший звук, который я когда-либо слышал. — Вместо этого ты решил поступить по-другому. Ты решил сначала немного повеселиться. Итак, ты трахнул меня. Заставил меня влюбиться в тебя. Подарил мне кольцо и наговорил миллион милых небылиц.

Я твердо говорю:

— Нет, Натали. Нет.

— Когда ты собирался начать задавать мне вопросы о нем? Втягивать его в разговор ненавязчивым образом?

Мой голос становится громче.

— Я не собирался этого делать. Все реально. Я влюбился в тебя.

Натали смотрит на меня с болью во взгляде, ее глаза блестят от слез.

— Верно. Так же, как и Дэвид. А теперь убирайся к черту из моего дома, Казимир.

Она произносит мое имя как проклятие.

Хотя мой желудок переворачивается, кровь кипит, и я едва могу дышать от боли, я сохраняю свой голос ровным и удерживаю ее взгляд.

— Ты не хочешь, чтобы я уходил. Ты любишь меня. Ты моя.

Ее вдох – тихий, прерывистый всхлип.

— Ты болен! Посмотри, что ты со мной сделал! Посмотри!

Натали показывает на свое лицо. Теперь оно красное, а не белое. У нее дикие глаза. На шее проступают вены. Выражение ее лица – эквивалент здания, сгоревшего дотла.

— Я могу загладить свою вину.

— Можешь идти к черту! Макс угрожал моим родителям! Моим родителям, Кейдж! Что, если у него там сейчас кто-то есть? Что, если другой Виктор в Скоттсдейле стучится в дверь моих родителей, пока мы здесь разговариваем?

— Нет. Виктор работал один, как и я. Он планировал сначала приехать сюда, а потом отправиться туда.

Натали недоверчиво смотрит на меня.

— Ты серьезно думаешь, что это должно заставить меня почувствовать себя лучше, не так ли?

Когда я не отвечаю, Натали убегает.

Она выбегает из гостиной на кухню и направляется к задней двери. Я хватаю Натали прежде, чем она успевает подойти к двери, и крепко прижимаю к груди, пока она пытается вырваться.

— Отпусти меня!

— Остановись на минутку! Послушай меня!

— Отвали!

— Я люблю тебя! Я не имел в виду...

— Ты ничего не имел в виду, лживый сукин сын!

Нат извивается в моих руках, прижимаясь ко мне, отчаянно желая высвободиться.

Я не даю ей такой возможности.

Вместо этого я целую ее.

Натали отказывается открыть для меня рот, отворачивая голову. Я запускаю руку в ее волосы и крепко держу ее голову, затем снова целую.

На этот раз Натали позволяет мне засунуть язык ей в рот. Она позволяет мне попробовать ее на вкус, обнять ее, пока мы тяжело дышим через нос, а наши тела плотно прижаты друг к другу.

Затем я чувствую, как холодное дуло пистолета прижимается к моему виску.

Она вытащила его из-за пояса и приставила к моему черепу.

Я чувствую вспышку восхищения моей храброй, умной девочкой, но она быстро впадает в отчаяние.

— Назад, мать твою, — тихо говорит она мне в рот.

Когда я открываю глаза, Натали смотрит прямо в них. Поэтому я ясно вижу, что в ее собственной душе не осталось ни капли тепла, любви или милосердия.

Моя душа в пепле. Внутри меня ничего нет. Я – гнилая, пустая оболочка.

Я опускаюсь на колени у ног Натали и склоняю голову.

— Тогда сделай это. Без тебя я все равно умру.

Наступает долгое, напряженное молчание. Затем Натали прерывисто шепчет:

— Я должна.

Она упирает дуло пистолета мне в макушку.

Но что-то в ее голосе зажигает крошечную искорку надежды в моей груди. Я поднимаю голову и смотрю на Натали, на эту женщину, которую я обожаю, которую я только что разрушил.

Когда Натали направляет пистолет в дюйме от моего лба, а ее палец на спусковом крючке, я смотрю ей в глаза.

— Я люблю тебя. Это не ложь. Я люблю тебя больше всего на свете. Больше, чем я хочу сделать следующий вдох. Я отдам все, чтобы ты простила меня, и это включает даже мою жизнь.

Я наклоняюсь вперед, так что пистолет упирается мне между бровей. Я поднимаю руки и кладу их ей на бедра.

Я вкладываю сердце в то, что говорю дальше:

— Убей меня, если это заберет твою боль, любовь моя. Если это даст тебе хоть немного покоя, нажми на курок и прикончи меня.

Натали с трудом сглатывает. Ее руки дрожат. Она облизывает губы. Свободной рукой она сердито вытирает слезящиеся глаза.

После долгого, затаенного мгновения она тяжело выдыхает и опускает пистолет на бок.

Застонав, я обнимаю Натали за талию и зарываюсь лицом ей в живот. Я крепко обнимаю ее, пока она не вздыхает.

— Встань с колен, гангстер. Я не могу так с тобой обращаться.

Я встаю. Когда пытаюсь взять лицо Натали в свои руки, она отстраняется, качая головой, и протягивает мне оружие.

— Просто возьми эту чертову штуку, ладно?

Я засовываю пистолет за пояс джинсов на пояснице, затем снова тянусь к ней. Но Натали снова отстраняется, поворачивается ко мне спиной и обхватывает себя руками. Она подходит к раковине и прислоняется к ней, глядя вниз.

Ее голос очень тихий, когда она говорит:

— Что теперь?

Облегчение, которое я испытываю от того, что Натали не кричит, чтобы я уходил, настолько велико, что я почти снова опускаюсь на колени.

— Я засунул Виктора в машину, но мне нужно…

Я колеблюсь, не желая больше травмировать ее.

— Избавиться от тела. Я поняла. Действуй, — говорит Натали.

Я должен был знать, что она соберется, моя королева валькирий.

— Я вернусь в течение часа.

Натали поворачивает голову и говорит через плечо:

— Куда ты его отвезешь?

— На озеро.

Она делает паузу.

— Это туда ты бы меня отвез? Если бы ты не влюбился в меня, я имею в виду. — О, черт. — Хватит врать, гангстер, — тихо говорит Натали.

Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, о чем она.

— Да.

Натали отворачивается. Глядя на закрытые жалюзи над раковиной, она говорит:

— Спасибо за честность.

Звучит как: «Отвали и сдохни», но у нас нет времени на препирательства.

— Не подходи ни к двери, ни к телефону, пока меня не будет. Не выходи на улицу. Когда я вернусь, я уберу все остальное. Тогда мы разработаем план.

— План?

— Когда Виктор не отметится, Макс пришлет кого-нибудь другого.

— Понимаю. План. В этом есть смысл.

Натали неестественно спокойна, особенно учитывая, в какой истерике была всего несколько минут назад. Начинается шок.

Я делаю шаг к ней, мое сердце саднит.

— Детка…

— Просто уходи, Кейдж. Мне нужна минута, чтобы все обдумать. Когда ты вернешься, мы поговорим. Обещаю.

Я хочу обнять Натали. Я хочу поцеловать ее. Я хочу, чтобы это ужасное расстояние между нами исчезло. Но на данный момент я благодарен за это подобие перемирия.

Я мог бы сейчас лежать в луже собственной крови.

И я должен делать все быстро, потому что часы тикают.

Я ухожу, не сказав больше ни слова.

Когда я возвращаюсь через час, дом Натали в полном беспорядке, и ее нет.