Страница 55 из 76
— Ты не запираешь двери, когда остаешься в доме одна? Ты что же хочешь, чтобы к тебе вломился какой-нибудь сумасшедший и напал на тебя?
— Позволю отчитать себя после того, как мы проверим замки.
Моджо следует за мной, я быстро иду через дом к входной двери. Конечно же, она не заперта — я забыла сделать это после того, как вошла Слоан. Ругая себя, я задвигаю засов. Затем убеждаюсь, что все окна в гостиной заперты.
Я делаю то же самое со спальней и остальной частью дома, переходя из комнаты в комнату, задергивая жалюзи и закрывая шторы там, где я нахожу их открытыми.
Собака все время держится рядом со мной.
Я не могу сказать, кто больше беспокоится, он или я.
Когда я возвращаюсь на кухню, Слоан спокойно откупоривает еще одну бутылку вина.
— И что?
— Твоя задняя дверь была заперта. Я также проверила гараж. Все хорошо. Никаких сумасшедших.
С облегчением я сажусь за стол и почесываю Моджо за ушами. Он кладет морду мне на бедро и смотрит на меня, нахмурив свои мохнатые брови.
— Не волнуйся, приятель. У мамы есть незаряженный дробовик, которым она может размахивать и, вероятно, отпугнуть незваного гостя.
Слоан вытаскивает пробку из бутылки с вином.
— А у тетушки Слоан в ботинке лежит заряженный Магнум 357-го калибра, так что тебе не стоит беспокоиться.
Это заявление меня шокирует.
— С каких это пор ты носишь оружие в ботинках?
Налив себе еще один бокал вина, Слоан останавливается и смотрит на меня.
— С тех пор, как я отправилась в круиз по Средиземному морю с дюжиной гангстеров.
— Но они должны были защищать тебя!
Слоан усмехается.
— Никогда не знаешь, когда один из этих идиотов решит, что его честь уязвлена, и начнет палить из всех орудий по всем, кого увидит. К тому же, если кто-то другой, кроме Ставроса, решит поднапрячься, я должна была объяснить ему, почему это не такая уж хорошая идея, на языке, который он поймет. Дуло пистолета, приставленное к яйцам мужчины, дает ему довольно четкое представление о сути моего высказывания.
Слоан... эта девушка просто потрясающая. Я чертовски люблю ее.
— Откуда у тебя пистолет?
Она снова начинает наполнять свой бокал, потом мой.
— Я украла его у Ставроса.
— Украла.
Она корчит рожицу.
— Вряд ли он заметит. У парней повсюду валялось оружие подобно тому, как люди оставляют гостям тарелки с конфетами.
— Ух ты. Должно быть, это был тот еще круиз.
Ее улыбка едва заметная и загадочная. Слоан пододвигает ко мне стул и садится.
— Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но прямо сейчас мне нужно услышать грязные подробности о том, что ты делала с этим прекрасным монстром, Кинг-Конгом Кейджем. И начни с секса в попку.
Мои щеки вспыхивают.
— Что заставляет тебя думать, что у нас был секс в задницу?
Мгновение молча рассматривая меня, она наклоняет голову. Ее маленькая улыбка становится шире.
— У тебя это анальное послесвечение.
Какое-то мгновение я пристально смотрю на нее.
— Это даже не важно.
— Нонсенс.
— Ты все выдумываешь! Никто не светится, только потому что у них был анальный секс!
С невозмутимым лицом Слоан говорит:
— Конечно. Это от фосфоресцирующих желез в твоем сфинктере. Как ты думаешь, почему у меня такой красивый цвет лица?
Я смотрю в потолок и вздыхаю.
— Хорошо, хорошо, кайфоломщица. Не рассказывай мне о своем потрясающем анальном сексе. Но тебе придется рассказать мне одну вещь.
— Что?
Положив локти на стол, она наклоняется ближе и понижает голос.
— У него как у коня, верно?
Теперь моя очередь загадочно улыбнуться.
Она возмущенно ахает и хлопает ладонью по столу.
— Ты дуреха! Ты не можешь держать это при себе!
Когда я только потягиваю вино и продолжаю улыбаться, она сердито смотрит на меня.
— Если ты не начнешь говорить, я пристрелю тебя из этого пистолета в моем ботинке. Клянусь, я так и сделаю.
— Нет, не пристрелишь.
— Назови мне хоть одну вескую причину.
— У меня есть твоя фоточка с тех самых пор, как ты впервые надела брекеты, когда тебе было пятнадцать. Помнишь, как это было во время твоего пубертата, когда ты ходила с ирокезом и черной помадой, когда ты хотела убежать и присоединиться к цирку, чтобы стать эмо-клоуном? И экспериментировала с пирсингом на лице? Тогда у тебя тоже были такие милые веснушки.
Слоан решительно говорит:
— Ты же знаешь, что это были прыщи. И это был панк-акробат, а не гребаный эмо-клоун. И ты сказала мне, что выбросила эту фотографию!
Я мечтательно вздыхаю, словно погрузившись в приятные воспоминания.
— Я солгала. Но я уверена, что местная газета с удовольствием поместила бы фотографию третьей участницы конкурса «Мисс Тахо-2014»...
— 2015.
—... в разделе «Образ жизни». Ты такая популярная учительница йоги в этой области. Сколько у тебя сейчас подписчиков в Instagram? Четыре тысячи?
— Сорок тысяч. Что ты знаешь. Ведьма.
— Эй, может быть, они захотят сделать фото До и После! Это всегда весело. Я думаю, что у меня все еще есть куча фотографий с лета между пятым и шестым классами, когда твои родители отправили тебя в лагерь для толстяков.
— Сучонка.
— Я тоже тебя люблю.
Через мгновение она поднимает свой бокал за меня в тосте.
— Отлично. Ты победила. Я просто буду продолжать думать, что у него член длиннее моего предплечья.
Я морщусь.
— Я бы сейчас отлеживалась в больнице.
В этот момент она замечает кольцо на моем пальце и замирает. Слоан смотрит на него так, словно это волосатый тарантул, ползущий по моей руке.
— Что это... такое?
— Кольцо.
— Ни хрена себе! Ты обручилась, не сказав мне?
Я кручу переплетенные золотые ленты на пальце, качая головой.
— Это кольцо обещания, — тихо произношу я.
Изучая выражение моего лица, она прищуривается.
— Было ли это обещание договором о самоубийстве?
Я вздыхаю, вытираю лицо руками, затем делаю большой глоток вина. Моджо решает, что пора снова спать, и сворачивается калачиком под столом.
— Это не обручальное кольцо, потому что мы не можем обручиться. Ему не разрешается жениться ни на ком, кроме тех, о ком скажет ему его босс. — Когда Слоан в шоке открывает рот, я смотрю на столешницу и добавляю с несчастным видом: — Мы также не можем жить вместе. Он не думает, что это безопасно для меня. И мы будем видеться только время от времени, когда он сможет уйти. Как бы часто это ни происходило, похоже, что это будет не очень часто. — Я колеблюсь. — И…
— Боже милостивый, это еще не все?
— Ага. — Я делаю еще один глоток вина, затем тяжело выдыхаю. — Он не может иметь детей. Нет, дело не в этом - он не хочет детей, поэтому ему сделали вазэктомию, когда он был еще молод.
Тишина.
Когда я поднимаю на нее взгляд, Слоан смотрит на меня в таком ступоре, который наступает у нее только тогда, когда она беспокоится обо мне.
— Ты видела свое лицо?
— Я просто надеюсь…
— Что?
Взглянув на свой бокал, Слоан медленно водит пальцем по ободку. Затем она поднимает свой взгляд на меня и тихо говорит:
— Я надеюсь, что он того стоит, детка. Потому что это звучит так, как будто ты многое отдаешь только для того, чтобы оседлать член парня.
— Эй, разве не ты так хотела, чтобы я с ним переспала.
— Да, переспи с ним. А потом двигайся дальше, как нормальный человек.
— Я говорила тебе, что это произойдет! Я говорила тебе, что влюблюсь в него, если пересплю с ним, а ты смеялась надо мной!
— Прости, не знала, что твое сердце находится внутри твоего влагалища.
Я с горечью говорю:
— Мы не можем все быть такими счастливыми, как ты, и иметь осколок льда вместо сердца.
Как только это вылетело у меня изо рта, я сожалею об этом. Я протягиваю руку и сжимаю ладонь Слоан.
— Прости. Я не это имела в виду.
Она сжимает мою руку в ответ, затем вздыхает.