Безжалостные Существа (ЛП)

— Может, тебе стоит наказать меня?

Когда я понимаю, что Кейдж имеет в виду, удивленно поднимаю брови, а он кивает.

Затем Кейдж поворачивается и идет к открытой двери, стягивает спортивные штаны до середины бедер и поднимает руки над головой, упираясь предплечьями в лепнину вокруг верхней части дверного проема.

Расставив ноги, оголяя спину и задницу, он оглядывается через плечо и ждет.

27

Нат

Кейдж является обладателем одной из тех идеальных, твердых, округлых мужских задниц, которые вы можете видеть у элитных спортсменов. На ней нет ни грамма жира. Кожа там бледнее, чем у него на спине или бедрах, при этом она выглядит мягкой, нежной и безупречной.

Держу пари, если бы я сильно ударила по ней расческой, кожа бы там приобрела вишнево-красный оттенок.

Я сглатываю, потому что во рту пересохло. В ушах у меня странное жужжание. У меня немного кружится голова. Моя ярость вылетела в окно, ее место заняли сексуальные эндорфины, пропитавшие мою кровь.

Неудивительно, что Кейдж хочет отшлепать меня. Просто стоя здесь и обдумывая идею сделать это с ним, я вибрирую всем телом, как одна из моих игрушек.

— Не беспокойся о том, что причинишь мне боль. У меня высокий болевой порог, — произносит Кейдж.

— Знаешь, это обломает весь кайф, если ты не чувствуешь боли.

— Я не говорил, что не смогу ее почувствовать. Я просто не хочу, чтобы ты сдерживалась.

Голос Кейджа мягкий и гипнотический. Или, может быть, я чувствую себя загипнотизированной от того адреналина, заполняющего все мои вены.

Когда я сказала Кейджу, что позволю отшлепать себя только в том случае, если сначала сделаю это с ним, я не думала, что гипотетическое предложение станет реальностью. Это была пустая угроза, потому что какой мужчина позволил бы своей девушке надрать ему задницу?

Такой, как этот, по-видимому.

Кейдж злой гений.

Когда я подхожу к нему ближе, расческа в моей руке становится теплее, как будто она живая. Она деревянная, с огромным плоским прямоугольным верхом, предназначена для расчесывания густой шевелюры, как у меня.

По форме она похожа на весло.

Я останавливаюсь сбоку от Кейджа. Передо мной открывается великолепный вид на его тело, все эти татуировки и выпуклые мышцы. Его толстый, наполовину эрегированный член упирается в бедро.

Когда я в волнении облизываю губы, он хрипло произносит:

— Я буду считать вслух.

Десять шлепков по его голой заднице в качестве наказания, пока он отсчитывает их своим сексуальным, грубым голосом…

Это рождественское чудо.

Кейдж смотрит на меня через плечо. Его дыхание участилось. Воздух в комнате кажется теплым и опасно заряженным, как будто одна искра может вызвать гигантский взрыв.

— Черт возьми, Натали. Сделай это!

Кейдж, должно быть, знал, что отрывистая команда выведет меня из себя, потому что когда моя рука послушно выполняет приказ, а расческа с треском соприкасается с его кожей, Кейдж издает удовлетворенный возглас, как будто только что выиграл пари с самим собой.

В его голосе проскальзывает смешинка, когда начинает считать:

— Один.

Я стискиваю зубы и снова опускаю руку.

— Ты самодовольный...

Щелк!

— Властный...

Щелк!

— Несгибаемый...

Щелк!

— Самоуверенный...

Щелк!

— Придурок!

Я останавливаюсь, тяжело дыша, уставившись на задницу Кейджа. Она приобретает очень приятный оттенок пятнисто-розового цвета. Когда я смотрю на его лицо, его глаза горят живым огнем.

— Полегчало?

— Нет. Ты не считал.

— Да, верно. Мы уже на пяти. Не хотелось тебя отвлекать.

Я окинула взглядом его тело с головы до ног. Кейдж не напрягается, чтобы держать руки над головой, но его дыхание неровное. Тонкая струйка пота выступила у него на лбу.

Его эрекция теперь твердая, как камень, торчит из бедер и указывает на потолок. Маленькая капелька прозрачной жидкости поблескивает в щели головки члена Кейджа.

Я не хочу, чтобы все закончилось так быстро. Мы уже на полпути к десяти.

Я протягиваю руку и легонько глажу одну из его красных ягодиц. Его член дергается. Кейдж тихо втягивает воздух и напрягается.

Проведя кончиком пальца по образовавшемуся рубцу на его ягодице, я зачарованно наблюдаю, как член Кейджа снова дергается, небольшой пульс от основания, который движется вверх по его твердому стволу и заставляет головку задрожать.

Эта маленькая капля предэякулята сверху уже зовет меня по имени.

Я бормочу:

— Не двигайся.

Затем я окунаю кончик пальца в каплю и медленно распределяю ее по поверхности головки небольшим кругом.

Кейдж повинуется мне и остается неподвижным, но он не может сдержать небольшую дрожь удовольствия, которая прокатывается по его телу от моего прикосновения. Или слабого стона, сорвавшегося с его губ.

Этот звук пронзает меня, как электрический разряд.

Мои соски твердеют. Волна тепла устремляется к моей сердцевинке. Неожиданное желание упасть на колени и отсосать у него захватывает меня, но вместо этого я обхватываю пальцами толстый ствол Кейджа и нежно поглаживаю его, от кончика к основанию и обратно.

Кожа на его члене самая мягкая на всем теле. Она словно бархат.

Бархат, натянутый на сталь.

Когда мы смотрим друг другу в глаза, я чувствую нашу неразрывную связь каждой клеточкой.

— Подрочи мне левой рукой. Ударь меня правой, — хрипит Кейдж.

— О, ты думал, что ты здесь главный? Это должно быть наказанием, помнишь?

Я сжимаю его член у основания. Мои пальцы не могут дотянуться до него полностью.

— Итак, поехали.

Держа основание его члена, я шлепаю Кейджа по заднице еще четыре раза расческой, останавливаясь на секунду после каждого удара, чтобы дать ему время посчитать. Когда мы добираемся до отметки девять, Кейдж тяжело дышит, прижимаясь бедрами к моей руке, пытаясь войти в нее. Все мышцы его живота сжаты.

И я так возбуждена, что могу воспламениться.

— Еще один. Сделай это сейчас же, — рычит Кейдж.

— Что будет, когда я закончу?

— Теперь моя очередь.

Я не могу отдышаться. Все мое тело дрожит. Я шепчу:

— Мне страшно.

— Я не причиню тебе вреда, милая. Обещаю.

— Нет, я имею в виду… Я боюсь, что мне это понравится.

Удерживая мой взгляд, Кейдж говорит:

— Тебе понравится.

Голод тела.

Эту фразу я слышала и раньше, но никогда не понимала ее значения. Но теперь я знаю. Это жажда, боль, страстное вожделение, которое овладевает вами и превращает вас в изголодавшееся существо. Я так жажду этого мужчину всем своим естеством, что у меня текут слюнки.

Я в последний раз шлепаю Кейджа по заднице, затем отпускаю его член и отступаю от него, роняя расческу на пол.

Кейдж медленно опускает руки по бокам. Он оглядывает меня с головы до ног через плечо и облизывает губы.

— Десять, — тихо произносит Кейдж.

Его задница красная, член твердый, и у него выражение лица, как у тигра, которого освободили от цепей после пятидесяти лет плена.

Кейдж наклоняется и подтягивает штаны. Затем он поворачивается ко мне с тлеющим огоньком страсти в глазах.

Своим твердым, властным голосом он приказывает мне:

— Иди сюда.

Холодная паника разливается по моим венам. О боже. О боже, о боже, о боже!

Дрожа всем телом, я делаю неуверенный шаг к нему. Когда я не иду дальше, Кейдж теряет терпение, протягивая руку. Он жестикулирует пальцами, чтобы я поторопилась, черт возьми.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю идти, покусывая на ходу губу. Когда я стою прямо перед ним, Кейдж берет меня за запястье и заламывает мне руку за спину, сжимая челюсть другой рукой.

Глядя на меня из-под полуприкрытых век, он говорит:

— Леди, позвольте делать с вами все, что мне заблагорассудится.

Хотя технически это вопрос, его тон все еще остается темным, командным.