Страница 42 из 76
В панике я выпаливаю:
— Я же сказала, что ты не можешь меня отшлепать!
— Я знаю, детка. Тсс. — Кейдж нежно целует меня. — Я никогда не сделаю того, от чего ты откажешься. Хорошо?
Немного расслабившись, я киваю.
Он снова целует меня, а затем шепчет:
— Так что ты скажешь о том, чтобы быть связанной и с завязанными глазами?
Что бы ни выражало в этот момент мое лицо, это заставляет Кейджа улыбнуться.
— Тебе нравится эта идея.
— Понятия не имею. Это звучит странно. Я не извращенка.
— Это мне говорит девушка с огромной коллекцией секс-игрушек и словарным запасом, который заставил бы покраснеть любую доминанту.
Кейдж снова входит в меня, нежно покусывая мою шею, а затем шепчет:
— Я хочу, чтобы ты кончила, когда будешь связана. С завязанными глазами, связанная по рукам и умоляющая меня.
— Дело в том, что ты можешь делать со мной только то, что позволяешь мне делать с тобой. Помнишь?
— Забавно, я не помню, чтобы соглашался на такую сделку.
— А ты бы стал? Потому что это заставило бы меня чувствовать себя намного лучше. Безопаснее, я имею в виду.
Кейдж поднимает голову и изучает выражение моего лица. Через мгновение он говорит:
— Да.
Чувствуя смесь страха и возбуждения, я шепчу:
— Правда?
— Если ты этого хочешь. Да.
Кейдж снова толкается. И еще раз. Его дыхание становится прерывистым.
Я думаю, что эта тема разговора его тоже волнует.
— Так ты… ты позволишь мне отшлепать тебя?
Кейдж прикрыл глаза. На его челюсти напрягается мускул. Еще раз покачивая бедрами, он говорит:
— Да. А потом я оттрахаю тебя так сильно, что ты не сможешь ходить целую неделю.
— Ты позволишь мне связать тебя и завязать тебе глаза? Заставить тебя кончить, когда ты связан?
Его веки трепещут.
— Я никогда раньше никому не позволял поступать со мной подобным образом, — грубо говорит Кейдж.
— Ты позволишь мне это сделать?
Кейдж двигает бедрами быстрее. Рука, сжимающая мои запястья, напрягается. Он облизывает губы.
— Да.
— Ты позволишь мне прикоснуться к тебе там, где ты касался меня... сзади? Ты знаешь.
Кейдж знает. Его взгляд – чистый секс, он такой темный, что почти прожигает дыру в моей голове. Кейдж рычит:
— И этого я никогда никому не позволял.
Что это за странное ощущение силы, проходящее через меня? Я чувствую, что могу приказать горе убраться с моего пути, и она уберется.
Глядя Кейджу в глаза, пока он продолжает трахать меня, я шепчу:
— Но ты ведь позволишь мне это сделать, не так ли?
Одним быстрым движением, словно в тумане, Кейдж отстраняется от меня и стаскивает с кровати. Он садится на край, толкает меня на колени между своих раздвинутых ног, сжимает в кулаке свою торчащую эрекцию и смотрит на меня горящими глазами.
Он говорит сквозь стиснутые зубы:
— Да. Ты хочешь этого?
Я улыбаюсь ему.
— Нет. Мне просто нужно было узнать, позволишь ли ты мне.
— Маленькая ведьма. Ты действительно заслуживаешь этой порки. А теперь будь умницей и хорошенько отсоси мой член.
Кейдж скользит рукой по моей шее и притягивает мою голову к своему твердому члену, блестящему от моей влаги.
Я открываю рот и принимаю его, насколько могу, на всю его длину.
Кейдж стонет, выгибая бедра.
— Ах, черт, детка. Обожаю этот рот.
Мои руки все еще связаны в запястьях, но я поднимаю их и оборачиваю вокруг скользкого ствола Кейджа, чтобы лучше контролировать глубину его толчков.
Несмотря на обвинения Слоан в том, что у меня нет рвотного рефлекса, я не сверхчеловек. У меня уже слезятся глаза.
Держа одну руку на моем горле, Кейдж вцепляется другой в мои волосы и смотрит на меня сверху вниз, пока я сосу и глажу его. Он что-то прерывисто шепчет по-русски, наблюдая за моим ртом жадными глазами.
Ему это нравится. Ему это нравится.
И мне тоже.
Я закрываю глаза и сосу сильнее, поглаживаю быстрее, обводя языком набухшую головку. Он хрюкает от удовольствия, трахая мой рот и удерживая мою голову неподвижно.
Затем Кейдж вздрагивает и издает протяжный, тихий стон. Его рука сжимает мои волосы.
Он резко шепчет:
— Я вот-вот кончу. Я хочу, чтобы ты проглотила каждую каплю, а потом вылизала меня дочиста.
Я не могу говорить, поэтому открываю глаза и соглашаюсь одним взглядом, глядя на него.
Кейдж откидывает голову назад, стонет мое имя и снова вздрагивает. Его рука на моем горле горячая и дрожащая.
Когда он извергается, это происходит с резким толчком бедра и криком в потолок.
Его член пульсирует под моим языком. Слезы текут по моим щекам. Мне приходится делать неглубокие вдохи через нос, когда я глотаю. Он убирает руку с моего горла и баюкает мою голову, продолжая кончать, покачивая бедрами и страстно постанывая.
— А-а-а-а...
Кейдж падает на матрас, вздрагивая в последний раз, затем тяжело вздыхает.
Что касается меня, я сажусь на колени, чтобы приняться за обещанную «уборку».
Я с любовью облизываю его от основания до кончика, думая, что, вероятно, сделала бы это, даже если бы он не приказал мне. Его толстый член достоин бесчисленных часов поклонения. Это самая красивая вещь.
Может быть, вместо абстракций я перейду к рисовке с обнаженной натуры.
Я слегка хихикаю, когда представляю стены своей гостиной, забитые картинами, изображающими член Кейджа в состоянии глубокого стояния.
Он наклоняет голову набок и смотрит на меня затуманенными, полуприкрытыми глазами. Кейдж ласкает мое лицо. Хриплым голосом он произносит:
— Если бы у меня было более хрупкое эго, я бы не так хорошо воспринял, что ты смеешься, когда твое лицо находится в двух дюймах от моего члена.
Я облизываю его еще несколько раз, затем ползу по телу Кейджа и ложусь на него сверху, закидывая связанные руки ему за голову и прижимаясь лицом к изгибу между его шеей и плечом.
— Я просто подумала, что из тебя получилась бы отличная обнаженная натура. Если я приведу тебя в класс рисования, мои ученики умрут на месте.
Обвив руками мою спину, Кейдж утыкается носом в мои волосы.
— В ваших классах есть обнаженные натуры?
— Нет. Дети слишком маленькие для подобного рисунка. Но ты вдохновляешь меня начать преподавать в вечерней школе для взрослых. — Наклоняю голову и улыбаюсь ему. — Я могла бы сколотить целое состояние, взимая плату за вход, если бы твое изображение красовалось на билете.
Кейдж целует меня в кончик носа.
— Тебе больше не нужно беспокоиться о деньгах, помнишь? Кстати, почему ты до сих пор не начала брать деньги из фонда?
Я морщу нос.
— Не могли бы мы, пожалуйста, провести несколько минут, наслаждаясь приятным послевкусием, прежде чем мы начнем говорить о деньгах?
Кейдж обхватывает мое лицо ладонями и нежно целует в губы.
— Ты, возможно, единственная, кого я встречал за свою жизнь, кого не волнует материальная сторона.
— О, меня это волнует. Я просто не хочу чувствовать, что ты заплатил мне десять миллионов долларов за оказанные услуги.
Через мгновение Кейдж начинает хихикать. Короткие, тихие смешки, которые сотрясают его грудь.
— А что, если я скажу, что плата за услуги составляет всего лишь пятьдесят долларов, а остальное – чаевые?
— Если бы мои запястья не были связаны, я бы тебя хорошенько отшлепала, придурок.
Кейдж переворачивает меня и прижимает к матрасу, улыбаясь мне. При этом он такой красивый, что мне почти больно.
— Тогда, полагаю, мне придется держать тебя связанной всегда.
— Тебе придется все равно когда-нибудь отпустить меня. Мне все еще нужно обработать твое плечо.
Его теплый взгляд становится горячим, почти раскаленным.
— У меня есть идея получше. Давай вместе приведем себя в порядок. В душе.
Не дожидаясь ответа, Кейдж скатывается с кровати, берет меня на руки и несет в ванную.
23
Нат