Приговорённые к Аду

— Ты очень раздражён, мой друг, — Архангел успокаивающе хлопнул воина по плечу. — Похоже, последняя битва была слишком тяжёлой… Говорят, ты настиг самого Афаэла?

— Да, но его верные псы отбили атаку, — зло выплюнул Камияр, машинально тронув рукой некрасивый шрам на лице. — Самаэль и Хемах защищали его, как помешанные, и нам пришлось отступить. Да ещё чёртов Тадиэль напустил на нас мор, который сразу же убил троих. Афаэл собрал под своим крылом самых сильных Высших, Михаил, — угрюмо вздохнул воин. — К нему присоединился Абаддон, и вся его банда. Мы должны быть там, когда гибнут наши братья, а не прозябать здесь, развлекая толпу!

— Обещаю, как только закончится тренировка, я отправлю вас назад, Камияр, — с лёгкой прохладцей заметил Михаил, и его зрачки предупреждающе сузились. — А пока, будь добр, продемонстрируй парню свои умения. Как следует, чтобы он их хорошенько запомнил… — добавил он чуть слышно, многозначительно взглянув охотнику в глаза.

Камияр замер, уловив в тоне Великого особую интонацию и подтекст, после чего неуверенно кивнул, прекращая спор.

— Вот, и хорошо, — Архангел холодно улыбнулся. — А теперь приступим… — он оглянулся на толпу и, отыскав взглядом двух других охотников, жестом поманил их к себе. — Бористэль, Лунаиль, — улыбнулся он им. — Мальчишку не щадить! Покажите все свои способности, но, естественно, не нужно доводить дело до трагедии, — он махнул рукой, приказывая начать, а сам повернулся к Камияру. — А ты пока посмотри, мой друг. Мне важно узнать твоё мнение.

Охотник кивнул, и в его тёмных глазах вспыхнул едва заметный огонёк любопытства.

Всё началось совсем так же, как утром. Двое охотников и сам Белл неспешно выбрали себе оружие и вышли на середину площадки. Воины вооружились короткими мечами, юноша последовал их примеру. Тут же установилась полнейшая тишина, толпа замерла в предвкушении.

Воины начали обходить Белла кругом, настраиваясь на поединок и пытаясь определить его слабые места. По сравнению с мускулистыми, закалёнными в боях ветеранами, Белл выглядел почти ребёнком. Сжав в руке меч, он стоял не шевелясь, словно не понимая, зачем здесь оказался. Его белая тога трепетала от ветра, облегая стройное, худое тело, золотые волосы рассыпались по плечам, превратив юношу в образец невинности и хрупкости.

Однако, как и в первый раз, наивный образ святого херувима оказался обманчив. В этом убедился первый же воин, решивший, наконец, сделать выпад. Белл среагировал мгновенно. Почувствовав знакомое уже возбуждение и магию боя, юноша весь превратился в натянутую тетиву, и каждый его нерв зазвенел от напряжения. Азарт, как и прежде, охватил всё его существо, заставляя подобраться подобно хищнику при виде своей добычи. Удар Лунаиля он отбил без труда, и сразу же нанёс свой, не дожидаясь атаки второго противника. Ткнув эфесом меча Лунаилю в лоб, Белл отскочил, одновременно выставив блок и уклоняясь от удара Бористэля.

Получив внушительный удар по лбу, Лунаиль от неожиданности выронил меч и опрокинулся на спину, хорошенько приложившись всем телом о жёсткую землю. Из глаз посыпались искры, и потому, он уже не видел, как худенький мальчик, молниеносно оказался над ним, прочертив лезвием меча тонкую полосу у него на горле. Рана неопасная, но кровь хлынула ручьём, заливая коричневую тогу охотников. Бой для Лунаиля окончился едва начавшись, что вынужден был признать воин, скрипя зубами и уползая с арены. Таким образом, противником Белл-Ориэля остался только Бористэль. Проигрыш товарища разозлил его, привёл в смятение, и заставил срочно пересмотреть тактику. Убедившись, что соперник явно не так прост, как показалось вначале, Бористэль стал осторожнее и внимательнее. Теперь он не позволял себе расслабляться, пристально наблюдая за противником и собирая воедино весь бойцовский опыт.

Белл-Ориэль же, напротив, выглядел расслабленным и отрешённым, словно всё происходящее его никак не касалось. Он безразлично наблюдал за кружившим вокруг него соперником, и только внутри его зрачков вспыхивало и гасло едва уловимое кровавое пламя. Белл чувствовал, как оно бушует в его груди, пронизывает каждую клеточку тела, рвётся смертельным огнём наружу. Как пламя гудит в ушах, грохочет в сердце, пожирает внутренности и неистовствует в душе.

Такой долгожданный огонь… Такой желанный и свободный… Он завораживает, ласкает и питает, наполняя своей силой и торжеством. Он размывает границы и поглощает пространство, позволяя своему хозяину подчинить само время. И этот огонь отныне часть самого Белла — его тело и разум.

Удар Бористэля был таким стремительным, что едва не разрушил магию огня, в неге которой купался юноша. Увернуться от клинка, нацеленного ему в живот, Белл успел в последний момент. Реальность словно размылась — таким молниеносным было движение. Рванув в сторону, парень задохнулся от второго удара, нанесённого кулаком в район солнечного сплетения. В голове что-то угрожающе щёлкнуло, воздух напрочь выбило из лёгких, и Белл согнулся пополам, не понимая, что произошло, и не веря, что мог пропустить атаку. Он закачался, но сквозь проступившие от удара слёзы продолжал следить за Бористэлем. Тот не стал долго ждать и нанёс ещё удар, но не мечом, а кулаком прямо юноше в челюсть. Белл видел, как кулак летит ему в лицо, и снова не сумел вовремя увернуться. Лишь чуть отклониться, из-за чего удар получился смазанным, задев Белла по касательной. Пытаясь выиграть время и восстановить дыхание, юноша попятился, с трудом сохраняя равновесие, потому что голова кружилась, а ноги стали ватными и отказывались слушаться.

Бористэль медленно приближался, холодно и сосредоточенно наблюдая за соперником. Он видел, как тот отчаянно собирает силы, в надежде ещё дать отпор. Бористэль не мешал. Несмотря ни на что, он собирался дать новичку шанс прочувствовать разницу между детскими играми на тренировках и настоящим боем. Кажется, юнец действительно вообразил себя воином, одолев таких же неумелых учеников, как и он сам. Ну, что ж, пожалуй, пришла пора наказать его за самонадеянность, а заодно и немного развлечься, передохнув от бесконечных стычек на Земле.

Пока Бористэль всё это обдумывал, Белл уже пришёл в себя, и его рука уверенно сжала меч. Однако слабость почему-то не уходила, мешая томившемуся в теле огню разгореться в полную силу. Холодный пот выступил между лопатками, и перед глазами на миг вспыхнула чернота, ослепляя и дезориентируя. Мир смазался неясной картинкой, и Белл опять покачнулся. Стиснув зубы, он не дал слабости победить и, задействовав всю собранную волю, уже сам двинулся на противника.

Упрямство и злость сделали своё дело. Взгляд юноши прояснился, бледные щёки окрасились румянцем, пламя в груди вспыхнуло с новой силой. Как и прежде, Белл стал различать каждое движение, каждый шаг своего врага. Он видел, как мерцают его зрачки и сжимаются тонкие губы, как трепещут от возбуждения ноздри и меняется взгляд, уверенно определяя место удара.

Взмах руки Бористэля был всё так же быстр, но не настолько, чтобы сейчас помешать Беллу его увидеть. Отскочив назад, юноша перехватил меч другой рукой и молниеносным движением прочертил им глубокую полосу на теле воина от плеча до нижних рёбер, чем заставил противника вскрикнуть от боли. Тога Бористэля моментально потемнела от крови. Сквозь порванную ткань стала видна рассечённая кожа и разрезанные края мышц. Белл замер в ожидании, не прекращая ни на миг следить за соперником, однако Бористэль не делал больше попыток напасть. Он тоже смотрел на юношу, и в его взгляде было нечто среднее между удивлением, злостью и невольным уважением. Наконец, воин слегка кивнул, швырнув меч на землю. Это означало, что он признаёт победу юноши и не желает и дальше продолжать поединок.

— Отправьте Бористэля в больничный блок, — глухо приказал Михаил, и его красивое волевое лицо стало мрачнее тучи.

— Может, достаточно на сегодня? — решился спросить Гавриил, провожая хмурым взглядом ангелов, подхвативших под руки раненного Бористэля и помогавших тому уйти с поля боя.