Страница 55 из 78
Даже если бы он у меня был, я не стал бы рисковать. Пусть риск и минимален, но не люблю дергать тигра за хвост тогда, когда проку от сей процедуры ровным счетом никакого. А горло поболит да перестанет. Боль — всего лишь мелкое неудобство… особенно после того как полежишь более века в могиле да еще и с гниющим колом в груди. Сначала больно, потом просто неприятно, потом и вовсе перестаешь обращать внимание. Да, болевой порог у таких как я высокий, но все же, но все же…
Пространство вокруг, растревоженное совершенно чуждыми для нашей реальности звуками, закручивалось в силовые жгуты, пробивающие канал в мир духов. Одновременно с этим трещало и рвалось на части окутывающее нас заклятье невидимости. Вот уже кто-то показывает пальцем в мою сторону, а в глазах его удивление, перемешанное с зарождающимся страхом. Пусть, недолго осталось вам спокойного жития.
Из символов по всей границе круга начинают бить лучи тускло-синего света, окончательно ограждающие нас от внешнего мира. Сквозь него великолепно все видно, но теперь и мы лишились невидимости… Возгласы удивления, смех. Видимо, большая часть пьяных и находящихся под действием наркотиков посетителей «Голубой луны» принимает нас за участников какого-то экзотического шоу для увеселения их персон. Зря! За громко играющей музыкой было довольно сложно различить шорох, который всегда возникает при преодолении существами из-за грани, барьера, разделяющего реальности.
Шорох становится сильнее и вот уже кое-кто начинает озираться по сторонам, в поисках источника звука… А он идет отовсюду. со всех сторон, со всех направлений и вот уже в шорохе начинают проскальзывать глухие стоны, уходящие в инфразвук. Они бьют по сознанию толпы, вызывая подсознательное беспокойство, вымывая алкогольно-наркотический туман и подменяя его чувством невнятной, но от того еще более жуткой угрозы. По стенам змеится невидимая, но ощутимая паутина силовых линий, ограждающая клуб от остального мира, и превращая в клетку, арену для безумства низших духов, которые не умеют ничего, кроме распространения страха и ужаса. Не того ужаса, которым пытаются пугать широкого зрителя создателя так называемых «страшных фильмов», а другого, упирающегося в бездонные глубины первобытного страха и безумия самых вязких кошмаров.
Электрическое освещение начинает мигать, становится более тусклым, а там и вовсе исчезает… Вот тут уже раздаются первые возгласы, сочащиеся не изумлением и зарождающимися опасениями, а самым настоящим страхом. Страхом, который для вызванных мною духов приятнее всего остального.
— Темно, — пожаловалась Элен. — Ничего почти не видно.
— Исправим.
Секунда и вот круг мигнул, немного сменил цвет и теперь синие лучи работали еще и как заклятие, позволяющее видеть в темноте. А посмотреть было на что!
Прямо из стены над сценой, где только что выламывался и кривлялся Боря Федосеев, вопящий, что он, дескать, дитя и порока (охотно верю. Похож, весьма похож. Но на месте его отца, я бы его в колыбели удавил), — с хрустом и скрежетом выламывался в наш мир первый, особо нетерпеливый дух. Удлиненный череп, больше всего похожий на помесь человеческого с черепом рептилии, был обтянут морщинистой кожей. В глазах полыхали зарницы зеленого пламени, ну а увенчанные острыми когтями лапы цепко держались за стену, вытаскивая своего обладателя к нам, в непродолжительную командировку в материальность.
— Ну и урод…
— Ага, я по сравнению с ним просто красавец, — брякнул Чума в ответ на замечание готессы.
Полупрозрачное тело духа источало сероватое сияние, недостаточное для освещения, но вместе с тем еще сильнее подчеркивающее опустившуюся на «Голубую луну» тьму. Визги, вопли, шум, гам… Голубая толпа рванулась было к выходу, но там успел нарисоваться другой гость иного мира — свернувшийся кольцами змей с кошачьей головой, чьи зубы никак не могли служить доказательством миролюбия. К тому же у змеюки оказалось несколько хвостов, кои она тут же пустила в дело, захомутав сразу пять содомитов. Но вот чего я не ожидал, так это того, что они послужат предметами для жонглирования. Артист-жонглер, прямо так и хочется монетку бросить.
Звезда голубой эстрады Боря Федосеев столь усердно пытался забиться в, как ему казалось, безопасное местечко, что застрял своей тушкой между ножек одного из столиков. Радостно оскалившийся дух мгновенно оседлал предмет меблировки и тот взмыл под потолок под аккомпанемент отнюдь не музыкальных воплей, издаваемых «порочным дитятком» сорока с лишним лет от роду. Тому способствовал и усеянный колючками хвост, периодически соприкасающийся с самыми «порочными» местами сего индивида.
— Вот так всадник… Да и «конь» оригинальный получился.
— Это только начало, ма шери, сейчас тут начнется такое, от чего и Чума сильно удивится. Эти существа хоть и весьма примитивны, зато срок их жизни давно перевалил за несколько веков.
— А что они могут?
— Да ничего особого. Просто буйствуют в меру своего желания и возможностей. По сути это почти что дети — все вокруг для их игрушки… Смотри, сейчас новые пожалуют.
Пожаловали… Краб с человеческими, но покрытыми хитиновой броней руками; рыцарские доспехи, части которых никак не были скреплены между собой и в этих промежутках билось желтое пламя, клуб тумана, вообще не имевший очертаний. Да, туманный гость сунулся было к границам круга, но получил разряд энергии и с раздраженным шипением убрался обратно. Вероятно обидевшись на такое невежливое по его мнению обращение, он (она или оно — сложно сказать) сгреб одного из мельтешащих поблизости голубых. Пойманный мгновенно окаменел, и эту, вовсе не историческую, окаменелость дух решил использовать как клюшку для гольфа или, скорее биту для лапты. В качестве мячика послужили разного рода предметы вроде отломанных ножек стульев и столов, а целью был тот самый всадник на «верном коне».
Краб же решил попробовать себя в музыкальном искусстве на поприще барабанщика. Увы, барабанов не нашлось, поэтому пришлось бедолаге воспользоваться заменителями. На их роль он избрал головы двух накрашенных и одетых в женское платье «красавчиков». Интересно, чем они привлекли его внимание? Скорее всего тем, что под париками были совершенно лысые головы.
— Они что, совсем на голову больные? — изумилась готесса. — ломать, рушить, жонглировать извращенцами…
— Детки неразумные, только и всего. Пошли отсюда. Трупов не будет, эти духи убивать не любят, но вот глумиться будут долго и вдумчиво.
— А как же круг? Что-то мне не хочется выходить из-под его защиты.
— Ах это… Не беспокойся, он от нас никуда не денется.
Для демонстрации, я сделал шаг в сторону выхода, и круг сместился вслед за мной, словно воздушный шарик на веревочке. Вот оно, одно из преимуществ иллюзорного круга. Да, подходит отнюдь не для всего, а заодно и намного слабее созданного на материальной основе. Зато мобилен… Согласитесь, господа, сие достоинство порой оказывается весьма к месту.
Вот так, спокойно и неспешно, мы и добрались до выхода, осторожно лавируя между расшалившимися духами и вконец рехнувшимися от страха содомитами. Выход был заблокирован для обычных людей, но не для меня. Откроется для всех он где-то через полчаса — именно такое время отводит данный ритуал для гостей из-за кромки. К тому времени там будет полный разгром и хаос — как раз то, что и нужно.
Дверь захлопнулась за нами и я тут же погасил ограждающий барьер. Он более не нужен, а расходовать на него силы — не есть нужное занятие. Особенно сейчас, после всех магических экзерсисов прошедшего дня. М-да… Завтра надо будет прогуляться по криминогенным районам. Хорошее питание — залог долгой жизни. Особенно для вампиров. Но это завтра. Элен уже совсем на ногах не стоит. Устала девочка. Да и то… Весь день пробегали, маньяка этого отлавливая, даже поесть не удалось. Ну, мне то это не страшно, но каково ей! Она то все же не вампиресса, а человек.
— Поработали, развлеклись, можно и на отдых.
— Вот с чем полностью согласна, — усмехнулась готесса. — Повеселились хорошо, но я уже и устала.