Просто 1

Я тихо музицировал и рассказывал маме о карельской семье, кто чем занимался, кто чем увлекался. Я для себя даже понял, что, рассказывая ей свою жизнь в Карелии, а потом и будущую жизни карельского Саши, я всё больше начинал любить до сих пор незнакомых и неизвестных мне людей. Я, как будто, проживал всю ту, а теперь и эту жизнь заново, вспоминал забытых, а теперь, вновь любимых. Мама сидела с ногами в кресле, слушала меня не перебивая. А мои воспоминания, пусть мной не пережитые, возникали ещё ярче. Я же преподносил их не с точки зрения Саши, я преподносил их уже с точки зрения Саши, который прожил эту долгую сложную жизнь и вновь возродился во мне. Я был полностью в этом уже уверен. Я его знал, его переживания стали моими переживаниями, его жизнь стала моей жизнью, его судьба стала моей судьбой. Вот так за каких-то пол часа моя жизнь изменилась настолько, что уже даже не представлял, что могу не думать о ней даже мгновение. Я полностью идентифицировался с ним и укреплялся в этом всё больше и больше. Мы прибыли сюда, а как ещё сказать? Прибыли сюда часов в девять утра. Мама говорит, что я был в коме семнадцать дней, неудивительно, что захотел есть. Пошли на кухню, поставили на газ чайник. Я уже забыл, как поджигать газ спичками, смотрел на маму и не мог понять, как она не может включить плитку, пока не сообразил, что газ нужно поджигать спичками. Спички быстро нашли, и я вспомнил, что отец Саши курил. У них холодильник стоял в зале, пошёл посмотреть, есть ли у них что вкусненькое.

Даже не понял, что произошло. Просто от меня отошёл какой-то человек. Его не было, и вдруг, он появился. Без майки, в простых трусах. Пошёл в комнату, из которой мы пришли и вернулся уже в трико, в тапочках на босу ногу и в тельняшке. Зашёл в комнату родителей, вынес оттуда лекарство, зашёл на кухню, набрал из-под крана воды и сел в кресло. Глаза его почти всё время были закрыты, он ориентировался только по памяти и на ощупь. Мы с мамой поняли, что это и есть Саша, и молча смотрели на него. Саше, видимо, было больно открывать глаза, я его прекрасно понимал, мои головные боли ни с того, ни с сего, частенько сводили меня с ума. Он чуть приоткрыл глаза и сильно вздрогнул, увидев нас. Его глаза уже напряжённо смотрели то на меня, то на маму. Руки дрожали. Наши и фигуры, и лица были чистейшими копиями. Мама непроизвольно встала, подошла к нему, обняла и поцеловала. Руки его перестали дрожать. Мама подала ему воду и лекарство, которое он взял в комнате родителей, он проглотил лекарство и выпил залпом полную чашку, и попросил ещё, мама налила воды, и он опять выпил. Мама держала свою руку в его волосах, я постригался коротко, а у него волосы были длинные, закрывали уши полностью. Они были тёмные, как и мои, вились сильно, завитки волос торчали в разные стороны, во время болезни они, видимо, ещё ни разу не расчёсывались. И тут эти, сперва испуганные глаза, вдруг улыбнулись. Через боль, конечно, голова у него, по-видимому, ещё сильно болела. Глаза от боли были сужены, но, улыбались. Он, как и я, тоже умел переносить боль. Он заговорил. Он сказал, что прекрасно помнит всё, что я рассказывал маме об этой карельской своей семье. И он считал, что это просто его бред. Мама держала свои пальцы на его висках, обычно, она мне так всегда делала. Казалось, что боль от него стала уходить. Он ещё раз выпил воды и подошел ко мне. Сказал, что рад, что это был не бред, что мы живые и материальны. Сказал, что болеет уже две недели, в школу не ходит. И описал все симптомы, которые испытывал и я. Мама сделала быстрый завтрак, чайник уже закипел.

Я рассказывал, что с нами приключилось и тут он меня оборвал. Вы знаете, сказал он, я сделал открытие для себя – я помню всю твою жизнь в Италии, у нас с тобой теперь общая память, можешь мне даже ничего не рассказывать. Наши воспоминания теперь интересны только твоей маме. Мы начали вспоминать со словами – А ПОМНИШЬ? Мы вспоминали, смеялись и опять вспоминали. Было непонятно только одно, откуда взялась память будущего Саши, его молодые годы, зрелые, и годы старости? Я объяснил это только одним, постаревший Саша после своего ухода стал мной сегодняшним. От таких мыслей становилось как-то не по себе. И тут Саша предложил подойти к зеркалу, померяться ростом. Зеркало во весь рост стояло у родителей в комнате. Мы со смехом вошли туда, встали перед зеркалом и тут он сказал – а ведь, вы не отражаетесь в зеркале. Я вас в зеркале не вижу. Я вас вижу только глазами. Наверное, я вас вижу, потому что мы с тобой одно целое. Выходит, в этом мире вы просто духи. Да!

Пришёл из школы Гена, быстро поел и убежал гулять. Мама во все глаза глядела на него. Мы, на самом деле, были для всех, кроме Саши, невидимы. Мой брат в Италии, её сын Габриэль, остался у её родителей, пока она возилась со мной. Мой отец погиб при невыясненных обстоятельствах уже два года назад. В его частной лаборатории проводились опыты по пространству и времени, и он просто исчез во время опытов. И тут моя кома. Не легко маме сейчас. А Гена был копией Габриэля, и лицо, и походка, и ужимки.

Мы сами пообедали, к счастью, у карельской мамы был прекрасный борщ в холодильнике и картошка с мясом. На балконе в стеклянных банках стояла красная икра, в бочонке – лосось. Наелись, даже немного поспали. Разбудил Гена, захотел поесть, отрезал кусок колбасы с хлебом и убежал. Была пятница, короткий день, скоро должны будут приехать родители.

Мама первый раз задала мне вопрос, а как же мы выберемся отсюда. Заметно было, что она устала и сильно нервничает. Гена опять разбередил её материнское сердце, мы с Сашей уложили её на нашу постель и укрыли пледом. Она уснула. Я глядел на неё и думал, что это для меня самый дорогой человек в мире, я помнил будущее Саши. Нужно поменьше накладывать на её плечи такие испытания. Мы с Сашей не говорили, просто молча смотрели друг на друга и думали. После того, как мы обменялись памятью, у нас должны быть и одни мысли.

Я подошел к окну. Весеннюю Ладогу штормило, небо хмурое, тёмное, да, к тому же и сильный ветер. Я закрыл форточку, батареи были горячие и в комнате было тепло. Я смотрел на комнату и вспоминал, если так можно сказать, как мы с родителями делали здесь ремонт. Старые обои не сдирались. Мы их ободрали до середины стены и отец облицевал стены до половины ДСП. Только у нас хватило ума выкрасить их бесцветным лаком. Лак оказался таким вонючим, что мы вынуждены были держать открытой форточку около полугода. Сейчас этого запаха не слышал.

Я всё время думал о том, что с нами произошло. Что явилось первопричиной случившегося? Как сработал механизм нашего перемещения? Почему я и мама? Почему именно сюда? Я понимал, что это параллельная реальность, но, почему я помню всё Сашино будущее до его глубокой старости. Но, вот смерть его в моей памяти не отложилась. Ну и хорошо. Ведь, теперь моя память перенесена в память Саши. Наши сознания с Сашей не были готовы к таким трансформациям, я до сих пор чувствую растерянность и страх от случившегося, как перед чем-то неизвестным и сильным, с чем мы справиться не в силе, а просто отдали себя судьбе и случаю.

Перед гибелью, или исчезновением, мой отец рассказывал о времени и реальностях пространства, создаваемых очень крупными энергетическими объектами, такими, как звёзды и планеты, а может быть, даже звёздными системами и галактиками. Я серьёзно его не воспринимал, слушал, как научную фантастику. А ведь, он очень серьёзно этим занимался. В его лаборатории стояли компьютеры, сравнимые по мощности с компьютерами космических систем России. Отец иногда так посмеивался над своей лабораторией. У него был приличный штат математиков-программистов. После аварии, конечно, всё было законсервировано. Никто внятно ничего объяснить не смог. Нештатная ситуация.

Все работы финансировались моим отцом, наша семья обладали огромными активами в сталелитейной промышленности, судостроительной, автомобильной и авиационной отраслях. Лаборатория была у отца просто хобби, дорогостоящее и опасное, как потом выяснилось. Отец принимал очень деятельное участие в компаниях, которые являлись собственностью нашей семьи и многие проекты были разработаны под его непосредственным техническим руководством. Так вот, что такое параллельные реальности, я поверхностно уже знал, а сейчас, видел, какую роль они играют в моей жизни. Вот она стоит передо мной, могу её потрогать, укусить и я просто дышу ею. Я спросил Сашу, который сейчас год? Он улыбнулся. Скорее всего, у нас сейчас с ним одни мысли. 1970 – ответил он. А мы с мамой ушли из нашего дома в Италии в 2048 году. Хоть время совпадает, день недели, число и месяц. Древние времена, ни компьютера, ни мобильников, ни интернета. Хоть электричество есть, и то ладно.