Страница 8 из 40
Но стаканчик послушно взяла. А куда деваться? Шарик чуть не улетел, но я справилась. Ведь экология не прощает, да.
— Смотри, — Драгош повернул телефон ко мне.
И я была вынуждена согласиться, что гусеница того стоила.
— Перекинешь мне потом? Поставлю на звонок.
— Если твой шеф узнает, что ты поставила на него гусеницу, — грозно нахмурился Драгош и тут же улыбнулся, — то знай — у него роскошная коллекция фото! И кто знает, кого он поставит на тебя.
А я только улыбнулась. Глеб был единственным контактом в моем списке, у которого не было отдельного рингтона и заставки. Я просто не могла себе позволить его выделить. Вот только Еська меня сразу вычислила.
"— Никак не выделяешь? Ну да, то есть на сантехника у тебя специальная картиночка, а на друга и начальника — заводские настройки? Не ври мне, Мариш, не выйдет. Мы с тобой в садике на соседних горшках сидели, так что не рассчитывай обвести меня вокруг пальца".
— Темнеет, — шепнула я, когда совсем замерзла.
— Надо найти мусорку, — Глеб потряс стаканчиком, — и по домам.
— Давай сюда, — я протянула руку, — у Еськи выброшу. Спасибо за этот день. И вообще за все.
Он повернулся ко мне, смерил долгим взглядом и пожал плечами:
— Не за что. Ты куда? Нам до выхода из парка вместе идти.
— Не-а, — хитро улыбнулась я. — Там дыра в заборе, а следом Еськин подъезд. До завтра.
— Завтра суббота, но если ты настаиваешь, то я запишу тебе сверхурочные, — фыркнул Драгош и сунул рук в карман джинс. — Могу даже оплатить их.
— О нет, я не трудоголик, — покачала я головой. И повторила, — пока. До понедельника.
— Ага, до понедельника. Иди, я постою здесь. Войдешь в подъезд — набери меня. Не позвонишь через пять минут — иду искать.
— Драгош, — я закатила глаза и фыркнула, но он, сверкая звериным взглядом, настоял на своем:
— Ты должна быть в безопасности, я же обещал. Иди, а то увезу к себе.
"Увези", хотелось согласиться мне. "Увези. Забери меня себе так, как будто ничего не было. Как будто не было того вечера, когда ты разбил все мои мечты".
— Нет уж, увозить меня нельзя, — натянуто ответила я. — Еська жаждет подробностей. Все, теперь точно — пока. До понедельника.
Резко развернувшись, я прошла сквозь кусты, пролезла в дыру и вприпрыжку помчалась к Еськиному подъезду. Благо, что ключ от домофона у меня есть.
Вызвав лифт, я набрала Драгоша:
— Все, я в подъезде.
— Хорошо, — мягко ответил Глеб. — Приятного вечера. И, это, Тома…
— Да?
— Закусывайте побольше, — заржал мерзавец и сбросил трубку.
Что?! Да кто тут собирается пить?
Еська открыла мне дверь и с порога грозно вопросила:
— Свадьбы точно не будет?
— Не будет, — клятвенно ответила я.
— Ур-ра! В воскресенье свечку поставлю, за упокой души этой божьей твари! Я ведьма — у меня сработает! Проходи скорей, я вино в морозилку переложила, как бы оно льдом не стало!
"А Глеб хорошо нас знает", невольно улыбнулась я, и вошла в квартиру.
Стол мы накрывали в четыре руки. Еська в это время радостно повествовала мне историю своей новой картины:
— Вот не поверишь, но нельзя мне коммерцией заниматься. Не-ль-зя. Взяла я заказ у, мгм, довольно экзальтированной дамочки. Надо было ее изобразить натурально, но, чтобы, значит, демоническая сущность читалась.
— Демоническая? — поперхнулась я и поставила на стол блюдечко с оливками. — И как? Демонов нет даже на теневой стороне.
— Ну как-как, — вздохнула Еська. — Хреновый я художник, как ни старалась, а просвечивала только идиотическая сущность. Моя, причем. И тут я догадалась поиграть с красками. В общем, дамочка от картины отказалась — она резко сменила стороны и пришла вся в белом. Мол, было ей видение и теперь ей нужно чистить чакры. Или энергетические каналы? С обычными не поймешь, что они там чистят, а что забивают! Надо и надо, я ж не спорю? Хотя я ведь ее на прошлом сеансе предупреждала, что испарения от краски неполезны. А она все у банки с растворителем терлась. Мол, чувствую в нем великую силу. Не, ну я не спорю, растворитель это вещь. Так вот, дама ушла, деньги ушли, а картина осталась. И вот, иди посмотри.
Со мной Еська не пошла. Мы обе давно пришли к выводу, что шедевры Рюмкиной мне следует смотреть в одиночестве. Потому что «Слишком у тебя честные глаза, Тома», ворчала Еська, когда я в очередной раз пыталась соврать, что мне нравится ее новая картина.
«Ну что ж, в этот раз врать не придется», хмыкнула я, разглядывая черно-синие штрихи, в которых угадывался мегаполис. Вот только…
— Есь, я в восторге, — сказала я, вернувшись на кухню, — но возник вопрос.
— Ну?
— Если это был портрет, то как получился город?
Рюмкина удивленно на меня посмотрела:
— А что тебя смущает?
— Хм, да ничего, — я пожала плечами и махнула рукой, — не обращай внимания. Просто к слову пришлось.
— Чудно. Итак, вино я открыла, оно даже успело подышать. Теперь садись и рассказывай, — Еська потерла руки и плюхнулась за стол.
Я села напротив нее, пригубила ледяное вино и быстро, обстоятельно пересказала события последних дней. Честно сказать, я ожидала взрыва негодования, эмоций и поддержки, а получила скептический взгляд и задумчивое:
— Да-а, Мариш, ты смогла меня удивить.
— Я?
— Твой козел столько раз выставлял себя с гнуснейшей из сторон, — пояснила Еська, — и ты всегда находила ему оправдания. А тут вдруг не стала. А то знаешь, к примеру, что ты сказала, когда к тебе на улице прицепились, а он не заступился?
— Что полиция должна выполнять свои обязанности, — уныло произнесла я и поежилась. — Там было не так страшно. Если бы Сашка полез в бутылку, было бы хуже.
— Ну да, ну да, — покивала Еська. — А когда он отказался помогать тебе с машиной? Вы уже жили вместе. Всего-то и нужно было перегнать твою крошку мастеру, пока ты на работе. Кто в итоге перегонял пежо?
— Ты, — вздохнула я. — Есь, да поняла я, что я дура. Просто…
— А теперь скажи мне, что это за шарик и зачем тебе два пластиковых стаканчика?
— Они картонные, — поправила я ее. — Красивые, с нарисованными зернышками и логотипом шоколадной фабрики.
— Мари Тома, — нахмурилась Есения Рюмкина, — ты недоговариваешь. И как ты смогла выпить два стаканчика этой дряни?
Я смотрела на свою лучшую подругу и понимала, если сейчас признаться, что была с Глебом — она не даст мне покоя. Но и врать тоже нельзя. Какая же это дружба тогда.
— Я была с начальником, — обтекаемо ответила я.
— То есть ты без пежо? Блин, я рассчитывала нещадно эксплуатировать тебя, — расстроилась Еська.
— Мы ехали на разных машинах.
— Ясно. Что ж, придержу все свои вопросы.
Точно. Вот почему эта скандальная и зловредная ведьма-художница моя лучшая подруга — она удивительно точно знает, когда можно, а когда нельзя давить на человека.
В коридоре запел телефон. Точнее, радостно пиликнул входящей смс.
— Спорим, что это твой козел, — азартно подпрыгнула Еська. — Его стиль.
— Почему его? — удивилась я и поплелась в коридор.
— Потому что несколько дней уже прошло, так или иначе, а проблему ты к этому времени должна уже решить. Значит, пора выходить на связь.
Еська оказалась права. Сотовый оператор уведомил меня, что абонент «Сашенька» доступен для звонка. Я тут же переименовала абонента из «Сашеньки» в «Козла», а после, устыдившись мелочной мсти, вновь переименовала. Теперь это был просто «Александр».
— Ты почти права. Он включил телефон и оператор его тут же сдал, — я вернулась на кухню.
Еська ничего не успела ответить, как от абонента «Александр» пришла смс:
«Ты где, мне домой не попасть».
Отхлебнув вина, я быстро отбила:
«Мне и самой не попасть — рабочие замки поменяли, ключей еще нет. Свадьбы не будет. Как получу ключи, соберу твои вещи».
— Как скучно и вежливо, — сморщилась Еська. — Где же экспрессия? Вот я бы ух!