Страница 7 из 40
— Садись за стол, — не оборачиваясь произнес Драгош. — Быстро едим и летим, у ребят много заказов, не будем сбивать им график.
— Который мы им уже сбили, — вздохнула я и примостилась за стол.
— Ничего, — пожал плечами Драгош. — Для того и нужны надежные партнеры, чтобы время от времени входить в положение.
Горячие оладушки, смородиновое варенье и черный чай — это был лучший завтрак в моей жизни за последние лет пять. И Глеб, взъерошенный, улыбающийся… Мне будет не хватать этого.
«Никогда не завидовала Вероничке», пролетело у меня в голове. «Воспринимала все как данность — для меня Глеб друг, для нее — любимый. Но сейчас я готова отдать все, чтобы иметь право сидеть на этой кухне каждое утро. Чтобы иметь право засыпать рядом с ним и просыпаться. Стягивать с него одеяло или делиться, если ночью сама все отобрала».
Оладьи кончились быстро. А после утро понеслось вскачь. Ребята, которых где-то нашел Глеб, прибыли вместе с образцами обоев. На то, как будет выглядеть моя студия мне было наплевать. Чисто и опрятно — главное. Во мне не осталось сил, чтобы вытрясти со дна души какие-нибудь пожелания. А потому, выяснив главное, Глеб оттер меня в сторону. И только время от времени показывал обои, а я… Я соглашалась на каждый вариант.
— А вот эти? Светло-зеленые, должны подойти, — Драгош показал очередной образец и я постаралась добавить в голос энтузиазм:
— Да, идеально!
— Отлично. Ламинат?
— Светлый, — пожала я плечами.
— Все с тобой ясно, Тома, — хмыкнул Глеб.
Пока мужчины спорили из-за ламината, я вытащила свою дорожную сумку и побросала в нее одежду. Разогнувшись, присела на кровать и, вспомнив, как мы с Сашкой ее выбирали, обратилась к начальнику ребят, Артему:
— Одна просьба, дотащите кровать до помойки. Пожалуйста.
Ребята посмотрели на вполне себе новую и хорошую мебель, и Артем осторожно произнес:
— Так она вроде не сильно пострадала.
— Я больше не хочу на ней спать, — отрезала я.
— Хорошо.
Отдав ключи, я пошла к выходу. Глеб крикнул, чтобы я его подождала. О чем он говорил с Артемом я не знаю. Все это время я стояла в подъезде, у окна и бессмысленно таращилась на улицу.
Потом, уже в машине, Драгош беззлобно ворчал, что не было никакого смысла брать меня с собой. Потому что толку от меня никакого нет.
— Зато я вещи взяла, — пожала я плечами. — Сегодня к Еське поеду.
— Передавай привет, — оживился Глеб. — На прошлом сборище она отжигала, мне понравилось.
— Только ты теневой саммит можешь назвать сборищем, — фыркнула я.
А про то, как отжигала Еська… Ох, про это я была в курсе. Природных ведьм мало и они редко остаются свободными. Так что фестивалила Рюмкина с дальним прицелом — чтобы никому не приглянуться. Чтобы поняли, что от такой, как она, будет больше проблем, чем пользы. И ее задумка удалась — Еське дали еще три года «на повзрослеть».
На работе нас встретил заспанный Олежка. В растянутой футболке и смешных семейниках по колено. Окинув нас равнодушным взглядом, он сделал себе кофе, вяло поздоровался и пополз к своему компу.
— Ты бы хоть штаны надел, — фыркнула я.
— Шеф-мэм, так я в шортах, — обиделся Латников. — Они модные, я в интернете статью читал.
Сказать доверчивому ребенку, что это скорее семейные трусы советского образца, чем шорты или нет? Этот вопрос занимал меня до обеда. Но потом на Олежку наткнулась Светочка, которая такие вопросы решала быстро и решительно:
— Ты балбес! Которого обули на… Сколько?! Да я тебе за одиннадцать тысяч все дедовы труселя отдам! Кошмар какой, Латников! Ты бы хоть с кем-нибудь посоветовался перед покупкой.
Посмеявшись, я уткнулась в монитор. Работа сама себя не сделает. А жаль.
Тьфу-тьфу-тьфу, но до вечера ничего не случилось. Все шло ровно в том темпе, на который я и рассчитывала.
«Хоть что-то в моей жизни идет так, как я запланировала», подумала я и со вкусом потянулась.
— Давай до парка скатаемся? — предложил Драгош за полчаса до конца рабочего дня. — У дома Рюмкиной чудный парк. Давно там не был.
«Ты должна ответить «нет» Мари», жестко сказала себе я и открыто улыбнулась:
— С удовольствием. Но на разных машинах, а то мне потом на метро неохота на работу тащиться.
— Принято, — улыбнулся Глеб. — Тогда собирайся, тебя шеф пораньше отпустил.
Глава 8
Нищему собраться, только подпоясаться. Не помню, где я это услышала, но сегодня это было про меня. Так что я просто взяла сумочку, проверила ключи и документы, попрощалась с коллегами и вышла. Глеб уже был на стоянке. Заведя свою малышку, я пристроилась хвостиком за его черным монстром.
Дорога до парка не заняла у нас много времени. Я всего лишь изругать себя разными словами, да пообещать, что это последний раз, когда я иду на поводу у Драгоша.
"Какая же ты жалкая, Мари Тома. Твой друг искренне хочет проводить с тобой время, а ты не можешь не строить воздушных замков", горько усмехнулась я и заглушила мотор.
— Знаешь, не удивительно что Еська поселилась именно здесь, — задумчиво произнес Глеб, когда мы вошли в парк. — Красиво.
— И тихо, — кивнула я. — Здесь особенно хорошо осенью. Такая, знаешь, пронзительно-прозрачная увядающая природа.
Драгош тихо хмыкнул:
— Тома, ты и твои сравнения…
Я смутилась. Много лет назад я пыталась писать стихи. На пятом курсе тетрадку с этими выстраданными строками стащила подружка Драгоша. В общем, у меня отбило все желание что-либо рифмовать. Ну, иногда, с особо трудным клиентом, мой куцый стихотворный дар вновь поднимает голову. Но такие строки никому не покажешь.
"Вадим хотел красиво, дешево и быстро,
И вежливо, и с благодарностью за всё,
Не вышло. Всё."
Латников потом заменил "Вадим" на "Клиент" и повесил у себя в кабинете. Я же отказалась признаваться, что эти кривые строчки — мои. Сказала — интернет.
— М-м-м, как пахнет, — Глеб преувеличенно-громко принюхался и потянул меня к уличному ларьку. — Это от вас так приятно пахнет шоколадом?
— Нет, — мило улыбнулась девушка, — от меня пахнет ландышами, а наш шоколад хорош сам по себе. Будете?
— Две порции, — ослепительно улыбнулся Драгош. — О, у вас и шарики есть? Можно вон того, со смешным зеленым мишкой! Навевает чудесные воспоминания.
Повернувшись ко мне, Глеб с дурацкой улыбкой протянул мне шарик. Я недоумевала ровно до тех пор, пока не увидела медвежонка.
— Др-рагош, — выдохнула я.
— По-моему, это очень милый медвежонок, — притворился дурачком Глеб.
И я, на самом-то деле, не спорю. Мишка очень милый. Именно поэтому я в свое время выбрала те трусики. Очень уж милашный там был принт. Принт, который теперь смотрел на меня с белого шарика.
— Держи, шоколад с ванилью.
Взяв стаканчик, я поблагодарила Глеба и мрачновато покосилась на гелиевый шарик. Шарику, впрочем, все было побоку — он радостно колыхался в воздухе и был рад прогулке.
— Только в небо его отпускать нельзя, — серьезно сказал Драгош. — Экология не прощает таких ошибок.
— Я знаю, — фыркнула я и отпила шоколад. — М-м-м, и правда вкусно! Только горячо очень.
Глеб согласно угукнул. А наметила себе порадовать Еську — она постоянно жалуется, что в парке шоколад пахнет вкусно, но пить эту водянистую дрянь невозможно. Похоже, что рецептуру доработали.
Пока я размышляла, Драгош ушел немного вперед. Вытащив телефон, он пытался сфоткать корягу, которая, с его точки зрения, была чертовски фотогеничной. А я, забыв про воздушный шарик, шоколад и совесть, рассматривала его так, будто впервые увидела. Узкие светлые джинсы, тяжелые ботинки на шнуровке и черная кожаная куртка, облепившая широкие плечи. Драгош весь из четких линий и контрастных красок. Сильные кисти с длинными изящными пальцами — вот, как раз сейчас особенно хорошо видно, и…
— Мари, возьми стаканчик, тут такая гусеница!
— Драгош, тебе тридцать пять, — вздохнула я. — Период гусениц у оборотней длится от трех до десяти лет. Ну максимум до одиннадцати.