Бывший

— Ну привет, — слышу хриплый голос, невольно покрываюсь мурашками.

Делаю усилие над собой и разворачиваюсь. Врага надо встречать лицом к лицу, спокойно и с достоинством. Последнее получается плохо. Но я правда стараюсь.

— Значит решил разорить и себя, и меня? — придаю своему голосу как можно больше деловитости. — Пять пекарен на одной улице, ты серьезно, Тимур? А стоимость? Сколько денег ты выкинул за все эти точки? На бензин для внедорожника осталось?

— Это тебе блондинчик рассказал? — ухмыляется Айвазов, а я непроизвольно примагничиваюсь к его ореховым глазам. — Я тут почитал о нем на досуге, занятный тип. Успешный бизнесмен, есть дача в Глушевском.

— Он шатен, — зачем-то исправляю я.

— А еще у него двое детей, — наклоняет Тимур голову к плечу, разглядывая меня исподлобья, впитывая реакцию.

Такое чувство, будто меня ударили в солнечное сплетение. Вздохнуть не могу, покрываясь противной липкой испариной.

— Ой, ты не знала? — ухмыляется бывший муж, медленно приближаясь.

Все еще пребывая в шоковом состоянии, дергаюсь, а Тимур обходит меня вокруг и наклоняется к уху:

— Приятного вечера, радость моя. Выглядишь великолепно.

И уходит, хлопнув напоследок дверью.

Глава 20

Таня

Дети — это ведь не сифилис. Это не то, чего стоит стыдиться. Макар имел право скрывать этот факт своей биографии. И распоряжаться тайной по своему усмотрению. Он не обязан отчитываться каждой мало-мальски знакомой женщине. У нас еще ничего не было, да и вовсе могло не сложиться. И что, теперь каждую бабу с детьми знакомить? Конечно же, нет. Не стоит делать из случившегося сенсацию. Рано или поздно Макар открылся бы сам. Предполагаю, что у него, как и у меня, за спиной неудачный брак, в котором и появились чудесные малыши. Думаю, они живут с матерью.

Детки — это прекрасно. Радость и цветы жизни. Уговариваю я сама себя, хотя ни с одним ребенком пока дел не имела. Они с женой не сошлись характерами. Всякое бывает, а Макар, как порядочный человек, платит им алименты. Все нормально. Дышать ровно и не портить себе настроение. Тимур хочет нас поссорить, он ждет от меня скандала.

Выхожу из уборной и натыкаюсь на Макара. Мой спутник смотрит на меня так, словно соскучился: глаза горят, смотрят открыто, весело и с надеждой.

— Я увидел, что он идет за тобой и решил пойти следом, — комментирует свое появление Макар.

— Мы не общались, — вру я.

Зачем? Сама не знаю. Мои новые отношения начинаются со лжи. Как мне спросить Макара про детей, если мне сказал об этом Айвазов? А вдруг это вообще неправда? Что, если Тимур намеренно портит мне свидание?

Вечер тускнеет, мифические облака над моей головой стремительно сгущаются. Мы возвращаемся за наш столик, Макар отодвигает для меня стул, а я, поправляя подол, стараюсь не смотреть на Тимура, поглощенного беседой с друзьями. Но не могу игнорировать его присутствие. Айвазов сильнее Заболоцкого. Он как будто круче. Даже бровью не повел, когда я заговорила о потере бизнеса. На испуганную истеричку он похож мало.

— Нравится здесь? — изучает мое лицо Макар.

Не отвечаю. Не чувствую ничего, кроме смятения и дрожи. Не могу поддерживать разговор. Успокоиться не получается, меня ведет, зал кружится. Стараюсь не сравнивать их. Я должна ненавидеть бывшего, а вместо этого, постоянно скольжу взглядом по залу, то и дело натыкаясь на взгляд темных глаз. Он красивее, выше, шире в плечах, он мне нравится больше. Его глаза ярче, его руки, о боже, какие у него руки… Меня заводит его самоуверенность, и даже жестокость, с которой он сообщил мне о детях Макара. Это плохо, гнусно, несправедливо, но это правда. Он снова победил, он уложил соперника на лопатки, даже не разговаривая с ним.

— Давай уйдем, — истерично комкаю салфетку, потому что чувствую сумасшедшее влечение.

Я так старалась быть мстительной амазонкой. А чувствую неконтролируемую, позорную, не поддающуюся логике страсть, но не к тому, с кем у меня свидание, а к тому, кто пытается меня уничтожить. Мне не в ресторан, мне к врачу нужно! И как можно скорее. Есть же какие-то таблетки на такой случай, чтобы мозги встали на место и пришло просветление? Чтобы голова рационально мыслила, различая хорошее и плохое.

— Конечно, — подзывает официанта Макар.

А мне стыдно. Мне так стыдно, но я всё равно не могу сдержаться и бросаю на бывшего еще один взгляд. Будто глоток последний для умирающего. Он всегда так влиял на меня. И пусть ещё десять лет пройдет, ничего не изменится. Он будто сраный недостающий кусок пазла, подходящий к моему жалкому телу.

На улице становится легче. Здесь Тимура нет и можно наконец-то сосредоточиться на Макаре. Он меня под руку ведет, рассказывает о чем-то высокопарном, а я поверить не могу, что до сих пор ощущаю неуместное возбуждение. Я смеяться пытаюсь, разговор поддерживаю, а сама выдыхаю, медленно успокаиваясь. Я ведь всю свою гребаную жизнь в единственную любовь не верила, ну расстались люди и потом других нашли, живут счастливо, детей нарожали, потом опять зажили, но только с новыми партнёрами. Ну что, в самом деле, со мной не так? Он меня уничтожить хочет, он меня за упрямство наказывает, а я глаза его вижу, как будто он прямо передо мой стоит!

В машине Макара я осматриваюсь, в бардачок без спроса лезу. Мне отвлечься нужно, чтобы властный, будоражащий тон бывшего из головы выкинуть. А там игрушка плюшевая, беру ее, в руках кручу, а Макар улыбаться перестает. Интересно, куда он детские кресла прячет? Неужто каждый раз в багажник запихивает? И он понимает, что момент настал. По лицу у него все читается.

Ну же, Макар, не ври. Просто скажи правду. Сообщи мне сам. Не уходи, продолжай удерживать своими синими глазами. Я ведь знаю, ты должен быть лучше него. Ты обязательно заставишь меня забыть. Ты сможешь выжечь это недоразумение из моего сердца, чтобы даже шрама не осталось, а только гладкое ровное место.

— У меня дочка есть, — сжимает кольцо руля Макар, оборачивается, произносит выжидающе, — и еще одна дочка.

Он так смотрит, будто прямо сейчас я сбегу. А для меня это уже не сюрприз. И надежда все еще есть, что живут они с мамой. Что номинально у Макара где-то есть малыши. И реагирую я абсолютно спокойно.

— Они с женой бывшей живут?

— Моей бывшей жене Маша и Даша не нужны. Так бывает, Тань, редко, но бывает, — выдергивает он из моих скрюченных приступом любви к самой себе рук последнюю надежду.

— Что же она за мать такая? — хрипло произношу, понимая, что я эгоистка.

Я погулять хочу с мужчиной, мне он полностью нужен, я для такой степени ответственности еще не доросла морально.

Хочется картинно и очень медленно закрыть глаза, ощутив всю трагичность ситуации, но я сдерживаюсь из последних сил. Не хочу обижать Макара. Вот он, принц на белом, только у него в загашнике уже приплод имеется. И это при том, что я люблю детей, они мне очень даже нравятся.

— Маше шесть, Дашке четыре. Мама моя за ними присматривает, пока я тут, с тобой.

Теперь картинка складывается полностью. На роль мамашки я подхожу больше, чем любая из его юных и очень активных сотрудниц. Вот и выбрал он меня, как только я дверь ему открыла. Совсем молодая и резвая ему ни к чему. Женщина под тридцать легче согласится воспитывать чужих детей, чем мечтающая о карьере профурсетка. А я соглашусь? Пожалуй, что нет. Я не против детей и своих хочу, но две взрослые девочки?! Это надо очень сильно любить мужчину.

А я от бывшего избавиться не могу. Он смотрел на меня, как он смотрел… Я до сих пор взгляд его на себе чувствую, пытаясь с жаром бороться. Мне Макар, как лечение нужен был, как чудо-микстура, а выходит, ему я еще больше нужна, чем он мне. Он в хорошей и доброй женщине нуждается. Такая ли я на самом деле? Я не знаю.

Он снова до дома меня провожает. А я уже и не знаю, чего хочу. Как-то все запуталось, усложнилось. И вот он мой дом, он же моя работа. Моя крепость. Собираюсь на крыльцо зайти, перед Макаром извиниться, сказать, что возможно паузу нам надо взять. Обдумать мне нужно. Готова ли я влезать в его жизнь, если вдруг понадобится.