Темные замыслы

— Мне хотелось о многом его расспросить, но едва я раскрывал рот, как он перебивал меня, заставляя слушать. Правда, он обещал навестить меня — и даже не единожды — с тем, чтобы ответить на мои вопросы. Но главное я понял! Нам подарили жизнь, однако не вечную. Мы — лишь объекты научных экспериментов; по их завершении с нами будет покончено, и мы умрем уже навсегда.

— Что это за эксперименты?

— Исторические изыскания. Его народ собирает данные по истории, антропологии, языкам и тому подобному. Их интересует, какое общество могут создать люди, если их собрать воедино, и как они будут меняться в таких условиях. Мой гость заявил, что многие группы способны развиваться в нужном направлении и без вмешательства его народа. Но некоторые нуждаются в воздействии, иногда скрытом, а порой и непосредственно. Проект рассчитан на долгие годы; возможно, на несколько столетий. Затем работа завершится, равно как и наша жизнь. Мы станем прахом навечно.

— Я сказал ему: «Как же можно отказать нам в том, чем обладает ваш народ — в праве на вечную жизнь?»

— Он ответил, что они — не истинные этики, а жестокие существа, подобные ученым, мучающим животных во имя будущего науки. Однако эти последние имеют оправдание, разумное объяснение своей деятельности. Ученый приносит обществу благо, а потому его действия моральны. В данном же случае польза весьма сомнительна. Правда, в результате некоторые из нас обретут бессмертие, но лишь немногие.

«Как же этого достичь?» — спросил я. Тогда он объяснил мне сущность того, что Церковь Второго Шанса именует «ка». Вы слышали об этом, Джил?

— Я часто бывала на их проповедях.

— Ну, тогда вы знаете, что такое «ка», «акх» и прочие их штуки. Незнакомец рассказал, что доктрины Церкви истинны лишь отчасти. И сама Церковь создана по воле этиков, разыскавших человека по имени Ла Виро, который стал ее основателем.

— Мне всегда казалось, что эта религия — один из миров, выдуманных мистиками, — задумчиво произнесла Джил. — Я никогда не доверяла бредовым идеям земных проповедников — Моисея, Иисуса, Заратустры, Магомета, Будды, Смита, Эдди и всей этой компании.

— Я тоже, — кивнул головой Сирано. — Но вы помните — когда я был при смерти, то принял покаяние, — в основном, чтобы осчастливить мою бедную сестру и верного друга Ле Брэ. Хотя должен признаться, что тогда и я сам не считал это излишним. Дело в том, что я безумно страшился вечного огня в аду. В конце концов…

— Этот ужас был заложен в вас с детства.

— Совершенно верно. Но представьте — появляется некто, утверждающий, что душа действительно существует — как и вечная жизнь. На миг мне показалось, что это шутка. Вдруг один из моих соседей разыграл из себя посланца богов? И завтра я буду выглядеть посмешищем в собственных глазах? Как же, де Бержерак, рационалист и атеист, пал жертвой неумного розыгрыша! Но кому могло прийти в голову устроить такой фарс? И зачем? Наконец, почему при этом не проснулась Ливи, а у меня парализовало ноги? Где можно раздобыть обволакивающую голову сферу? Даже при слабом свете я разглядел ее тускло-черную окраску. И еще… Он, вероятно, почувствовал мои сомнения, и протянул мне ладонь. На ней лежали очки — странные очки из неведомого мне материала, «Наденьте их, — сказал он, — взгляните на Ливи».

— Я послушался и разинул от изумления рот. Над головой моей спящей подруги возник многоцветный шар; он сверкал, источая яркий свет, вращался, пульсировал и время от времени выбрасывал откуда-то изнутри лучи-щупальца. Одни втягивались внутрь, вслед за ними появлялись другие. Незнакомец отодвинулся и велел положить очки на его ладонь. Мне показалось, что он не хочет меня коснуться. Я вернул этот поразительный прибор, и он тут же исчез в складках его плаща.

«То, что вы видели, — объяснил он, — это атман, бессмертная часть вашей личности. Можете называть ее душой. — Он сделал паузу и продолжил: — Я выбрал несколько человек, которые должны помочь мне в борьбе с чудовищным злом, с преступлением, которое совершил мой народ. Ваш атман свидетельствует, что вы достойны стать избранником. — Мой гость на миг задумался, потом пояснил: — Мы умеем читать в душах людских как в книгах. Характер человека выражается в его атмане, вернее, — характер и есть атман. У меня нет времени объяснить вам это более подробно. Скажу главное — за отпущенный вам срок лишь малая часть человечества достигнет высшей цели».

Затем он повторил то, что толкует и Церковь Второго Шанса: грешные души умерших вечно блуждают в мировом пространстве; они сохраняют в себе все человеческое, но лишены познания высшей сущности. Лишь те, чей атман прошел все стадии совершенствования, способен ее постичь. Особенно близки к этому те, кто уже при жизни достиг нравственной чистоты.

«Что?! — возмутился я. — На пути к вечности человек должен подобно неприкаянному духу скитаться в мировом пространстве, отскакивая мячиком от стенок вселенной, осознавая ужас своего положения и не имея возможности общаться с себе подобными? Разве о такой участи мы мечтали всю жизнь?»

«Не перебивайте, — остановил меня незнакомец, — я еще должен многое вам объяснить. Существо, достигшее совершенства атмана или акха, уходит из этого мира в запредельность».

«Что значит — запредельность?»

«Уйти в запредельность — значит, соединиться, слиться со Сверхдушой, прийти к подлинной сущности или Богу, если вы предпочитаете это слово, стать одной из частиц Его и познать в том вечное и беспредельное блаженство».

— Я почти уверился, что имею дело с безумным пантеистом, но решился спросить: «Означает ли это слияние потерю собственной индивидуальности?»

«Да, — ответил он. — Но зато вы становитесь Сверхдушой, Богом! Отвергнуть свою индивидуальность и самосознание ради возможности стать Высшим Существом — разве это потеря? Это величайший дар, венец существования!»

«Чудовищно! — воскликнул я. — В какую же дьявольскую игру Бог вовлек свои создания? Чем тогда бессмертие и загробная жизнь лучше смерти?

— О, нет! Во всем этом нет ни капли смысла! Логически рассуждая, зачем же создавать атман — душу, если большая часть душ будет развеяна, словно песок ураганом? К желанному пределу допустят лишь тех, кто приблизился к совершенству или, если хотите, к святости… И ради этого утратить свою индивидуальность, свое самосознание, исчезнуть? Нет, уж если мне суждено бессмертие, то я желаю остаться самим собой — Савиньеном Сирано де Бержераком! Мне не нужно это фальшивое бессмертие, существование в виде безымянной и безмозглой частицы Божьей плоти! Да — безымянной и безмозглой!»

«Вы, как и все ваше племя, слишком много разговариваете, — прервал меня незнакомец, — но тем не менее… — он минуту колебался, затем продолжил: — Существует третья альтернатива, которая вам больше придется по душе. Я не хотел говорить, но… все-таки скажу… правда, не сейчас. У меня нет времени, да сегодня это было бы и некстати. Возможно, я объясню вам кое-что еще — в следующий раз. А сейчас мне пора уходить. Итак, вы готовы помочь мне?»

«Но как я могу обещать вам поддержку, если не знаю, заслуживаете ли вы ее? Сейчас вы мне кажетесь Сатаной!»

— Он хмыкнул.

«Вы же не верите ни в Бога, ни в Дьявола. Я — не дьявол и не подобие его. Я — ваш союзник, сторонник обманутого, страдающего человечества. Доказать это я вам ничем не могу, во всяком случае — сейчас… Но задумайтесь вот над чем: разве кто-нибудь еще из моих соплеменников пришел к вам? Разве сделали они хоть что-нибудь, чтобы отвести от вас смерть, насылаемую во имя неведомых целей, которые даже не удосужились объяснить? Разве я избрал вас не для того, чтобы бороться против их темных замыслов? Да, из миллиардов людей я выбрал вас и еще одиннадцать человек, способных помочь мне. Ваш атман подтверждает, что вы будете моим сторонником».

«Значит, все уже предопределено? — спросил я. — Но я не верю в предопределенность».

«И правильно делаете — ее не существует. Выбор за вами. Я могу только повторить, что являюсь вашим сторонником. Доверьтесь мне».