Фрегат

— Думаю, нам с Верой надо встретиться и обо всём поговорить, — сказал Павел, а Соня кивнула. — Публикацию романа можно оформить как проект. Только всё надо провести через педсовет.

— Вот и отлично! — подхватила Соня, собирая со стола свои папки и листочки с отработками. — Вера как раз просила, чтобы её произведение почитал ещё кто-нибудь, кроме меня, разбирающийся в литературе. У неё есть ещё главы, наброски.

— Да, поможем девочке, — заключил Павел и тут же почувствовал непреодолимое желание закрыть на этот вечер страничку школьной жизни и перейти на другую, где его ждала очередная ролёвка, трубка, молочный улун, камин и пёс (ролёвка, улун и пёс были настоящими, трубка и камин — воображаемыми).

— Ну, я пошла? — спросила Соня. — Меня уже ребята внизу ждут. Ты с нами?

Павел отрицательно помотал головой, потом спросил:

— Предадитесь пороку?

— Ну да, — просто ответила Соня.

Так с лёгкой руки Павла курильщики шифровали свои тайные встречи в близлежащих подворотнях старой Москвы. Начиная с этого учебного года Павел бросил их тусовку и пошёл в школьную секцию мечевого боя.

Комментарий к Глава I Фрегат

* - кабала существует в Е-профиле для тех учеников, которые никак не могут сдать зачёты по сессиям учебного года; обычно кабала начинается после Нового года, суть её в том, что ученик проводит время после учебных пар в специально выделенном кабинете, где он работает в тишине, пока не закроет все хвосты, то есть не сдаст все зачёты; в кабалу попадают по решению педсовета

* - “Последнее испытание” - фэнтези-мюзикл по одноимённому произведению американской писательницы Маргарет Уайз, посвящённому судьбе мага, который, вознамерившись стать богом, приносит в жертву близких друзей и предаёт свою любовь

========== Глава II Об искусстве писать романы ==========

— Как же так? Я не понимаю! — сетовал на следующий день в мучительской Гена. — Не понимаю, что с людьми происходит. Почему мозг не включается?

Гена в гневе имел вид диковатый и пугающий: седые усы топорщились, голубые глаза расширялись и как бы выкатывались, он швырял на стол мятые бумажки, извлечённые из потрёпанной папки. Понимая, что разговора не избежать, и размышляя при этом о скорой встрече с Верой, Павел спросил:

— Ген, что случилось?

— Да детёныш мне два месяца голову мурыжил: мол я сдавал тебе паспорт территории, так где он теперь? А я все бумаги свои перебрал — нету его! А Соня тоже: Ген, где паспорт Генералова? Он тебе сдавал. Ген, что будем делать?

— И что же?

— А то! Стал детёныш сейчас на кабале оброк* для Алекса искать. Я ему велел всё из рюкзака вынуть и перебрать по листочку. Вот он перебирал… Оброк для Алекса он, кстати, там не нашёл. Вот перебирает по листочку, и вдруг я вижу — паспорт территории! Непроверенный! Он его два месяца в рюкзаке таскал, Генералов этот, а меня уверял, что сдал, душу вынул! И Соне голову заморочил.

— Да, бывает такое, — поддержал Павел.

— Это раньше бывало, — с горечью подытожил Гена. — А сейчас постоянно случается. А всё почему? Мозг у детёнышей отморожен, весь гаджетами убит!

— У нас ведь запрет на гаджеты.

— У нас-то запрет, а как из школы выйдут — так сразу в гаджеты уткнулись. И всё! Улёт! Ты этого Генералова видел?

Павел неопределённо пожал плечами. Кажется, это был толстый неуклюжий мальчик в массивных очках. Павел ещё плохо знал шестой класс: у шестиклассников он не преподавал, классным руководителем у них была Соня, а поскольку это были новички в профиле, их лица сливались пока в единую шумящую, смеющуюся, бурлящую и резвящуюся массу. Гена между тем продолжал:

— Этот Генералов по улице идёт, в телефон уткнувшись, ничего вокруг не замечает — хоть хватай его и вези в Марокко! А сам ведь — единственный из шестаков в кабале, у всех остальных кабала только после Нового года начнётся. Тьфу!

— Ген, почему в Марокко? — спросила вошедшая в мучительскую Лена. Лена — владыка кучи: секретарь, хозяйка, преподаватель технологии и консервирования, всем помощник, всем палочка-выручалочка.

Гена в недоумении уставился на Лену, что позволило Павлу вежливо ретироваться.

***

Вера уже ждала его в холле. На этот раз Дэвид Линч.

— Любимый режиссёр?

Вера кивнула, на лоб упала светлая прядка. На этот раз хвостик, простая серая резинка.

— «Твин Пикс»? — спросил учитель Павел.

— И не только.

— «Дюна»?

— Прикольный фильм! — Вера рассмеялась.

— Держу пари, что у тебя хватило терпения досмотреть последний сезон «Твин Пикс» до конца.

— Не сомневайся.

Значит, она решила звать его на «ты». Это было нормально, традиция Е-профиля, но не все решались.

Они заняли круглый столик в самом углу, возле английского шкафчика.

— Чай, печеньки, — то ли спросил, то ли заявил Павел. — Голод — враг таланта.

— Ну ладно, — согласилась Вера.

Пару минут спустя на столике появились глиняные кружки грубоватой лепки. Павел всегда выбирал их для чаепитий — кружки были похожи на толстые пиалки с ушками, в них чай хорошо пропитывался лимоном — если удавалось отыскать лимон в школьном холодильнике — и быстро остывал. На тарелочку Павел выложил всё оставшееся после литкружка с 8Б: две овсяные печенюшки, несколько сладких баранок, сырные крекеры, надтреснутые вафельки, неровно наломанная шоколадка и малосъедобные диетические хлебцы. Вера взяла хлебец своими тонкими музыкальными пальцами и принялась грызть. От толстых пиалок поднимался остро пахнущий лимоном пар. Павел начал с места в карьер:

— Послушай, Вера, ты, наверное, слышала, до школы я долго занимался подготовкой текстов к публикации.

Долго — это он махнул, смело для ещё не разменявшего четвёртый десяток человека, решившего сбрить усы, потому что они его молодили. Но для Веры он, по-видимому, был глубоко взрослым, чуть ли не в отцы годился. Павел воодушевился и продолжил:

— Подгонка стиля, редакторская правка, проверка на логику и всякое такое. Такую помощь я тебе гарантирую.

Вера улыбнулась и отхлебнула из кружки. Павел последовал её примеру. Чай показался очень вкусным.

— Знаешь, с какой самой большой трудностью сталкиваются молодые авторы, решившиеся написать роман или повесть?

— С какой? — заинтересовалась Вера. Она прикончила невкусный хлебец и потянулась к шоколадке. Павел мысленно одобрил её выбор.

— Труднее всего довести дело до конца. Роман — это долгоиграющий проект. Где-то на середине или даже раньше ты впадаешь в невыносимую тоску, всё тебе осточертевает, герои кажутся вычурными, ненастоящими. Их поступки — нарочитыми или даже мёртвыми. И само страшное что?

— Что? — эхом откликнулась Вера.

— Ты теряешь вдохновение, а вместе с ним — и веру в себя. То есть тебе так кажется. Как будто ты в болоте. Всё ничтожно, напрасно.

— Какой ужас! — с искренним испугом воскликнула Вера, почти роняя на стол чашку.

Чашка издала громкий стук, но Павлу было плевать, даже если бы та разбилась. Сейчас он был на коне, как в прежние годы, когда школьная кутерьма не захлестнула его настолько, что ему уже не хватало ни сил, ни времени, чтобы писать, творить и редактировать. Павел испытывал благодарность к этой тонкой девочке со старым уродливым лицом Дэвида Линча на груди.