Философия красоты

Быстро, может быть даже сегодня.

Я тупо пялилась в монитор, пустая трата времени, в голове пустота, на душе гадко, но Ник-Ник шуршал газетой, и приходилось делать вид, будто я очень занята. Слишком занята для разговоров. Обсуждать статью? Господи, какое может быть обсуждение. Ник-Ник принадлежит другому миру, на благодатных подиумах которого пасутся стада стройных манекенщиц, в окружении фотографов, гримеров, парикмахеров и иже с ними. В том мире Аронов – король, вместо скипетра игла, а в качестве державы – голова от манекена.

Попросить его, чтобы взял? Он же король, он может, он согласится, ведь обязан мне жизнью, но смысл? Я и красота – разные полюса планеты, это как кислота и щелочь, анод и катод, яд и противоядие. Проще уж жить, как раньше, Ник-Ник уйдет и все возвратится на круги своя.

– Оксана.

– Да?

– О чем ты думаешь? – голос ласковый, как у инквизитора, который уговаривает очередную ведьму одуматься и, отринув Диавола, возвратиться в лоно Матери-Церкви. – Тебе не надоело здесь жить?

– А есть варианты?

– Я могу купить квартиру.

– Надо же, какая щедрость. Деньги некуда девать?

– Я перед тобой в долгу. – Ник-Ник сел на кровати и, поддерживая здоровой рукой простреленное плечо, пробурчал: – Если бы не эта дыра, меня бы пристрелили.

– Надо же, какая жалость. – Мне упорно хотелось с кем-нибудь поругаться.

– Не знаю, как для тебя, но для меня аргумент весомый. Или хочешь, машину подарю? Шубу? Аквариум с рыбками? А вообще, давай так: загадай желание, а я исполню.

– Любое?

– Любое.

– Хорошо, – я почувствовала дикое желание сделать гадость, значит, этот самодовольный чудак полагает, будто сумеет выполнить любое мое желание? Что ж, раз так, пусть получает. И зажмурившись от собственной смелости, я загадала:

– Сделай меня красивой!

Леля по паспорту звалась Ольгой, Рязиной Ольгой Станиславовной, одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения. В отличие от Революции Олеговны Леля боялась всех и вся: трупа в ванной, милиции, грядущего допроса и неотвратимого, как лавина по весне, разговора с Петроградской, которая – тут и гадать нечего – велит убираться прочь. Все нехитрые мысли крупными буквами отпечатывались на заплаканном личике.

А Леля, пусть и не красавица в полном смысле слова, но очень даже симпатична. Черты правильные, вот разве нос слегка длинноват, губы тонковаты, а брови чересчур выщипаны, даже не брови, а два прилипших ко лбу мышиных хвостика. Но, наверное, так модно. В моде Эгинеев не разбирался совершенно, просто время от времени замечал, что девочки, девушки и женщины, не зависимо от внешности, особенностей фигуры и возраста, вдруг хором одевались в сверхкороткие юбчонки, или начинали испытывать коллективную любовь к разноцветным колготкам, или брюкам непонятной длины – не штаны и не шорты. Подобные "природные" явления забавляли Якута, но в трогательных мышиных хвостиках на полудетском личике Лели не было ничего забавного. Пора начинать разговор, а то она снова заплачет, уже не от жалости к погибшему Роману, а со страха.

– Вас скоро можно будет поздравить с юбилеем, Ольга Станиславовна.

– Что? – Испуганный взмах ресниц, розовые пятна на щеках становятся ярче, нижняя губа подозрительно дрожит, меж бровей залегла глубокая складка.

– Я смотрю, у вас скоро день рожденья.

– Десять дней. – Складка разглаживается, да и губа перестает дрожать.

– Двадцать лет, первый юбилей, мои поздравления.

– Спасибо.

– Где праздновать собираетесь?

– В "Маяке", это кафе такое.

– Хорошее?

– Мне нравилось. – Леля почти успокоилась. – Там, как на самом настоящем маяке, и Рома любит… любил… – Одинокая слезинка скатилась по щеке. Не дожидаясь вопроса, Леля продолжила. – Рома классный был. Что мне теперь делать – ума не приложу. Он меня на работу устроить обещал.

– Куда?

– К себе, в «л’Этуаль», знаете, сколько там модели получают?

– Нет.

– Много. – Хлюпнула носом Леля. – «л’Этуаль» – это то же самое, что Шанель во Франции, это даже лучше, потому что конкуренции нет. У Ник-Ника – самые классные модели, если бы Ромка меня устроил в «л’Этуаль», то, считай, карьера сделана. А теперь что?

– Не знаю. – Совершенно искренне ответил Эгинеев, который ну совершенно не понимал, о чем идет речь. Кто такая «л’Этуаль» и почему у нее конкуренции нет. Про шанель Якуту слышать доводилось от Верочки, испытывавшей нечто сродни благоговению ко всему французскому. Слова «Шанель», «Диор», «Гуччи» и иже с ними вызывали у Верочки острые приступы зависти ко всем счастливицам, которые могут позволить себе покупать подобные вещи, а не только вздыхать, рассматривая модные журналы. Но «л’Этуаль», про «л’Этуаль» Верочка ничего не говорила. Впрочем, Кэнчээри редко прислушивался к болтовне сестры. Нужно будет спросить. Обязательно нужно будет спросить.

– Теперь домой… – завыла Леля. – Старуха вы-ы-ы-гонит, денег не-е-е-ту, а я не хочу домой. Мне Ромка карьеру обещал. Чем я хуже? Скажите, я некрасивая?

– Что вы, вы очень привлекательная молодая девушка.

– Старая. Я уже старая для модели. Кто меня в двадцать лет возьмет? А я, между прочим, Мисс Очарование была! Первое место Скольской дали, но она – дочка мэра, хоть и уродина, а мне титул Мисс Очарование. А в Москве говорят: засунь этот титул знаешь куда?

– Без подробностей.

Но девчонку понесло, истерика перешла в фазу неконтролируемого трепа, остановить который не представлялось возможным. Леля, захлебываясь слезами и соплями, рассказывала о своей нелегкой жизни. Впрочем, ничего нового для себя Якут не узнал. Обычная история обычной провинциальной девчонки, которая решила во что бы то ни стало покорить столицу. Леля – единственная дочь довольно состоятельных по меркам провинции родителей, умная и в меру избалованная родительской любовью. Тот конкурс, в котором она получила титул Мисс Очарование, пластиковую корону и плед из верблюжьей шерсти в подарок, перевернул спокойное течение Лелиной жизни. Девушка решила стать моделью. Родители не сопротивлялись, они и вправду считали Лелю самой красивой раскрасавицей во всей России. Родители оплатили два года учебы в местной школе моделей, и Леле даже удалось поучаствовать в показах, которые в основном устраивали местные же модельеры. А после окончания школы – серебряная медаль, между прочим, и слабая попытка родителей убедить, что профессия экономиста ничуть не хуже – наступило время «Х». Леля отправилась в Москву. В модном по меркам города Ихтинска чемодане лежали немногочисленные – гардероб Леля решила обновить за счет поклонников, в скором появлении которых не сомневалась – вещи, косметика, паспорт, диплом об окончании школы моделей с присвоенным Леле званием «модель I класса» и портфолио.

Леля была уверена: стоит ей появится в столице и все модельные агентства вступят в кровавую схватку за право принять в свои ряды подобную красавицу. На самом же деле… На самом же деле в Москве она была не нужна. Ну совсем, совершенно, безнадежно не нужна. В одном месте Леле сказали, что она слишком толстая – при ее пятидесяти двух килограммах и росте метр семьдесят пять. В другом обратили внимание не чрезмерно большую грудь – вещи будут плохо сидеть. В третьем – на невзрачную внешность, дескать, нет изюминки. В четвертом отказали без объяснения причин. То же самое случилось в пятом, шестом, сто семьдесят третьем…

Наиболее удачное предложение Леля получила в фирме, которая под видом модельного агентства занималась предоставлением клиентам эскорт услуг. Здесь пришлись к месту и «лишние» килограммы, и большая грудь, и внешность, но Леля отказалась. Чтобы она да стала проституткой? В мифические эскорт услуги – все чисто, никакой пошлости, а секс сугубо по взаимному согласию – она не верила.

От злости и разочарования Леля даже поступила в университет, правда заштатный, бедный, совершенно неизвестный, зато там давали койку в общаге. И работу нашла в цветочном павильоне, платили по московским меркам немного, но, если экономить, то на жизнь хватало. Маме Леля писала пространные письма, где вдохновенно врала про совершенно иную жизнь, в которой Лелину красоту оценили по заслугам, предложили место в одной из известных компаний, и теперь… вот-вот, совсем скоро, Леля пришлет любимым родителям журнал со своей фотографией на обложке. Пригласить в гости пока не может: показы, поездки, учеба в специальной закрытой школе и…