Семилистный клевер

— Кошки всегда падают на лапы, ты в курсе? — Рой присел с ним на корточки, но Ксинкс вытаращился на Огненного с таким видом, словно он пытался сбросить котёнка с утёса. — Давай, тут невысоко же.

Ксинкс никак не желал стряхиваться, и миска с молоком больше его не привлекала. Огненный с тоской посмотрел на стол, где остывал его кофе, снова на Ксинкса.

— Эй, слазь давай! — раздался над плечом звонкий голос Эдварда. Мальчишка дотянулся до котёнка и потыкал пальцем в бок.

Ксинкс зашипел, как гусь, но не отцепился.

— Ну ты упрямый! — цокнув языком, Эдвард оглянулся на брата. — Ал, это твой кошак или как? Отцепи его!

Альфонс сполз со стула вместе с миской. Поставив блюдце в углу, младший ребёнок едва глянул на котёнка и авторитетно заявил:

— Он сам отцепится, как успокоится.

— А когда он успокоится? — в один голос спросили Рой и Эдвард.

— Ну… не будет же он так вечно висеть.

— Не-не, так не пойдёт! — Эдвард решительно взялся за котёнка двумя руками. Ксинкс широко распахнул глаза, замахнулся на него одной лапой, затем другой, подтянулся на рукаве, силясь достать мальчишку.

Эдвард разжал ладони.

Альбинос скатился с рукава на пол, вскочил фыркающей звёздочкой и поскакал от Эдварда боком, пока не задел край миски. Подпрыгнув на всех четырёх, Ксинкс развернулся в воздухе и зашипел на нового врага.

Миска молчала. Только нарисованная рыбина, которая едва выглядывала из молочного озера, беззвучно раскрывала треугольный рот.

Ксинкс принюхался к содержимому миски, воровато осмотрелся по сторонам. Убедившись, что Рой никуда не делся, он медленно наклонился к молоку. В наступившей тишине слышно было, как он фыркал и торопливо лакал.

Рой плавно выпрямился. Поглощённый трапезой котёнок развернул в его сторону подраное ухо.

— Ну, вот и успокоился, — прошептал Эдвард, медленно отходя от Ксинкса. — Так, Ал, двинься!

Альфонс толкнул его, не давая занять свой стул.

— Сам двинься!

Эдвард примостился с краю и упёрся в столешницу.

— Ну Эд, ну там ещё стулья есть!

— Здрасьте, Ризе стоять по-твоему?!

Альфонс пристыженно замолчал. Засопев, он бросил на Роя умоляющий взгляд.

Огненный предусмотрительно взял кружку в руки. С Эдварда станется в пылу спора толкнуть стол.

— А преобразовать никак? — грея руки о кружку, поинтересовался Рой.

— А как я пройду-то? — недовольно пробурчал Эдвард. — Там эта морда белая, он же испугается.

Котёнок поднял на него запачканную молоком морду и с шипением хлестнул по полу лапой. Закатив глаза, Эдвард отвернулся, и Ксинкс снова опустил морду в миску.

Альфонс бросил на брата обиженный взгляд. Эдвард устроился так, что младший толком даже не дотягивался до стола.

— Эта проблема легко решается, — вступила в разговор Риза.

Дети сразу уставились на неё во все глаза. Эдвард подался вперёд, в нетерпении побалтывая ногой.

— У тебя есть валерьянка? — выпалил старший. — Мышка? Клу-убок? Бантик на верёвочке? Нет? А что тогда?!

— Хаяте? — со скромным видом предположил Альфонс.

В коридоре раздался цокот когтей по полу, и в приоткрытую дверь заглянул пёс.

Белая козявка в тот же миг прыгнула на тарелку. Тщедушное тельце закрыло едва ли половину миски. Растопырившись так, что стал походить на паука, Ксинкс закачался на тонких лапах и загудел на незваного гостя.

Хаяте растерянно посмотрел на хозяйку. Судя по выражению морды и прижатым ушам, поведение котёнка его пугало.

— Ну Ал! Ну кыш, кыш-ш! — Эдвард замахал на пса руками, но Хаяте пропускал его сигналы мимо ушей и глаз.

Риза пошевелила пальцами в сторону двери. Хаяте попятился к коридору под шипение альбиноса и скрылся в проёме.

— Ух ты, как ты его! — восхитился Эдвард.

Ксинкс перескочил через миску и в один прыжок залетел под стул Роя. Живое тепло ткнулось в ногу и затихло.

Эдвард покосился на брата с хитрющей улыбкой.

— Знаешь, Ал, я сдаюсь. Пойду преобразую тебе стул.

— В-в смысле? А я и сам могу, — Альфонс хотел подняться, но брат утянул его обратно.

— Не-не, я, как старший, должен за тебя отвечать. Сиди.

— Не хочу я сидеть!

Отпив восхитительно горький кофе, Рой заглянул под стул. Ксинкс сидел, привалившись к его ноге. Глаза котёнка закатывались, но альбинос раз от раза встряхивал головой и сонно поглядывал вокруг.

Ему бы сейчас так к кому-нибудь приткнуться.

Огненный сделал ещё один глоток.

— Альфонс, иди-ка сюда, — послышался мягкий голос Ризы.

Мальчишка вырвался из захвата Эдварда, обогнул стол и остановился перед ней.

— Садись.

Рой наблюдал за ними, потягивая огненно-горячий кофе. Напиток не вытравил сонливость полностью, и она стягивала голову тяжёлым обручем.

Риза протянула руки к Альфонсу и привлекла его к себе. Закашлявшись, Эдвард похлопал себя по груди. Его взгляд заметался по комнате, ни на чём толком не останавливаясь, пока не уткнулся в оставшийся в турке кофе.

Старший мальчишка подвинул свободную кружку, вылил туда остатки напитка и уставился на тёмную жижу, потирая пунцовую от волнения щёку.

Альфонс беспокойно завозился на коленях Ризы. Эдвард поднял на них взгляд, дёрнул ртом в попытке улыбнуться.

— Да сиди, Ал. Только это… у тебя там сахар рядом, сдвинь сюда, а?

Сахарница со скрежетом подъехала к нему по столешнице. Эдвард выгреб оттуда ложки три, вряд ли замечая, сколько кладёт.

— Ты сейчас кофейный сироп сделаешь, — хмыкнул Рой.

— А мне так нравится! — забравшись с ногами на стул, Эдвард сгрёб кружку, покрутил её в руках и поставил на стол.

— Между прочим, молоко смягчает вкус.

— Н-да-а? — Эдвард покосился на упаковку с молоком. — Да ну, зачем мне смягчать! Я и так выпью!

Он медленно поднёс кружку к губам. Отпил.

— А знаешь, так даже пить можно, — прикрыв глаза, Эдвард потянул кофе из кружки.

Рой следил за ним из-под полуприкрытых век. Вряд ли мальчишке так уж пришёлся по вкусу сам напиток. Огненный больше склонялся к мысли, что Эдвард пользовался тем же методом, что и он сам, чтобы отвлечься: вышибить неприятные мысли чем-то физически отталкивающим.

Мальчишка заёрзал под пристальным взглядом. Подвинув кружку в сторону, он коснулся шкатулки-хранилища.

Ключ провернулся под рукой Эдварда. Спустя пару-тройку тихих скрипов из недр шкатулки полилась неторопливая мелодия.

Эдвард слушал её, подперев щёку рукой. Он напоминал ящерицу, которая замерла под последними лучами закатного солнца, впитывая призрачное, стремительно тающее тепло.

Едва мелодия кончилась, он завёл шкатулку снова.

Рой потёр слипающиеся глаза. Словно издеваясь, Эдвард заставил шкатулку играть в третий раз. Огненный потёр лоб, сопротивляясь желанию закрыть глаза и не открывать их в ближайшие пару-тройку часов.

Слева скрипнул стул.

— Я за ними присмотрю, — шепнула Риза ему на ухо.

Мелодия зазвучала уже по четвёртому кругу, а Эдвард так и держал палец на ключе. Шкатулка заняла его явно надолго.

Рой наклонился за Ксинксом. Котёнок с шипением рванулся из рук, но стоило его лапам коснуться рубашки, как он ткнулся носом наугад и зажмурился.

Эдвард вздрогнул от резкого звука. Его ладонь убралась со шкатулки в тот миг, когда звучали последние ноты.

— Мог бы и сказать, если мешает, — пробурчал мальчишка.

— Не в ней дело, — Рой поднялся и подвинул стул ближе к столу.

— А я говорил, не ходи, но ты ж пошёл, — Эдвард спустил ноги на пол и развернулся к нему всем корпусом. — Вот в следующий раз и не ходи.

Да он за ними поползёт, если придётся. Лучше так, чем оставлять двух детей в малознакомом для них городе, где в последнее время творится чёрте что.

— Ну правда, — кашлянув, Эдвард дёрнул край скатерти. — Ты ж не обязан. У тебя и свои дела есть.

Такого попробуй одного оставить — мигом убежит в библиотеку, за алхимическими трактатами из запретных для него отделов, и наизнанку вывернется, но притащит их домой. Он и так биоалхимией заинтересовался, и явно неспроста. Учитывая, как Эдвард реагировал на любое упоминание о матери, он её до сих пор не отпустил и наверняка хотел вернуть. С помощью алхимии. Зная про запреты, но не задумываясь о последствиях.