Семилистный клевер

— Огненный слишком хорошо за ними следит. Чтобы сблизиться с ним, мне нужно попасть под его началь…

— Расс тебя оформит.

От его ледяного тона Энви захотелось съëжиться. Он заставил себя выпрямиться и посмотреть Отцу в глаза.

— Раз уж речь зашла о Рассе… Сейчас его подчинëнные, ну, государственные алхимики, в опасности. Ишвариты решили ещё побрыкаться.

Отец перевёл взгляд на сестру.

— Отведи Глаттони в их трущобы. Думаю, местная еда придётся ему по вкусу.

— Отец? — осмелился снова подать голос Энви. — На сегодня я свободен, не так ли?

— Можешь пока поиграть на окраинах.

Энви не это ожидал услышать. Нет, он был бы только рад прогуляться вместе с Ласт, но без вечно голодного братца, которого так и тянуло подбирать всякий мусор и тащить его в рот.

— А-ага. Ласт, а далеко эту ходячую глотку носит?

Не успела она ответить, как Глаттони откликнулся сам. В недрах подземного лабиринта раздался вой, от которого здесь затрясся пол. Закатив глаза, Энви отошёл подальше от коридора, из которого доносился грохот.

Глаттони выскочил из темноты живым ядром, прокатился через весь зал и неминуемо врезался бы в трон, но Отец вовремя вскинул руку.

Отец затормозил этот голодный ужас одной ладонью.

Глаттони отпрянул, замахал короткими руками, но после короткой борьбы с притяжением всё-таки шлёпнулся на пол. Сунув палец в рот, он беспомощно огляделся и наконец заметил старшего брата.

— Энви, Энви вернулся! — завизжал толстяк.

Он вскочил с неожиданным для такой туши проворством и бросился к родственнику. Энви шагнул в сторону, даже не скрывая презрительной гримасы. Глаттони пролетел мимо и с воем врезался в стену.

— Зачем ты так с ним? — с укором вздохнула Ласт.

— Затем, что… Эй!

Улучив момент, Глаттони подобрался к нему и сдавил мощными руками. Взвизгнув, Энви извернулся, как угорь, но младший братец держал его крепче, чем змея — добычу. Глаттони радостно оскалился. Зубы у него были такие, что любая лошадь в обморок грохнется.

Энви брезгливо скривился, невольно содрогнувшись при мысли, что толстяк может запихнуть его в рот целиком и не подавиться. Пусть Глаттони выглядел как человек, пасть у него была по-змеиному широкая.

— Отец! — воззвал он к создателю, но тот даже не удостоил их взглядом. — Ласт, убери его!

На лысую макушку братца легла рука в чёрной перчатке.

— Глаттони, давай-ка. Если ты его сейчас раздавишь, Энви очень разозлится.

Глаттони свёл вместе едва заметные брови и засопел.

— У Энви камень, во-от тут, — Глаттони ткнулся носом ему в грудь.

— Эй, а если я тебя?! — зарычал Энви и, наклонившись, впился в его мясистый нос.

Издав что-то между хрюканьем и рычанием, Глаттони невольно выпустил его из объятий и схватился за лицо обеими руками.

— Эдви медя ест! — гундосо пожаловался Глаттони.

Торжествуя, Энви прикусил его ещё раз для острастки, а потом резко отпустил. На широким носу обжоры вспыхнули снопы алых искр. Через пару секунд от укуса не осталось и следа, но Глаттони с потерянным видом шмыгал носом, зачем-то зажимая его пальцами.

— Я тебя разозлил? Разозлил? — наконец выдавил он.

Энви смерил его взглядом. Братец выглядел виноватым, но вряд ли осознавал, в чём именно провинился.

Глаттони сделал неуверенный шажок к нему, и Энви сразу выставил перед собой руку.

— Так, даже не приближайся! А то получишь!

— Я получу? Что я получу? — обжора расплылся в широкой улыбке.

— Пустой нахрен желудок, — процедил Энви и на всякий случай ретировался поближе к Ласт.

Глаттони засеменил за ним. Братец едва ли доходил макушкой ему до груди, но от его тела, от каждого движения исходила мощь бронированного зверя, который пёр к жертве, невзирая на раны и опасность, чтобы снова испытать сладостное ощущение пищи во рту.

— Вот возьму и сам всех съем, — сделав страшные глаза, прошипел Энви.

Глаттони вытаращился на него, кривя лицо в непонятной гримасе. Кажется, он пытался изобразить что-то сложное, как артистичный старший брат, но мимика обжоры не была приспособлена к таким испытаниям.

— У тебя животик меньше. В тебя не влезет.

— Х-ха! Ты забыл, что я могу быть зверюгой величиной с дом?

На плечо легла мягкая рука Ласт. Энви вздрогнул, когда её пальцы задели самый край метки. Она прочертила ногтём прямую линию, дошла до другой лопатки, а потом резко ушла вниз, обводя уязвимую область по контуру. У Энви перехватило дыхание.

— Хватит уже его задирать, Энви.

Он повёл плечом, вынуждая сестру убрать руку, текучим движением перебрался к Глаттони и, вцепившись в края его рта, потянул в стороны.

— Ты у меня так отожрёшься, неделю от еды воротить будет!

— Никаких лишних жертв, Энви, — Отец говорил, не повышая голоса, но его слова разнеслись по залу гулким эхом. — Их время ещё не пришло.

— Да я так, фигурально, — Энви невольно втянул голову в плечи. — Слышал, Глаттони? Сожрёшь кого не надо, ну… ты сам понял, что будет. Понял же?

========== Глава 10 ==========

Рой никогда раньше не думал, что кого-то может настолько впечатлить такая обыденная вещь, как уличные фонари. Эдвард разглядывал их с неприкрытым восхищением, подмечая и прихотливый кованый узор, и повисших на столбе улиток, и наглый плющ, который перебрался не иначе как вон с того дерева.

— Вот это заморочились, скажи, Ал? Это ж всё руками, прикинь?! — Эдвард хлопнул по фонарному столбу, и тот издал гулкий звук.

— Ой, не урони!

Показав брату язык, Эдвард опять постучал по столбу. Альфонс напустил на себя сердитый вид, но спор потух, даже толком не разгоревшись: внимание детей привлёк фонтан в конце аллеи.

— Офигеть! — высказался за обоих Эдвард и устремился туда.

Он запрыгнул на высокий каменный бортик с ловкостью гимнаста. Младший возмущённо размахивал руками внизу. С такого расстояния Рой не слышал, о чём они говорили, но похоже было, что Альфонс пытался стащить брата со скользкого бортика.

За спиной Эдварда взметнулись с рёвом потоки воды. Всё выше и выше, к самому небу, чтобы через несколько мгновений обрушиться водопадом в каменную чашу.

Эдвард развернулся к фонтану, широко раскинув руки. Худая фигура закружилась в облаке из искристых брызг, ни капли не боясь намокнуть.

Рой остановился шагах в десяти от фонтана. Перчатки Огненного алхимика надёжно покоились во внутреннем кармане мундира, но мокнуть не хотелось. Не такая уж тёплая погода, ещё и ветер поднялся…

Эдварду было всё нипочём. Когда Рой вынырнул из своих мыслей, мальчишка уже распластался на бортике и шлёпал по воде руками.

— Рой, иди сюда!

— Эдвард, сползай оттуда, — скрестив на груди руки, приказал он.

Зря надеялся. Эдвард даже ухом не повёл, хотя в поезде они вроде как договаривались, что дети будут его слушаться.

Альфонс толкнул брата в плечо. Эдвард в отместку брызнул на него водой.

— Раз ты не идёшь к фонтану, фонтан идёт к тебе! — гаркнул Эдвард, соскакивая с бортика.

Мальчишка налетел на Роя, весь мокрый и встрёпанный, как воробей после купания, и потянул к фонтану. Сдвинуть Огненного с места у него не получилось.

— Ну-у! Там вода холодная, тебе как раз!

— Холодная, — повторил за ним Рой, смерив взглядом.

Основательно промокший Эдвард потёр предплечья. Замёрз всё-таки.

— Я это, я не мокрый, — буркнул Эдвард.

Струи фонтана с шипением обрушились в чашу, обдав всех троих облаком серебристой водной пыли. Эдвард поёжился.

— Теперь точно мокрый, — подытожил Рой.

— Да оно просохнет через пять минут!

— Просохнет, значит.

— Хватит за мной повторять! — надулся Эдвард. — Говорю просохнет, значит просохнет!

Эдвард скорчил очень серьёзную мину и, подбоченившись, метнул на Огненного строгий взгляд.

— Эд, ну хватит, — жалобно произнёс Альфонс. — Мне вот холодно.

Эдвард сразу переменился в лице. Он с беспокойством огляделся, словно искал, чем можно согреть брата, и не придумал ничего лучше, чем ткнуть в плащ Огненного пальцем.