Семилистный клевер

— М-м, так Эдвард малость прикрасил, — Энви покосился на дверь, — когда говорил, что использует алхимию не хуже государственных служащих.

За дверью возмущённо засопели.

— Похоже, меня бессовестно надули, — вздохнул гомункул, разведя руками.

Сопение стало громче. Энви выждал ещё несколько секунд и тихо добавил:

— Какая жалость. Я-то думал, что встретил юных гениев, а мне попросту навра…

— Я не врал! — перебил его звонкий голос. — Иди сюда, я тебе покажу!

Энви повернулся на голос. Эдвард стоял в проёме, сжимая кулаки, пыжась и покачиваясь, как кот, задумавший напугать своего противника. Энви с трудом сдерживал смех: после Прайда воспринимать эту мелочь всерьёз у него не получалось.

Энви побарабанил пальцами по стене в притворной задумчивости, и тогда Эдвард не выдержал. Выскочив в коридор, он схватил гомункула за руку и дёрнул так резко, словно хотел оторвать ему конечность, а не затащить за собой в купе.

— Ладно-ладно, уговорил, — примирительно произнёс Энви. — Полковник, вы ведь не против?

Огненного такой поворот событий явно не обрадовал, но отказывать он всё-таки не стал. Не сдержавшись, Энви одарил его удивлённым взглядом. Мустангу ничего не стоило приструнить мальчишку, раз уж Эдвард теперь ехал с ним, почему же Огненный предпочёл промолчать?

Энви позволил мелочи усадить себя у окна. Пока Эдвард чертил формулу прямо на столешнице, гомункул делал вид, что его интересует вид за окном, но краем глаза он следил за мальчишкой. Чертил он уверенно и с формулой ни разу не ошибся. Энви внутренне подобрался, внешне сохраняя отстранённость статуи у входа в храм Лето.

Снопы маленьких синих молний брызнули во все стороны — несколько даже попало на пиджак, и Энви стряхнул их, пока не прожгли дырки. Восстановить одежду не проблема, но портить свои обличья просто так Энви не любил.

Над формулой закручивался маленький смерч из слепящих искр. Энви прищурился, но даже так едва мог разглядеть, что происходило в центре круга преобразования. Эдваррд таращился на формулу, раскрыв глаза так широко, что напоминал совёнка.

— Вот! — торжествующе вскрикнул мальчишка, цапнув из формулы какую-то мелкую вещь, которую тут же едва не выронил.

Только теперь Энви разглядел, что у него получилось. На столешнице блестела металлическая штуковина, которая явно изображала зверя, но гомункул не сразу понял, какого.

— Это дракон! — завопил Эдвард, видя его замешательство.

— М-м-м, а почему у него хобот? — Энви потыкал бок зверюги, ещё не остывший после преобразования.

— Это шип такой, здесь тоже есть, видишь?

Гомункул кивнул, хотя шипы он так и не разглядел, даже когда поднёс «дракона» к глазам. Существо походило на хтонического монстра, и чем больше Энви на него смотрел, тем страшнее оно казалось.

Интересно, какая рожа будет у Прайда, если заявиться к нему вот в таком виде?

Стоило этой мысли мелькнуть в голове, как Энви внезапно расхохотался.

— Прости, прости, — выдавил сквозь смех он, пока мальчишка не решил обидеться глубоко и надолго. — У тебя ха-хароший дракон, просто…

Новый взрыв хохота повалил его на сиденье. Энви замахал руками, пытаясь объяснить, что Эдвард здесь ни при чём, но его, конечно, не поняли.

В щёку прилетело что-то колючее. Скосив глаза, гомункул заметил распластавшегося на полу дракона. Выпученный глаз зверушки таращился на него с осуждением. Энви моргнул — и наваждение исчезло. Как и положено фигурке из фольги, дракон смотрел без всякого выражения.

Спустя минуту-две Энви наконец удалось отдышаться. Выпрямившись, Энви провёл рукой по безнадёжно растрепавшимся волосам.

— Я тебя щас стукну, — серьёзный тон Эдварда настолько не сочетался с его видом, что по лицу гомункула расползлась неприлично широкая ухмылка.

Энви опёрся на столешницу и скрыл её за сплетёнными в замок пальцами.

— Не сердись. Просто твой дракон, — гомункул едва сдержал ехидный смешок, — напомнил мне одну очень забавную историю. Слышал когда-нибудь легенду о глупом-преглупом ящере, который посмел дерзить богам?

Эдвард помотал головой. Энви обвёл всех долгим внимательным взглядом, притягивая их внимание, как магнит. Устроившись поудобней, гомункул вытянул ноги и скрестил их в щиколотках.

— Это не самая распространённая история. Лично я услышал её в Лиоре. Знаешь же, что там процветает культ бога Лето?

— Бе-э, — скривился Эдвард и высунул язык. — Нафига выдумывать божество с таким именем?

— М-м, я в своё время задал похожий вопрос.

— И тебя оттуда турнули? — живо поинтересовался Эдвард, перегнувшись к нему через стол.

У Энви задёргался глаз.

— Нет, они не настолько дви… дикие. Мне пришлось полтора часа выслушивать, какой бог Лето замечательный, — глаз задёргался сильнее, и гомункул прикрыл его рукой. — М-м, так вот, о леген…

— И всё? Тебя даже в келье на ночь не заперли?!

— С чего бы им так поступать? — Огненный пересёк купе и устроился напротив гомункула.

Энви откинулся на спинку сиденья, но полковник всё равно сидел слишком близко. Гомункул невольно опустил взгляд на его руки. В Ишваре он почти всё время носил перчатки, и сейчас ладони Огненного выглядели непривычно, словно принадлежали другому человеку.

— Ну, я слышал, они так делают, — Эдвард звучал уже не так уверенно.

— Ты отчасти прав, — Энви поднял с пола драконью фигурку и покачал её в воздухе, удерживая за длинный шип. — Только это не наказание, а способ соединиться с Лето. Ну, по их словам.

— И у кого-то получалось?

— М-м-м, вроде бы да, но такие люди были на грани голодного обморока, когда их посещал Лето, так что…

Энви прервал громкий стук. В следующий миг его швырнуло вперёд, прямо на столешницу. Под рукой что-то хрустнуло.

Почти глухой от скрежета и визга тормозов, Энви вскинул голову и, щурясь, осмотрел купе. Он видел только размытые фигуры, но все они шевелились. Живы, слава Отцу.

Энви оттолкнулся от стола и уселся на полу. Голова кружилась. К шипению состава примешался треск разрядов — ядро спешно заживляло раны, выпуская маленькие, но вполне заметные искры.

Он закрылся руками, чтобы скрыть их от чужих глаз. Когда плечо сжала чья-то ладонь, Энви глянул на человека, который к нему подошёл, и обомлел.

Огненный вглядывался в него с неприкрытой тревогой.

— Всё… нормально, — брякнул Энви самую ленивую отговорку, какую мог придумать. — Я не ударился… сильно.

Мустанг не ответил. Только Энви подумал, что алхимик отстанет от него и займётся остальными, как Огненный решил окончательно ему всё спутать.

Перехватив за запястье, Огненный резко увёл его руку вниз. Взгляд алхимика метнулся к виску, где должна была быть рана. Секунду-две он напряжённо всматривался, а потом недоверчиво сощурился.

— Я же сказал, ничего такого, — Энви потянул руку из захвата, чувствуя, что сейчас сорвётся. Он мог освободиться одним рывком, сила гомункула это позволяла, но вредить алхимику в планы Энви не входило.

Мустанг взглянул на стол и тихо хмыкнул. По столешнице расходилась сетка трещин примерно в том месте, где гомункула припечатало головой.

— Наверное, из-за реакции формулы истончился, — предположил Энви.

— Эй, я всё правильно делал! — тут же возмутился Эдвард, растирая приличную шишку на лбу.

— Не прикрывайся его преобразованием. Тебя не тошнит?

— Да нет же, я вам гово…

— Голова не кружится?

— Вы бы о себе позаботились, — криво усмехнулся гомункул.

Огненный только отмахнулся. Если этот человек и ушибся, будет скрывать до последнего. Стойкость, похвальная для возможной ценной жертвы, вызывала у Энви жгучее, как перец, раздражение. Посмотреть бы на его лицо, попадись Огненный Ласт, когда у той настроение развлечься с очередной живой игрушкой!

Мустанг наконец-то отстал, окинув напоследок пристальным взглядом, и отошёл к детям. Энви тихо поднялся и направился к выходу.

Слава Отцу, никто не вздумал его останавливать.