Золотая бабочка

- Мы хотим кое-что спросить, - прояснил ситуацию Альфонс, высовываясь из-за плеча брата.

- Спрашивай, - пожал плечами гомункул.

- Не-ет, так не пойдёт! – возразил Эдвард. – Здесь лучше! Ты же не хочешь долго стоять на жаре?

Солнце вынырнуло из-за лёгкого кружевного облака и весело засияло. Да, Энви было жарко, и была бы у него лень, вообще не пошёл бы никуда, но сдаваться так просто он не собирался.

- А у нас черешня есть, - встрял Альфонс, появляясь в третий раз, теперь с целой корзинкой в руке. – Хочешь?

- И вообще, здесь солнце не достаёт, - подытожил Эдвард. – Так ты идёшь?

Дав себя поуговаривать минут двадцать, Энви с таким видом, будто делает огромное одолжение, поднялся к ним и скользнул под невысокую крышу. Потолок здесь был довольно низким – это детям в самый раз, но уж никак не гомункулу – да и сам домик – тесноватым, но им троим места вполне хватило. Альфонс тут же поставил корзину с крупными рубиновыми ягодами в центр и, повернувшись к потягивавшемуся по-кошачьи гомункулу, тихо спросил:

- Энви, а кто такие государственные алхимики?

Гомункул, как раз засунувший за щёку несколько самых спелых ягод, чуть не поперхнулся ими же. Выпучив глаза, он кашлянул пару раз и, смерив младшего Элрика удивлённым взглядом, осведомился:

- Что у вас за запросы в последнее время? Один про воскрешение, второй про армейских псов…

- Как-как? – тут же заинтересовался Эдвард. – А почему они псы? По-моему, на псов они совсем не похожи…

- Да их в народе так называют, - отвечал он, раздумывая, как братья-акробаты могли узнать об армейских псах, когда живут в деревне, куда, по сути, почти никто из городских и не захаживает. – Псы армии. Они напрямую подчиняются фюреру.

Судя по заблестевшим глазам любознательной мелочи, идея стать государственными алхимиками им понравилась.

- К нам тут заходил один, - сообщил Эдвард, выплюнув косточку. – Назвался Огненным. Его впечатлило, как мы алхимичим, - довольно улыбаясь, он потянулся за следующей ягодой, но наткнулся на пристальный взгляд гомункула и остановился. – А что?

- То, - Энви фыркнул, и его палец оказался в опасной близости от лба Эдварда, который сразу же немного отодвинулся, чтобы не получить воспитательный щелчок. – Не думай, что быть государственным алхимиком так весело, бактерия.

- Но это же круто! – Эдвард не собирался уступать. – Этот мужик, который к нам заходил, знаешь, что умеет?

- Щёлкает пальцами – и огонь получается, - Альфонс весь светился от восторга.

- Я тоже так хочу! – азартно продолжил старший, беспокойно ёрзая от обуревавших его чувств. Положив косточку между пальцев, он прицелился и запустил её в гомункула. Отскочив от макушки, безобидный снаряд улетел на пол. Энви, недоумевая, откуда это прилетело, дотронулся до головы, но, услышав, тихий смешок прыснувшего в кулак Эдварда, резко развернулся и только собрался ответить, когда вскочивший мальчишка выскочил в дверь с воплем: «Ты водишь!» Альфонс, хихикая, последовал за братом.

- Ах вы та-ак… - зашипевший гомункул встряхнулся, преобразовался в кота и с громким мявком выскочил наружу.

Домик, похожий на большое и очень уютное гнездо, ответил тихим дробным стуком рассыпавшихся по полу ягод и блаженно затих.

========== Полёт тридцать второй: озеро, коньки и девочка. ==========

Снег, так долго и трепетно ожидаемый, выпал ночью и засыпал всю деревню. Выбежав на крыльцо, Эдвард с восхищением разглядывал белоснежные, будто покрытые глазурью, крыши, ясное, до боли в глазах синее небо с настолько лёгкими и тонкими облаками, что, казалось, они вот-вот растают, как дым, и с наслаждением вдыхал морозный воздух, такой чистый и бодрящий, что сон прогнало вмиг, окончательно и бесповоротно.

Что ты на морозе стоишь? – ласково поинтересовалась мама, уводя его от белого великолепия и прикрывая дверь. – Простудишься же.

- Там снег выпал! – радостно выпалил Эдвард. – Озеро наверняка уже замёрзло! Ал, Ал, пошли кататься! – громко позвал он, услышав, как тот пробирается на кухню.

Альфонс потянулся и зевнул, сонно хлопая глазами, как выбравшийся из дупла совёнок. Выпив молоко на глазах у скорчившего забавную гримасу Эдварда, он опять зевнул и пробормотал что-то так тихо, что брат не расслышал.

- Пошли-пошли, - приободрил его Эдвард. – Как раз проснёшься, - жизнерадостно заключил он и унёсся одеваться.

Эдварду хотелось пойти на озеро прямо сейчас, за завтраком он ёрзал на стуле и косился на окно, украшенное искусной ледяной резьбой. После наспех проглоченного завтрака и неудачной попытки напоить его молоком Эдвард был свободен. Пообещав маме, что далеко они заходить не будут, а если лёд на озере всё ещё тонкий, откажутся от идеи покататься на коньках, он утянул младшего брата на улицу.

Ребятня уже вовсю резвилась: отовсюду были слышны заливистый смех и взвизгивания тех, кого толкали в сугроб, мимо пролетали снежки, ватага тех, кто был чуть постарше, накануне смастерившая горку, каталась на санках то по одному, то про двое, а то и вовсе поездом, в другой стороне несколько мальчишек лепили снеговика.

Пройдя мимо весёлой кутерьмы, они направились к озеру. Ещё когда они только подходили, Эдварду стало ясно, что мама волновалась зря: там уже катались те, кто решил для начала отвести здесь душу, а уже потом идти веселиться с остальными. Ближе к вечеру сюда и другие подтянутся, в этом можно не сомневаться.

Сев на низенькое подобие скамейки – пару широких досок, положенных на два плоских камня - Эдвард натянул на ноги коньки, проверил, достаточно ли плотно они сидят, и помчался к озеру.

- Братик, подожди! – воскликнул Альфонс, спешно надевая коньки и нагоняя уже на льду. Эдвард, переглянувшись со скользившей рядом девчонкой, улыбнулся. Она снисходительно улыбнулась в ответ, подумав, что сейчас он захочет покататься вместе с ней, и даже немного замедлила ход, но Эдвард, сделав круг вокруг неё, помчался куда-то в сторону.

- Фи, нахал! – сморщила носик обманутая в своих ожиданиях девочка и, отвернувшись, покатилась в другую сторону.

В той стороне озера, куда устремился Эдвард, по снегу неспешно пробирался чёрный, с синими переливами на холёной шкурке, кот, которого пока никто другой не замечал.

- Ага, вот вы где, - вполголоса промяукал он, заметив спешащего к нему мальчишку, за которым гнался второй.

- Иди сюда! – радостно позвал его Эдвард, останавливаясь рядом.

- Ещё чего, - кот фыркнул и демонстративно уселся.

- Ой, какой лапочка! – донёсся восхищённый возглас. Удивлённый, Энви взглянул на обладательницу голоса, ту самую девочку, которую так нагло, по её мнению, проигнорировал старший Элрик. Она вначале хотела укатиться на другую сторону, но её разобрало любопытство, к кому же так спешит этот мальчишка с золотистыми глазами.

- Я? Лапочка? – недоумение сменилось яростным фырканьем, когда девочка потянула к нему руки, подумав, что это чей-то домашний кот вышел погулять – больно у него ухоженный был вид, чтобы считать его за дикого.

- Эй, осторож… - предупреждение потонуло в громком: «Котик, ты куда?». Девчонка помчалась за Энви, который чудом её не расцарапал. Впрочем, она и схватить-то не успела, он увернулся, на её счастье.

- Это наш кот, - встрял Альфонс, хватая кота и прижимая к себе. – Он не любит, когда его чужие трогают.

- Такой красивый, - промурлыкала она, опять потянув руку к нему, в порыве нахлынувших нежных чувств забыв о словах «хозяина». Энви эффектно зашипел, топорща усы, и вдобавок полоснул когтями по воздуху всего-то в сантиметре от руки, которую она тут же отдёрнула.

Девочку позвали показавшиеся подружки, и она упорхнула к ним, напоследок наградив кота укоряюще-ласковым взглядом, от которого того передёрнуло.

- Можешь меня отпустить, - прошипел Энви и, не дожидаясь реакции, вывернулся и спрыгнул сам. Лапы разъехались, и он растянулся на льду под смешки братьев.

- Тебе коньки надо, - хихикая, выдавил из себя Эдвард.