Золотая бабочка

- На что? – рискнул уточнить Энви.

- Побыть доспехом, конечно! – ответил он, хватая гомункула за руку. Эдвард честно пытался подтащить его к доспехам, пыхтел, упирался, но ничего не выходило – Энви даже не сдвинулся с места.

- Ну не-ет, мелочь, - протянул он, отходя назад. – Не собираюсь я быть никаким доспехом… - он помолчал, подумывая, чем же можно отвлечь его от себя, а после вкрадчиво продолжил: - А ты не подумал, что это всё надо убрать?

Эдвард огляделся, оценивая масштабы содеянного, посмотрел на Альфонса – он, кстати, был очень рад такому предложению и решил тут же приступить к делу – и, пробормотав что-то, принялся за уборку.

========== Полёт двадцать четвёртый: цель и средства. ==========

- Эй, мелкие, вы ещё долго там копаться будете? – со скучающим видом протянул Энви. Поглядывая на них с высоты подоконника, он уже около получаса наблюдал за тем, как дети пытались навести здесь порядок. Особенно усердствовал Альфонс: он собирал разлетевшиеся бумажки (перед этим они аккуратными стопками лежали на столе, но когда окно открылось, их снесло сильным порывом ветра), вернул большинство книг на место и, взяв в руки найденный в соседней комнате веник, приготовился подметать, когда Эдвард, обернувшись, недовольно пробурчал:

- Может, поможешь, раз тебе делать всё равно нечего?

Энви демонстративно закатил глаза и пренебрежительно фыркнул.

- Всю жизнь мечтал ползать по полу и подбирать бумажки.

Эдвард понял, что помощи от него ждать не придётся и, отвернувшись, с ещё большим усердием принялся помогать брату. Обиженно сопя, иногда он бросал взгляды на разлёгшегося на подоконнике гомункула. Эдварда так и подмывало вякнуть что-нибудь или дёрнуть его за волосы или сделать ещё что-нибудь, чтобы обратить его внимание на то, что неплохо было бы помочь, но он понимал, что это не выход.

Когда пол был выметен, а обчихавшиеся от поднявшейся пыли братья стали поднимать доспех, к Эдварду пришла гениальная идея. Хитро улыбнувшись, он посмотрел на Альфонса, потом перевёл взгляд на Энви.

- Братик? – почти беззвучно прошептал Альфонс, чувствуя, что он задумал нечто не очень хорошее. Вместо ответа в глазах Эдварда затанцевали весёлые чёртики, а улыбка стала ещё шире.

- Малявки, ещё пять секунд, и я ухожу, - объявил гомункул, потягиваясь.

- Мы не можем поднять доспехи, - жалобно протянул Эдвард. Энви пожал плечами и хотел отвернуться, но наткнулся на умоляющий взгляд. «Что он опять задумал?» - размышлял гомункул, подозрительно щуря глаза.

- Что, роста не хватает? – хихикнул он, с усмешкой глядя на засопевшего Эдварда.

- Тебе так трудно это сделать? – копируя его голос, поинтересовался старший Элрик. – Для тебя это слишком тяжело, я понял, - он сочувствующе поцокал языком, поднимая глаза к потолку и всем своим видом говоря: «Какая жалость».

- Тяжело? Для меня?! – Энви был уязвлён и возмущён. Спрыгнув с подоконника, он подошёл к доспеху и с лёгкостью поставил его у стены на прежнее место. – Всё? – обернувшись, он недовольно покосился на Эдварда.

- Не-а, - протянула наглая мелочь, изображая из себя невинного ангелочка. – Я туда уронил кое-что, кажется.

- А потому что нечего по доспехам всяким лазить, - огрызнулся Энви, подсознательно ощущая подвох, но до конца не понимая, в чём он заключается.

- Но если я туда полезу, доспех опять упадёт, - настаивал Эдвард, - и тебе снова придётся его поднимать.

- А кто тебе сказал, что я это снова сделаю? – наклонившись, он щёлкнул ребёнка по лбу. – Маленькая наивная бактерия.

Эдвард подпрыгнул и без предупреждения повис у Энви на шее. Прежде, чем гомункул успел возмутиться, он переполз на спину и, радостно хихикая, вцепился не хуже клеща.

- Мелочь, сброшу сейчас, - пригрозил гомункул, чувствуя, как Эдвард, увлёкшись, тыкает пальцем в алые круги на спине. Этого не было достаточно, чтобы причинить боль, но от отметины на правом плече по телу расходилась несильная дрожь, от которой, как это ни странно, становилось приятно.

- Не сбро-осишь, - над самым ухом протянуло неугомонное дитё, опять потыкав в красный круг. Энви не видел его лица, но почему-то был уверен, что сейчас он широко улыбается.

Усыпив бдительность гомункула, Эдвард спрыгнул и отошёл, демонстративно заложив руки за спину.

- Так достанешь? – спросил он, моргнув.

- Достану, только отстань.

Энви решил, что если сделает это быстро, то настойчивая мелочь ничего не успеет сделать. Привстав, он заглянул внутрь обезглавленных пока доспехов. Темно там было, хоть глаз выколи, и он, упёршись руками, подтянулся и скользнул в доспехи, не видя, как при этом обрадовался Эдвард.

- Ну и на что похожа твоя игрушка? – прогудел Энви. Голос отразился от железа, образуя такое эхо, что в ушах у гомункула зазвенело. – Ау, я тебя спрашиваю!

Эдвард быстро подошёл к стулу, подтащил его к доспеху, сбегал за лежавшим на полу шлемом и, вскарабкавшись на стул, заглянул в доспехи.

- Во-он там, – он вытянул руку и указал в неопределённом направлении. – Видишь?

- Да ни черта я не вижу! – раздражившись, ответил Энви.

Эдвард поднял шлем и, удерживая двумя руками, водрузил на положенное ему место. Альфонс смотрел на брата почти с суеверным ужасом, представляя себе, что будет, когда Энви поймёт, что его закрыли, а потом выкарабкается.

Но Эдвард радовался вовсю: прыгал по комнате, хохотал, а когда из глубин доспехов донеслись возмущённые вопли, подошёл к громадной железной фигуре и, стукнув по ней кулаком, торжественно произнёс:

- Зато теперь ты доспех!

- Сейчас ты у меня знаешь, кем будешь?! – взвыл Энви, определившись наконец, где верх, а где низ. Упёршись рукой в шлем, он толчком откинул железную голову, оттолкнулся и в одном прыжке оказался на полу. Окинув застывших детей хищным взглядом, Энви медленно облизнулся.

- А что, тебе не понравилось? – удивился Эдвард, часто моргая.

На лестнице послышались шаги, затем – голос Триши. Энви понял, что ответить ничем не успеет, и придётся отложить это дело на следующий раз.

- Повезло тебе, мел… - договорить гомункул не успел – дверь уже открывалась. Альфонс, представив мамину реакцию, когда она увидит Энви в его человеческом облике, в испуге широко раскрыл глаза, Эдвард тоже стал лихорадочно придумывать, как же объяснить маме про волшебного кота – оба были уверены, что за одну секунду он не успеет превратиться.

- Вот вы где, - с укором, но всё же ласково сказал Триша, входя. – Вы зачем в папин кабинет залезли?

«Не заметила?» – удивился Эдвард, быстро переглянувшись с братом, который, видимо, подумал о том же.

Но, услышав, как она ахнула, обречённо подумал: заметила.

- Мама, а это… - промямлил Эдвард, жмурясь.

- Это наш друг! – поспешно закончил за него Альфонс, обернулся и поражённо замер, молча вытаращившись на Энви.

- Вот как? – Триша тепло рассмеялась. – Он вас защищает, да?

Не понимая, почему она так спокойно отнеслась к незнакомцу, Эдвард всё же посмотрел на маму, но никакого Энви рядом с ней не увидел.

На полу, усердно делая вид, что ничего не замечает, сидел чёрный кот и хитро щурил лиловые глаза.

========== Полёт двадцать пятый: лесное приключение. ==========

Лес встретил их разноголосым птичьим гомоном, шуршанием прошлогодних листьев под ногами и цокотом белок. Альфонс с восхищением смотрел, как они перепрыгивают с ветки на ветку с невероятной лёгкостью, как будто они летают. Эдвард, жуя сорванную по пути травинку, крутил головой во все стороны, стремясь увидеть всё, что происходит вокруг.

Неподалёку раздался стрёкот потревоженной сороки: заметив посторонних, она поспешила оповестить об этом если не весь лес, то хотя бы большую его часть.

- У, раскричалась! – сердито крикнул ей Эдвард. – Мы тебя трогали, пернатая?

Сорока замолчала, повернула голову набок и, встряхивая крыльями, стала спускаться на нижнюю ветку. Крепко схватившись за неё лапами, сорока щёлкнула клювом и опять оглушительно застрекотала.