Страница 7 из 13
…В 1956 году, как известно, проходил XX съезд партии. Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев выступил с разгромной речью и ввел понятие «культ личности Сталина». В качестве доказательства Хрущев назвал огромное число жертв репрессий. Фактически речь шла о геноциде собственного народа.
До этого выступления на съезде страна верила в непогрешимость Сталина. Эта вера десятилетиями внедрялась кровью. Те, кто не верил, — ехали в лагеря.
Старшее поколение помнило, что сам Хрущев был одним из самых преданных друзей Сталина. Долгие годы он входил в его «узкий круг». В архивах сохранились его записки Сталину, когда он руководил Украиной, с настоятельными просьбами увеличить лимиты по расстрелам. Теперь, чтобы удержаться на вершине власти, ему потребовалось полное развенчание ореола «великого вождя народов».
Наступило новое время — так называемой «оттепели». В стране появились «стиляги». У меломанов оказались пластинки с зарубежной музыкой. У некоторых людей, которые имели возможность поехать на Запад, или у тех, кто мог воспользоваться услугами спекулянтов, стала появляться супермодная одежда. У всего народа возникла надежда, что сейчас наступят настоящие добрые времена, что мы начнем жить нормальной человеческой жизнью. Как все.
Чиновникам от культуры надо было идти в ногу со временем. И они решили хотя бы слегка приоткрыть пресловутый «железный занавес». Чтобы убедить всех в правильности своего политического курса.
Идеологи ЦК КПСС долго думали, каким образом сделать это. Прежде всего надо показать Западу, что у нас тоже есть своя культура, достойная того, чтобы о ней говорили и писали на Западе.
Первым видом культуры, который показали на Западе, был цирк. И нетрудно объяснить почему. Потому что цирк понятен без слов. Не надо комментариев, не надо сложных текстовых пьес.
Собрали лучшую цирковую программу. Причем сбором этой программы занимался не только лично министр культуры, но и заведующий отделом культуры ЦК КПСС.
Выбрали лучшего жонглера, выбрали лучшего акробата, лучших выдрессированных медведей. Собрали программу экстра-класса. Но тут возникла заминка.
Какая же цирковая программа без клоуна? А лучшим клоуном в СССР на тот момент и еще на долгие годы, бесспорно, оставался Михаил Николаевич Румянцев — знаменитый Карандаш. А Михаил Николаевич, великий русский, советский артист, был действительно хорош и необыкновенен, но иногда позволял себе выпить лишку. Порой даже срывал представление. А вот этого допустить за рубежом было никак нельзя.
Ломали, ломали головы. И тогда решили: вот появился у нас модный симпатичный парень, который всем нравится. А давайте отправим его. Если он не понравится зарубежной публике, скажем: «А мы в СССР делаем ставку на молодежь!» А если понравится, скажем: «Вот так мы воспитываем молодые кадры».
В подмогу Олегу Попову дали еще пару молодых клоунов. Вот таким образом и направилась цирковая программа прорубать «железный занавес».
Первой страной, куда они приехали, была Бельгия. Королевский цирк в Брюсселе. Программа произвела эффект разорвавшейся бомбы, потому что номера, как сегодня говорят, были один в один. Но самой большой неожиданностью было появление молодого голубоглазого блондина, не «размалеванного», как все клоуны на Западе, с дурацкими клоунадами, когда его бьют батонами, а он из попы выпускает огонь.
А здесь просто доброжелательный, веселый молодой парень, который мог выйти к медведям, полетать на трапеции, исполнить любой трюк и который вызывал у зрителей искреннюю симпатию и улыбку. Таким клоуном и стал Олег Попов.
Танец с принцессой
Рассуждая об успехе вообще, Олег Попов часто говорил: «Успех — это муха, которая назойливо кружит вокруг тебя. Тебе надо просто вытянуть руку и держать ладонь открытой. И муха обязательно сядет на твою ладонь, надо просто быть к этому готовым».
У каждого человека бывает звездный час, когда на него сваливается успех. Многим этот успех меняет всю жизнь. Но очень мало людей на свете, к которым успех однажды присел на ладонь и уже больше не улетал никогда.
Самые первые гастроли артистов из Советского Союза за рубеж… Надо сказать, что тогда все артисты перед поездкой проходили многократные инструктажи. Специалистов по линии спецслужб (в программе их насмешливо называли «дзержинскими») ехало не меньше пяти человек.
Правда, за рубежом их сразу распознавали. Многие не могли понять, каким образом? Ну а как: цирк приехал, артисты распаковали реквизит. Все они знают, что им делать, как готовиться к представлению. А эти пятеро ходят и не знают, куда приткнуться.
Все артисты были распределены старшим офицером из этой пятерки на подгруппы по семь человек. В каждой группе назначался особо доверенный «бригадир» из артистов. Он должен был руководить действиями всей семерки и днем и ночью. Ну и, конечно, докладывать офицерам о поведении и настроениях подопечных.
Сегодня смешно представить, но именно так выпускали «гулять» по улицам советских артистов. Артисты цирка называли эти прогулки выходом «на орбиту».
«Орбитой» называлась дорога по самым лучшим (то есть для советских людей — самым дешевым) магазинам. Ведь зарплату им выдавали хотя и в валюте, но грошовую. Так и бродили они от магазина до магазина и назад в гостиницу, пугая местное население. Короткий отдых перед представлением, и на другой день снова «на орбиту».
Сам Олег Константинович рассказывал о своих поездках за рубеж всегда с большим юмором. Далеким от театральной и цирковой жизни людям могло показаться даже, что жизнь артиста на гастролях — это сплошная цепь баек и веселых историй. Титанический труд на манеже, тяготы «цыганского» быта оставались, как правило, за скобками этих рассказов.
Итак, «прогулки» по семеро. Впечатление эти походы производили весьма экзотическое. По узким улочкам какого-нибудь Антверпена или Гента, громко разговаривая и ругаясь на родном языке, шла группа перевозбужденных людей, странно одетых, часто в спортивных тапочках, пиджаках с ватными плечами и нелепых галстуках.
Они врывались в маленькие магазинчики, которые уже тогда назывались бутиками. Переворачивали все товары вверх дном, смотрели цены, орали в голос и потом, так же не прощаясь, вырывались наружу.
Бедные продавцы иногда прятались, потому что им казалось, что это налет каких-то бандитов. А наша «великолепная семерка» уже дальше атаковала в шахматном порядке улицу за улицей. Пока один, самый смелый, оторвавшись от семерки (за это ему могли вынести замечание в отчете), выбегал вперед и кричал: «Сюда!» И все с топотом и криком заскакивали в крошечный магазинчик, который обнаружил передовой лоцман.
Однажды они вошли в такой магазин и увидели, что на вешалках, на плечиках аккуратно развешаны женские юбки, мужские пиджаки, брюки. Но везде были написаны удивительные цифры: «два, три, пять». Исчисление шло, конечно, в бельгийских франках. Но они-то привыкли, что за каждый предмет одежды надо платить 200, 300, 500. А тут! Надо брать! И, не глядя, не примеряя, вся семерка похватала специальные сумочки для вещей и набросала туда все вещи без остатка. С вешалок сняли буквально всё.
Хозяйка лавочки — седая благородная женщина — машет им руками, кричит: «Ноу, кайне, битте, найн!»
Но кто же будет обращать внимание на крики старушки. Сорвали в мгновение все вещи и выстроились, как водится, в очередь.
Тогда эта бедная старушка, поняв, что имеет дело с русскими, набрала какой-то номер телефона. И буквально через две-три минуты в лавке появился старик. На нем были старинная визитка, белый стоячий воротничок и бабочка. Он был в котелке и с тросточкой. Как говорили в Советском Союзе, «из бывших».
На чистейшем русском языке со старомосковским диалектом старик громко произнес: «Господа, это не магазин. Это химическая чистка. Соблаговолите сложить все вещи назад, потому что цены, которые вы видели, это не стоимость вещей, а стоимость химической чистки».