Страница 10 из 13
Ведь речь шла о фанатично влюбленном в цирк человеке. О мастере экстра-класса. Понятно, что он начинал делать новые и новые репризы, готовил новые клоунады. Он сам изготавливал цирковой реквизит. Тот самый слесарь из типографии «Правда», который взял его на работу, привил ему необыкновенную любовь к слесарному делу, которая сопровождала его до последнего дня жизни. Он любил работать с инструментами, со станками, любил «слесарить».
И уже позднее, когда он был «мегазвездой» и разъезжал по всему миру, все импресарио знали, что Олегу нужен маленький вагончик рядом с его шикарным жилым вагоном — вагончик, где он работал с инструментами. В этом вагончике он проводил все свободное время, что-то мастерил.
Я часто спрашивал его:
— Что ты мастеришь?
Ответ всегда был один:
— Я делаю реквизит для будущей клоунады. Пока не знаю какой. Но ведь клоунада начинается с трюка.
Однажды он купил в магазине только появившуюся тогда радиоуправляемую машинку. Положил на нее кепку, и кепка начала ездить по манежу. Его спросили: «Олег, что это?» «Не знаю пока, но это трюк. Из него вырастет реприза». Весь реквизит, порой очень сложный технологически, он всегда изготавливал своими руками.
Шестидесятые
Ах, шестидесятые! Годы весеннего «пробуждения» после долгой сумрачной «спячки».
Когда многим кажется, что жизнь вовсю барабанит в окно и требует немедленно бежать к людям и действовать, действовать!..
Когда вечером идут споры в фойе и на улице об очередном шедевре «Современника», а молодые поэты Вознесенский и Евтушенко читают свои стихи прямо под памятником бунтарю Маяковскому.
Всем кажется, что снова грядет революция, только совсем не кровавая и беспощадная, а добрая, романтическая. Оказывается, мы просто не поняли Ленина — вот в чем вся штука! Он же на самом деле был за добро, за гуманизм, за Маяковского, за Шагала!
Эх, время, время! Одно слово — «оттепель»! И Хрущев в Кремлевском дворце съездов возносит на пьедестал девятнадцатилетнего Муслима Магомаева, а Фурцева, встав с первого ряда, облокотилась прямо на авансцену и восхищенно слушает девятнадцатилетнего Ван Клиберна. Бунтари устраивают диспуты в Политехническом институте.
А по вечерам на улицах и мостах почти до утра гуляет молодежь. И всюду слышно: «По переулкам бродит лето, солнце льется прямо с крыш!» Самостийные танцплощадки во дворах, переносные ленточные магнитофоны, Мулерман вперемежку с «Битлз». Первые кафешки, кафе-мороженое, где можно познакомиться с девушками. Общий задор и желание жить, жить!..
Давайте же пробовать «коктейли» и танцевать твист прямо на улице!
Для Олега Попова шестидесятые — это годы становления, прежде всего среди своих, среди цирковых. Становления как лидера, «премьера» и «гастролера». А «гастролер» — это ведь тот, на кого билеты продают. А их продавали уже на него.
В цирке серьезные артисты, руководители больших аттракционов, солидные клоуны никогда не работают в одиночку. Даже когда на афише написано «соло клоун», это вовсе не значит, что клоун работает один. Как правило, его партнером во всех клоунадах и репризах является инспектор манежа, или ведущий. То есть тот человек, который ведет всю программу.
Переезжать из города в город и каждый раз обращаться с просьбой о партнерстве к очередному инспектору манежа? Каждый раз попадать в зависимость от него? Это было невозможно.
Олег научился требовать и добиваться от начальства того, что было необходимо ему для работы. Он никогда не угрожал (как многие), что заболеет и сорвет гастроли. Но с ним начал ездить постоянный инспектор манежа.
Таким инспектором манежа стал недавний старший униформист Свердловского цирка Борис Шварц. Молодой, высокий, симпатичный парень. Да вдобавок еще очень вежливый, услужливый, внимательный и четкий. Помимо прочего, он понимал, что работать с Олегом — это значит чаще других выезжать за границу. Борис понравился Олегу, они прикипели друг к другу и проработали вместе более сорока лет.
Если Олегу удавалось найти настоящего талантливого и верного партнера, который хорошо понимал, что вся деятельность клоунской группы должна быть настроена только на одного солиста, то такого партнера держал около себя долго.
Как-то я спросил Олега про ассистентов и комедийных партнеров Карандаша. Известный своим непростым нравом, Карандаш постоянно приглашал себе двух-трех молодых клоунов. Некоторое время это были Никулин и Шуйдин. Однако почти всегда партнерство это очень плохо заканчивалось — скандалами, драками и увольнениями.
«Что, такой тяжелый характер был у Карандаша?!» — спросил я. Олег ответил: «Да нет. Просто все партнеры, попадая к большому артисту, через некоторое время начинают тянуть одеяло на себя. Им кажется, что они гораздо лучше, интереснее, смешнее „звезды“. А тут какой-то солист ходит и руководит ими, постоянно делает замечания. Вот это самомнение и является основной причиной всех конфликтов и скандалов. Потому что, — продолжал Олег, — если ты в состоянии работать один — ну так и работай один. А если ты пришел работать партнером к солисту — то будь добр, все свое творчество, всю свою деятельность на манеже подчини работе на главного исполнителя. Это же так просто».
Поскольку у Олега всегда было очень много реквизита, бутафории, которые он всегда изготавливал сам, то ему был необходим помощник, по-цирковому — ассистент. Он видел, что у многих значительных артистов всегда было много ассистентов. Иллюзионист Эмиль Кио, например, возил с собой больше сорока ассистентов. Эти же ассистенты были его партнерами-артистами на манеже.
Олег нашел молодого парня, своего ровесника, по имени Василий. У этого парня было все, что нравилось Олегу: он был рукодельным, дисциплинированным, очень внимательным к мелочам и деталям. Но главное, это был очень простой, немного даже примитивный, но добрый человек, который смирился и покорно принял все сложности непростого характера Олега. Он тоже прослужил Олегу более сорока лет. Потом ушел на пенсию, а вскоре его не стало.
Таким образом, у Олега образовалась своя команда. Инспектор манежа, ассистент, два-три клоуна-партнера. В программе сразу почувствовали его значимость. А бурная популярность и горячий прием на манеже публики еще раз доказывали это.
Надо еще раз сказать, что у Олега никогда не было звездной болезни. Но он очень жестко добивался признания своего статуса, своего места в цирковой программе. «Каждая птичка должна знать свою полочку», — говорил он. Артисты цирка, особенно возрастные, или «звезды» манежа, всегда были людьми непростыми. Многим было наплевать на успех коллеги где-то там у королевы. Они десятилетиями добивались своего места, были лидерами в программах, а вокруг них всегда находились подчиненные им люди, зависимые артисты и номера, которые ездили за ними по лучшим городам, а иногда и за границу.
Этим «звездам» и приходилось постоянно доказывать свое право быть лидером. Олег своим значительным успехом у публики постоянно отвоевывал себе место под солнцем в каждой программе. Так длилось долгие годы.
Порой это напоминало ему ту встречу с хулиганами на первой его «барахолке» с мылом в 41-м году. Но тогда у него хотели отнять только деньги. А здесь с ним постоянно боролись за первенство. За первенство в программе, за то, кому директор цирка выделит лучший номер в гостинице, у кого лучше, больше, удобнее и светлее гардеробная (гримерная комната). Где поставить реквизит: рядом с выходом на манеж или далеко во дворе под проливным дождем. А время репетиций — утром, днем или вечером впритык к представлению — за это тоже надо было бороться.
Олег навсегда остался «мальчишкой с ножичком в кармане». В этих виртуальных «драках» в цирковом закулисье он действовал очень жестко или сам, или с помощью своей команды. Главным оружием была его популярность, а еще журналисты (ведь в каждом городе о нем писали восхищенные рецензии, что неимоверно злило других артистов). И всегда Олег Попов добивался положения лидера программы.