Герильеро

***

— Вот реквизиты счета в Ла-Пасе, это американский банк. Счет в Сосьете Женераль тоже открыт, по нему данные будут позже, когда прилетит мой родственник из Европы. Вот сводки по ценам на олово, здесь и на международных рынках. И про тебя спрашивал отец Луис, он пока в Кочабамбе.

— Как его найти?

— Наверное, надо спросить у иезуитов. У них колледж на выезде из города и церковь недалеко от авеню Аякучо, это рядом.

— Я побегу, пока он не уехал! — Вася подпрыгнул с кресла и выскочил в дверь.

И только на бегу сообразил, что Исабель состроила гримаску — очень бы хотелось думать, что разочарованную.

В церкви о падре Луисе знали и подтвердили, что он в колледже, но собирается уезжать сегодня. Вася выбежал на улицу, соображая, как быстрее добраться на окраину, где и стояло иезуитское учебное заведение, а потом хлопнул себя по лбу — за полгода он совсем забыл, что в городах бывают такси!

Иезуита он ухватил буквально за полу, когда тот уже покидал колледж. Не зря так спешил, не зря переплатил таксисту — новости из Европы того стоили. Первую, каменную статуэтку уже приняли на аукцион и оценщики выставили стартовую сумму в двести тысяч франков. Знающие люди уверяли, что она будет превышена как минимум вдвое. А когда продадут ее, можно будет занятся золотой.

— Извини, сын мой, на большее у меня сейчас нет времени, — обнял его на прощание падре. — Отец Мигель через несколько минут едет в Санта-Крус, моя миссия как раз по дороге.

Обратный путь Вася проделал уже спокойнее и даже сообразил купить у цветочницы на углу симпатичный букет, который и вручил Исабель, по счастью, дождавшейся его возвращения. Они продолжили разговор, как ни в чем ни бывало, только девушка время от времени зарывалась носом в цветы, а потом приготовила кофе.

Пока она возилась с ручной кофемолкой и чашками, Вася просмотрел женские журналы на маленьком столике и обратил внимание на хипповские мотивы. Натуральные материалы, клеш, джинсы, психоделика, этно-мотивы… Пончо!

— Скажи, а ты сможешь зарегистрировать две фирмы — экспортную здесь, импортную в Париже?

— Зачем? Что ты хочешь туда поставлять? — удивилась учительница.

— Пончо. Настоящие пончо из шерсти настоящей ламы.

Вася опирался на расчеты малакку, если один трактор высвобождает десять человек, то по всем общинам можно будет получить сотни эксклюзивных пончо ручной работы, а как раз к тому времени выйдет в мэйнстрим хипповский стиль.

— Да кто их купит?

— Картье, Диор, Шанель и другие. Посмотри модные журналы — с каждым годом все больше этнических вещей! Даже если просто открыть в Париже магазинчик, там цены раз в двадцать выше, чем здесь. А при правильной раскрутке… то есть, рекламе, пончо можно сделать модным аксессуаром.

— Мода преходяща, сегодня всем нужно, завтра забыли.

— Ну, завтра мы будем поставлять пончо из шерсти альпаки, — засмеялся Ваня. — А потом придумаем еще что-нибудь. Но мне нужны будут генеральные доверенности на управление.

Исабель замялась и Вася вдруг сообразил, что богатая семья вряд ли оплачивает все хотелки беглой дочери.

— Не беспокойся, деньги на все расходы, регистрацию и нотариуса я найду.

— Спасибо.

— Да, вот твои песо, я получил долг с ювелира сполна.

— Нет-нет, забери, мне не нужно…

В Москве Вася бы не задумался пригласить девушку в кафе, но тут… Ну куда тут можно пойти вдвоем? В театр, на выставку? Везде любопытные глаза, такую пару запомнят. Разве что в кино…

— Хорошо, давай потратим их на кино. Ты давно была в кино?

— Давно…

— Тогда одевайся и пойдем.

Исабель выбрала Un Hombre y una Mujer, “Мужчину и женщину” Лелуша, уже успевшего выиграть Гран-При в Каннах. Вася со вздохом отказался от “Большой прогулки” и стоически смотрел только-только вышедшую, но такую старенькую для него мелодраму, не позволяя себе скучающе вздыхать. А девушка не отрывалась от экрана и в какой-то момент положила голову на крепкое мужское плечо. Вася скосил глаза — она спала.

“Господи, да она работает на износ. А тут я еще со своими идеями…”

Исабель очнулась только под финальный аккорд мелодии “ба-да-ба-да-да” Франсиса Ле.

— Я заснула, извини… Ой, я все пропустила! Чем у них закончилось?

— У них все хорошо.

Глава 19. А поговорить?

Утром, едва разлепив глаза, Вася попытался понять, что именно подействовало на Исабель — цветы, кино или, может быть, волшебные слова “Диор” и “Шанель”? Впрочем, это можно будет уточнить позже. Он повернулся на бок, зарылся носом в черные волосы и обнял девушку за талию.

И опять не смог предугадать ее реакцию. Прежние его пассии, что Инна, что Полина, что Татьяна в худшем случае просто недовольно отстранялись и продолжали спать, а в лучшем… В лучшем было что вспомнить, но вот чтобы подруга выпрыгивала из постели, будто приняла руку за змею…

Она заметалась по квартире с криками “Мне срочно в школу” и буквально в пять минут выставила обалдевшего Васю на улицу, даже не поцеловав на прощание. Из какого это фильма “я вся такая внезапная, такая противоречивая вся”? Вот оно самое, который уже раз все идет внезапно и поперек. Хотя это можно посчитать маленькой местью за вчерашний побег к падре.

Утро не оправдало ожиданий, зато ночь… Вася счастливо улыбнулся, сунул руки в карманы куртки и пошел, напевая почему-то “Черную рубашку” Хуанеса, на встречу с Ньико.

Две хибарки состроили углом, площадку перед ними заставили колесной техникой разной степени деградации и нарекли гордым именем “автомастерской”. Даже вывеска имелась — Perez y Perez, reparacion de auto. В сарае пахло бензином и окалиной — в углу стоял сварочный аппарат, земляной пол пропитался маслом метра на два вглубь, а роль подъемника исполняли четыре домкрата.

Ньико оторвался от снятого с машины двигателя, обтер руки ветошью и с ходу заявил Васе:

— Есть тут один крепкий джип, можно купить недорого, Тойота Бандейранте. Тот же ЛендКрузер, только бразильской сборки. Пошли, посмотрим, тут рядом.

Машина ну вот ни разу не была похожа на привычный “крузак”, скорее, на помесь “гелика” с “козликом”, да к тому же пикап. Пикап-тойота… в Васином мозгу зашевелилось воспоминание и через несколько минут, в течении которых он тщательно морщил лоб, выслушивая восторги Ньико, всплыло наружу — джихад-мобиль!

— Слушай, а можешь приварить вот сюда стойку с шарниром наверху?

— Могу, но зачем?

— Пулемет, — шепнул Вася и многозначительно шевельнул бровью.

— Пуле… — начал было в голос Ньико, но осекся и продолжил тихо, — но зачем?

— Ты когда в Испании воевал, фильм “Чапаев” видел?

— Конечно, четыре раза! — с гордостью ответил бывший интербригадовец.

Концепцию автотачанки Ньико воспринял скептически. В первую очередь потому, что видел в бою танки и броневики, которым тойота с пулеметом на один зуб. Пришлось объяснять, что она не для того, чтобы бодаться с броней, а для того, чтобы быстро доставить тяжелый пулемет в нужное место. Да и сколько той брони у боливийской армии — десять танков? Или даже двадцать? Да хоть полсотни, что им делать на горных дорогах? Ньико хмыкнул и полез смотреть, куда можно вварить стойку, а минут через десять уверенно выдал заключение — можно, но только на пулемет не тяжелее двадцати килограмм. Если больше — надо варить целую раму. И вообще, с машинами разобрались, пошли, нас ждут на собрании, я обещал привести Тупака Амару.

Будь вместо Ньико Хосе, Вася бы врезал, не задумываясь. Лупить же человека чуть ли не в три раза старше… Но и попадать дуриком в лапы Департаменту контрразведки тоже не хочется, жизнь-то одна и запасных что глаз, что яиц у него нет. Оттого, наверное, и вызверился Вася столь зло и убедительно, что Ньико безропотно битый час слушал лекцию об основах конспирации. И не просто лекцию, а совмещенную с зачетом — касик требовал повторять за собой и объяснять, как надо действовать в той или иной ситуации.