Два и семь

Размер мой ей подошёл, минуты через три я погружался уже полностью, а она при каждом движении кричала так, что я всерьёз опасался, что на её крики сюда прилетят военные вертолёты. А когда всё закончилось, её натурально скрутило судорогой, после чего некоторое время она не могла говорить.

— Всё в порядке? — спросил я, поглаживая её по спине.

— Угу, — едва слышно промычала она. Потом сделала вдох и добавила: — мне, наверно, нельзя вести распутный образ жизни. Я после каждого оргазма влюбляюсь в партнёра. Потом проходит, но сейчас… Спасибо.

— Тебе спасибо, — я улыбнулся, всегда приятно от женщины такое слышать. — Нормально всё?

— Болит немного, но это ведь игра, тут можно не бояться разрывов. Давай отдохнём и поговорим ещё.

Подкрепив силы, мы возобновили светскую беседу.

— Так ты всегда вот так?

— Угу, — она выпила вина, в глазах было заметно опьянение, а может, это так оргазм повлиял. — Почти всегда. Нравится мне так, в реале бы ни за что не решилась, а здесь ведь другая жизнь, здесь тормоза отказывают.

— Может, разденемся?

— Нет. Мне так удобнее, если хочешь, схожу, переоденусь в красивое бельё и чулки. Мне вообще нравится такой вот секс на бегу, не снимая лыжи. Я раньше любила снаружи это делать, представляешь, ночь, луна светит, волки воют. А я стою, обняв дерево, а сзади партнёр, который меня пользует, грубо и жёстко, рычит при этом и матом ругается.

Она почему-то засмеялась.

— Что смешного? — уточнил я.

— Просто представила себя в шестнадцать лет, ещё до того, как… Я ведь о таком и подумать не могла, я даже порно смотреть стеснялась. А теперь вот. Правда, ночные вылазки пришлось прекратить. Однажды на мои крики пришли какие-то шакалы, не особо сильные, но их было много. Воспоминаний хватило и мне и партнёру. Он после этого вообще чуть импотентом не стал. Меня потом обходил десятой дорогой.

Через полчаса светской беседы о сексуальных извращениях, она встала, обошла стол и присела передо мной на корточки. После недолгой возни с ширинкой, достала интересующий её предмет и занялась им со всем тщанием. При этом выказывала таланты, достойные профессионального работника соответствующей сферы услуг. Когда стало ясно, что развязки не миновать, я остановил её, предложив всё-таки сделать по-другому.

Она встала к столу, опёрлась руками и снова приподняла платье, но, когда я попытался начать, остановила меня.

— Хочу по-другому, — при этом в руке её появился маленький тюбик с гелем, она выдавила немного на ладонь и провела у себя между ягодиц. — Хочу туда.

При этом она попыталась покраснеть, но в игре это было сложно сделать, поэтому обошлась выражением смущения на лице. А мне не оставалось ничего иного, кроме, как удовлетворить её (да и свою) животную похоть. Такой способ был ещё более агрессивным, но её всё устраивало. Она просунула руку снизу, чтобы дополнительно ласкать себя, отчего крики стали ещё более активными. Акт продлился на этот раз гораздо дольше, а она успела получить удовольствие дважды.

Заснули мы поздно, опробовав все известные нам извращения, я даже плохо запомнил последние пару часов. Проснулся утром, один, с расстёгнутыми штанами. Голова немного гудела от выпитого, но настоящего похмелья не наблюдалось. Вот и хорошо. Сейчас ещё зайду к чернокожему другу, выясню пару моментов, а потом отправлюсь назад.

Папуас нашёлся у себя в каморке, видимо, оттуда он выходит в исключительных случаях, так и сидит, то торгует, то мастерит что-то. Вот и сейчас он восседал за своим верстаком, шлифуя куском ткани что-то круглое, напоминающее корпус от гранаты.

— Привет, — сказал я, присаживаясь рядом.

— Привет, — отозвался он. — Ну, вы дали вчера. Слышал, что Соня — девка страстная, но тут, кажется, перебор был. Все посетители охренели. Ты ей хоть заплатил?

— Да, — в самом деле, платить, вроде как, нужно, хоть всё и происходило почти по любви. Деньги ей нужны, поэтому просто сунул в карман платья двадцать золотых. Потом ещё подброшу. — Слушай, она, вроде как, на операцию собирает?

— Если тебе про себя рассказала, значит, ты ей понравился, — уверенно заявил Папуас. — Не любит она на жалость давить, обычно вообще разговаривает мало. Всё так и есть, проверено, инвалид-колясочник, деньги копит, но там такая сумма, что вряд ли даже к пенсии заработает. Мы ей даём возможность неплохо получать, плюс клиенты ценят, если кому-то согласилась дать, тот точно обиженным не уйдёт.

— А много там?

— Тысяч сорок бакинских, плюс-минус две. Чтобы в игре столько заработать, нужно главой клана быть, да не просто клана, а клана большого и богатого, чтобы куча хабара через тебя проходила, и связи торговые имелись по всему материку. Да ещё надо суметь безопасность этим деньгам обеспечить. Так что, пока она просто радуется имитации нормальной жизни. Уже это хорошо.

— Ладно, — я махнул рукой. — Забудем пока. Я о другом поговорить хотел.

— Слушаю.

— Ты ведь в местных раскладах разбираешься? Мне бы информацию подкинуть. Ты вот рассказал о двух городах. Ещё на севере от Эдисто есть какой-то анклав. А кто вообще городами рулит?

— В Эдисто постоянного населения нет, только банды рейдеров наезжают, но никто больше чем на неделю не задерживается. На западе город, названия у него нет, на картах обозначается, как анклав тридцать восемь. А к северу от Эдисто бункер именуется анклав четыреста десять. Там примерно то же самое, что у нас, только самую малость побогаче.

— А в тридцать восьмом кто рулит? Я слышал, есть Старик и Китаец.

— Есть такие, оба очень серьёзные люди, настолько, что им там, в этом анклаве, давно уже тесно. В ближайшее время, как я думаю, они передерутся между собой, или же просто начнут расширяться, подминая под себя другие анклавы. Техника у них есть, а пушечное мясо найдут без проблем, тут и думать нечего. Куча толковых рейдеров за пару золотых в атаку пойдёт. А если их ещё обеспечат оружием и патронами, то вовсе бегом побегут с криком ура. Кроме денег ведь есть ещё и экспа, а её за убитых людей богато отсыпают.

— А с чего вообще живут? Я так понимаю, что главный заработок в игре — это мародёрство, как только все локации истощатся, тут и конец придёт.

— Истощатся они ещё очень нескоро, тем более, что игроделы время от времени подкидывают новые бункеры, склады, технику, которую можно восстановить. Плюс существует производство. Анклавы, что могут производить те же патроны, живут очень кучеряво. А есть ещё производство двигателей, средств связи. Кое-где могут даже летательный аппарат собрать, пусть простенький, типа кукурузник, но могут, а в игре это большое подспорье. Что до еды и одежды, тот тут работает охота, кое-где есть гидропонные фермы, кроме того, не забывай о военных, у тех источники неиссякаемые, а их склады временами получается захватить. Думаю, это специально позволяется, чтобы поддерживать интерес к игре.

— Допустим, а дальше что? Мир ведь велик, что там делается?

— Если смотреть дальше, то, по направлению от тридцать восьмого на запад, располагаются радиоактивные пустоши. Заходить туда без хорошей защиты никому не рекомендуется, по сюжету там взорваны грязные бомбы и применено химоружие, земля отравлена, орудуют банды людоедов и страшные мутанты. Но там же имеются руины, в которых можно найти кучу всего ценного.

— Экспедиции ходят?

— Ещё как, тот же Старик пару раз отправлял, прибыль огромная, да только через раз не возвращались.

— Как это?

— Очень просто, вот экспедиция пошла, пусть даже добралась до места, пусть даже взяли куш, а потом идут назад и напарываются на засаду. Те же людоеды или, что ещё хуже, военные. Всех их валят. Что потом?

— Воскресают в ближайшем безопасном месте.

— Ну, не в ближайшем, чем выше уровень, там больше разброс, там вообще до пятидесяти километров может быть. Но факт остаётся фактом, воскресают они всё в тех же пустошах. А стоит им сделать шаг с того безопасного места, как оно становится опасным. И если раньше они могли справляться за счёт массы и огневой мощи, то теперь каждый по одному, а пулемёт, скорее всего, остался на месте боя. Кто-то выходит на связь (а связь там ловит очень плохо), и его спасают, кто-то умудряется пробиться. А кто-то раз за разом гибнет от радиации, когтей, зубов и ножей людоедов. Некоторые так месяцами там пропадали.