Страница 68 из 76
— Вначале неожиданно запустилось вот это приложение, — на автомате тянусь к гаджету активации.
— НЕТ! — рука Айи пребольно хватает меня за запястье. — Голосом! Рыжий, не тупи!
Странно. Обычно она себя так не ведёт даже на эмоциональных пиках.
— В систему вообще не лезешь, — хмуро добавляет Эрнандес. — Если хочешь кто-то показать, двигай пальцем здесь, — она подвешивает в воздухе панель управления.
Упираю ноготь в нужную виртуальную кнопку:
— Вот это. Причём я специально ничего не нажимал, но оттуда сразу уведомления посыпались.
— КАКИЕ УВЕДОМЛЕНИЯ?! — Дальхис и Тика, не сговариваясь, подаются вперёд.
Естественно, против воли и на рефлексе опускаю взгляд на две пары молочных желез. Ну а чё, там есть на что смотреть и у одной, и у второй, особенно с такими разрезами.
— Идиот. — От Мартинес тут же прилетает беззлобный подзатыльник.
Надеюсь, что беззлобный.
— Не лезь в сиськи моей матери, — вроде как на тон спокойнее предлагает Айя. — На вопрос лучше отвечай.
— Анекдот тянет вам рассказать! — огрызаюсь под влиянием эмоций. — О козлах, петухах и новичке в тюремной камере!
Впрочем, всё равно не поймут: наши фразеологизмы нужно знать, чтобы оценить, а местными я не владею.
Витя Седьков был чертовски далёк от подобного арго.
— Он нервничает, эй, сбавьте обороты, — Дальхис берёт бразды в свои руки. Потом обнимает меня за плечо и, копируя аналогичное движение опекунши накануне, касается губами моего виска. — Рыжий, ты молодец. Я видела и весь ваш разговор, и всё то, что было потом. Сейчас очень важно понять конкретно, какие именно детали этот, — кивок в сторону Бахебри, — успел обнаружить у тебя при вашем тактильном контакте.
Полицейского пара немногословных латинос несколько секунд тому упёрла лицом в пол, стукнув при этом локтём в затылок. Лоб южанина о покрытие загудел так, что даже мне стало нехорошо.
Сам дознаватель, кстати, не двигается и не шевелится.
Ещё один земляк Мартинес, стоящий в дверном проходе, что-то экспрессивно произносит по-испански.
— У нас минута. Сюда уже бегут, — переводит специально для меня мать Айи.
— Да ему твои буфера вон, мозги отшибли, — ворчит Эскобар-младшая родительнице без пиетета, демонстративно прослеживая за тем, куда направлен мой взгляд. — Как нырнул в твоё декольте — так там и плавает. Кобелина.
— Я не специа...
— У меня есть муж, которого я очень люблю, — как-то по-стариковски мудро улыбается мать дочери, затем поворачивается ко мне. — Ты вообще их читал, те уведомления?
— Нет, конечно. Не до того было. Когда он бороться полез, меня сперва вроде как током ударило. Потом я его лбом в лицо "поцеловал" — он мне руки заблокировал, а затем...
— Как именно заблокировал руки? — Тика подходит вплотную и протягивает запястья. — Покажи на мне.
Аккуратно беру её пальцами:
— Примерно так. Только хватал, разумеется, сильнее и всей пятернёй.
Взрослые женщины переглядываются:
— Тактильный контакт, — мать Айи не спрашивает, а утверждает. — С вашим концентратором.
— Да. Девочки, бегом отсюда! — Хамасаки-старшая на ровном месте преображается. — Стали посередине коридора через секунду! Своим скажете? — мать Миру твёрдо смотрит на Дальхис, указывая подбородком на парней-латиносов.
Звучит короткая команда по-испански и в комнате мы остаемся втроём.
Впрочем, на полу ещё лежит Бахебри, но именно он признаков жизни подавать как будто не собирается.
Тика подходит к нему ближе и протягивает пальцы к вискам.
Сеньора Эскобар именно в этот момент накрывает мои глаза ладонью, а второй рукой за плечи притягивает к себе:
— Не смотри. Тебе не нужно видеть.
— Ваша дочь нас с говном сожрёт за такие... — договорить про сиськи и мой нос между ними у меня не получается.
— А мы ей не скажем, — то ли серьёзно, то ли в шутку отвечает мать Айи, перебивая. — Всё, можешь поворачиваться.
Меня отпускают на волю.
— Если вдруг что, ты понятия не имеешь, на каком этапе и от чего умер тот, кто тебя допрашивал, — абсолютно буднично сообщает Тика, отряхивая ладони. — Никаких показаний без меня или нашего юриста никому не даёшь: орёшь про пятую поправку и двадцать первую статью.
— Принял.
— Я думаю, может, на пару дней дадим охрану? — мать Айи подходит к телу Бахебри и пытается пошевелить его носком туфли. — От нас? Если что, дочери время от времени сопровождение выделяю — подозрений не будет. А двигаются они и так по большей части вместе.
— Вначале объясним Виктору, что случилось, — качает головой японка.
К моему огромному сожалению, никаких объяснений не случается потому, что обещаной сотрудниками Эскобар минуты нам не перепадает: опросная начинает заполняться кем ни попадя, от полицейских в форме до даже одного судейского в мантии.
***
"ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ!" — уведомление от информационной системы суда появилось у всех троих одновременно.
— Вот и нет больше легавого, — спокойно зевнула Мартинес. — Интересно, чья маман его кончила, твоя или моя.
— Почему...?! — Миру широко раскрыла глаза и удивлённо отвесила нижнюю челюсть.
— Нас выгнали. Других свидетелей выгнали. Браслет Рыжего заблокирован опекуншей. — Перечислила одноклассница. — Ещё на три секунды информационная система суда только что мигнула, как будто всё легло. О, и щ-щас лежит.
— А это? — японка задумчиво показала на уведомление.
— Резервное же. Не основное.
— А-а-а, без импланта не вижу.
— Зато я вижу. Кстати, перегружаться будет минуты две, говорить пока можно спокойно. У меня сканер пашет.
— Почему думаешь именно так? — Миру предусмотрительно не сказала вслух ничего компрометирующего.
— Кому выгодно? — вопросом на вопрос ответила Мартинес. — И кто кроме Хамасаки при большом желании пожет подвешивать местные федеральные системы щелчком пальцев, в нужный момент?
— Он увидел, что у Рыжего активны сектора, которых не должно быть, — пояснила японке Эрнандес. — Мамы приняли какое-то решение в этой связи, потом экстренно удалили нас и прочих свидетелей. Ладно, замнём для ясности...
— Ты своим, кстати, позвонить не хочешь? — как ни в чём ни бывало поинтересовалась Айя у подруги.
— Уже, — кивнула баскетболистка. — Сейчас Эрнесто прибежит, будет икру метать и внутренней безопасности жаловаться. Ещё ж второй тип остался — тот, бледный.
— А где они оба сейчас?