Страница 52 из 76
— А у них стоят импланты, — возражает "сестра". — Они не имеют физической возможности отфильтровать эндогенные мыслительные процессы от индуктивных.
— Бл*. А нормальными словами?
— Свои родные от модифицированных.
Какое-то время молчим.
— Чего затих? — Миру поворачивается на левый бок, спиной ко мне.
Её голова по-прежнему на моих коленях.
— Перевариваю. По мне, я бы это всё втроём с твоей мамой обсуждал, а не наедине вдвоём.
— Всему своё время. Ну и ещё одна деталь: Фомичёв у тебя тоже заметил что-то странное. Понять бы, как он это видит.
— Кстати, что такое эта первичная нейросеть?
— Последовательность навыков, включая мыслительные, на уровне рефлекторных.
Набор звуков. Обдумаю потом.
— Не могу собрать мозаику из фрагментов, — признаюсь через пару минут. — Вроде и за твоей мыслью следил изо всех сил — а всё равно не соображу, где голова, где ноги. Я сейчас образно.
— Суммирую. У меня есть моё личное подозрение, что с нашими с тобой мозгами не всё так просто. Исследовать этот вопрос нужно аккуратно, деликатно и ни в коем случае не в сегодняшней обстановке.
— Из-за ваших контр с хань?
— Да, в первую очередь, но не только. Вот тебе во вторую: пока мама с папой не разделятся и это всё не устаканится.
— Понятно. Чтобы твой папа не наложил лапу на мою голову?
— Да, как вариант. При этом, лично мне мозолит мозг момент убийства твоего отца — три. Я сейчас изо всех сил сохраняю спокойствие, чтобы не акцентировать, что это сделал мой отец, четыре.
— Продолжу. По твоей гипотезе, связь твоей матери и моего бати твой родитель терпел почти двадцать лет. Это ему никак не мешало...
— ... Ни в чём и никогда. До последнего времени, когда началась эта битва с китайцами. Никогда вдруг ничего — а тут вдруг Сергей Седьков стал резко раздражать. Когда уже дети выросли.
— Ух.
— На закуску. Ты представляешь, чтобы либо моя мама, либо мать Мартинес годами прятались в глуши? Ничем не выдавая своё настоящее я и кутаясь в рубище?
— Нет. Тут даже не буду аргументировать, просто нет. Противоестественно их женской природе.
— Я на досуге поползала по сети, поискала — кто и что говорил о твоём отце до того, как он стал Седьковым.
— Ты в курсе и этого?!
— Конечно! ГЕНЕТИКС, если кратко. Или ты думал, что я научные результаты без привязок к личности обсуждала?!
— Затупил, да. Хренасе. Просто проходной двор! Твоя мама говорила, что кроме неё никто не в курсе просто.
— Я случайно наткнулась. И то только потому, что много лет ходила за мамой по пятам, это фигурально. От меня она специально никогда ничего не прятала, я даже пароли её гаджетов и приложений знаю.
— А о моём отце когда ты узнала?
— Года в три. Видео. Сцена их секса в онсене. Отец бесился, но молчал, кстати — ему оно тоже попало.
— Как это всё могла скрывать взрослая женщина, я понимаю. — Рассматриваю одноклассницу совсем другими глазами.
Она поворачивает голову и спокойно глядит в ответ.
— Но как это удержала в себе ты? — продолжаю размышлять вслух. — Ещё и до нынешнего момента? Ещё и на фоне твоей предыдущей неприязни в мою сторону?
— Я же японка, — отмахивается Миру. — Есть базовые настройки личности. Этнопсихология. В общем, нам бы лучше самим разобраться, что у нас с тобой с головами! А в силу некоторых политических моментов,
— Дольше проживу?
— Оба дольше проживём, забыл про мой вирус?
— Упс.
— Кстати, я тоже чуть не забыла: если ты наследуешь за своим отцом, мой отец может не остановиться на первом Седькове. Где старший — там и младший.
— Твоя мама деликатно намекала. Я решил не забивать голову.
— Не забивай, — соглашается она. — Я должна была сказать: мне хватает и своих грузов на душе.
Какое-то время одноклассница отворачивается и дремлет на боку, но из салона выходит первой, когда мы тормозим возле здания суда.
Через несколько секунд рядом паркуется машина HAMASAKI INCORPORATED.
Они сопровождали нас вполне официально, по договорённости с полицией. Просто местным ментам в здании школы никто говорит не стал, что мы с Миру поймаем такси на улице.