Страница 51 из 76
— Я знаю. Любили друг друга, если очень коротко и без подробностей. Причём твоя мама продолжает любить покойного отца Вити Седькова и сейчас. Слепой и, как по мне, саморазрушающей любовью. Себе не на пользу.
— Хорошо сказано, а для гайдзина — так и втройне. Да. Но есть один момент, который не стыкуется.
— Какой?
— Наши с тобой родители познакомились ещё до того, как нас с тобой забацали с законными супругами. Походу, как бы не пару десятков лет тому. Почему мой папа всё это время закрывал глаза, терпел? А сейчас вдруг на старости лет спохватился? Не поздно ли у него гордость взыграла?
— Умеешь ты задавать вопросы. Знаешь, сейчас еле удержался, чтобы не сострить.
— Заметила и оценила. Кстати, ты совсем не нервничаешь, обратил внимание?
— У меня не особо прочные эмоциональные связи с биологическими родителями. Не хочу напрягаться и думать, как так получилось, — практически не лукавлю.
Бог его знает, какие приложения у неё сейчас активны.
— Да, я заметила и рада. Иначе этот разговор мог бы стать более тяжёлым. Ты сейчас себя ведёшь как японец, кстати! Это комплимент.
Она оглядывается по сторонам, решительно подвигает меня на край заднего сиденья и ложится в горизонтальное положение, располагая голову на моих коленях:
— В знак доверия!
— Так и тянет спросить, не завуалированный ли это ответ с тем самым сексуальным подтекстом. На мои подсознательные рефлекторные ожидания в твой адрес.
— Нет, — спокойно отвечает Миру. — Но не знаю, как тебе доказать — у тебя всё равно нужных расширений нет.
— Да ладно, не надо ничего доказывать. Я, в принципе, от Мартинес и Эрнандес уже знаю, как выглядит одноклассница, которой от меня чего-то надо. Ты не похожа.
— Я не испытываю чисто физиологического удовольствия от процесса, м-м-м, ты понял, какого. Могу пойти на это из благодарности, жалости, аналогичных побуждений — но это будет именно что моя уступка и благотворительность. Если бы ты очень попросил — наверное, могла бы дать. Но с эмоциями резинового робота и без встречных движений.
— Экая досада.
— До Мартинес и Эрнандес мне очень далеко: лежала бы бревном и незаметно листала бы сеть через концентратор. О темпераменте речь точно не идет.
— М-да. Как ты ловко спрофилактировала.
— Что именно?
— Теперь неприятно рассматривать тебя в качестве объекта этого самого.
— Самооценка?
— Да. Ты умная. Это не ирония, в который раз поражаюсь.
— Да тут очевидно. Думаешь, я не читала серьёзных книг на эту тему? В общем, сейчас начнётся передел в верхах, — переходит она на другую тему.
— За бессмертие, я помню. Конкурирующих научных направлений, грубо говоря, два: вы и хань.
— Да. Есть только один небольшой момент, в котором я с мамой не согласна. Твой отец представлял третье направление.
— Тика-сан говорила же, что у отца была комбинация первого и второго? Я так понял, что он шёл за вами в кильватере, переосмыслиливал и компилировал — но нового не рожал. Ошибаюсь?
— Мне кажется, это было справедливо лишь поначалу. Просто Сергей Седьков на каком-то этапе дошёл до такого уровня понимания, что в одно мгновение решил превратиться в Мартинес. В нашу Мартинес.
— Не понял?
— Это когда на людях ты — простодыра, проще не бывает. Пардон за тавтологию. А на самом деле...
— ... монстр темы?
— Да. Снова хорошо сказал.
— Не подумай, что я несерьёзно отношусь к твоим словам, но логичен вопрос. Твоя мать знала о моём отце больше, чем весь окружающий мир вместе взятый. Кроме того, она является профессионалом в том, чем они оба занимались всю жизнь. Ты, её дочь, получается, несоответствие заметила — а она нет?
— А я не заметила. — Миру открывает глаза, которые до этого момента держала закрытыми, и серьёзно смотрет на меня снизу вверх. — Я только начала подозревать. Кроме тебя ни с кем не делилась и не собираюсь.
— Занятно. Договаривай.
— Мне тоже занятно, — она слегка оживляется. — Ты сейчас совсем не хочешь меня трахнуть, прикольно. У тебя спектр сменился.
— Так ты сама прививку сделала.
— Да... В общем, когда ты начал читать закрытые чаты, я подумала — ну совпадение. Казус. Исключение.
— Я и сейчас так думаю.
— А когда мы там в коридоре воевали со Свином и южанами, у меня самой разогнались мыслительные процессы. Буст.
— Ну и чё? Я тебе как боксёр говорю: в стрессе, да с серьёзным соперником, бывает и не такое. Даже выражение есть! "Жизнь промелькнула перед глазами". Это прямой перевод с русского, поговорке явно больше двух сотен лет. Нейроконцентраторов и ускорений мышления тогда не было.
Ещё не договорив до конца, без разбега начинаю нервничать, а не зря ли я так распустил язык.
— Ты боксом занимался? Не знала. — Японка даже не обращает внимания на мои внутренние метания. — Виктор, ты понимаешь числовые различия между нормой и патологией? Я сейчас о скорости мышления.
— Вообще не волоку. Ноль. Но я этого и не скрывал никогда.
— Человек может бегом обогнать машину?
— Понимаю, к чему клонишь. Отвечу стандартно. Да, может, если победа вызвана спецификой рельефа, набором ско...
— НЕТ. Не может. По крайней мере, не сегодняшние машины.
— Хм.
— Связка концентратор-имплант — это что-то вроде реактивного ранца за спиной, позволяет чувствовать себя на высоте, но эта аналогия очень условна. Я не знаю, как до тебя донести подробно, у тебя же никогда не было импланта.
— Я тебе верю. Когда концентратор работает в связке с имплантом, ощущения при мыслительных процессах ни с чем не перепутаешь. Так тебя правильно понял?
— Да. Причём там целая гамма ощущений, словами не передашь. Как слепому объяснять, что такое цвета.
— И что у тебя произошло во время замеса?
— Имплант вернулся. По ощущениям — он как-будто вернулся, — Хамасаки пронзительно серьёзно смотрит на меня. — Но в том-то и соль, что его нет. Физически удалён, — она касается пальцем лба.
— Озадачила. Я в упор наблюдаю твой некий толстый намёк, но совсем не понимаю его.
— У нас обоих один и тот же симптом, даже синдром. Модифицированные мыслительные процессы на фоне отсутствия у обоих импланта.
— Мы же из совсем разных лабораторий? Ну, если предположить, что в закромах Сергея Седькова надо мной тоже эксперименты ставили, как над тобой?
— И я так подумала, — воодушевлённо соглашается японка. — Поэтому принялась старательно восстанавливать, где мы ныряли в одной луже.
— И?
— Да ответ на поверхности. Мы с тобой в одном чате, где происходит обмен даже на уровне базовых структур мозга.
— Мартинес? Эрнандес? Они тоже в этом чате, причём дольше тебя.