Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера - 3

"Дети ушли" — сообщение от личного подразделения сопровождения наконец пришло на внутренний интерфейс.

Тика Хамасаки выждала ещё несколько минут на всякий случай и выбралась с водительского места низкого спорткара на тротуар.

Затем потянулась, упираясь ладонями в поясницу: она приехала к дому Виктора заранее и предусмотрительно остановилось за углом. Какое-то время пришлось подождать, чтобы не столкнуться с подопечным(и) нос к носу.

Внимания самого Виктора, с учётом его зрения, можно было бы и не опасаться, но ей почему-то не хотелось, чтобы не в меру наблюдательные подруги парня срисовали и машину, и её за рулём: не то чтоб этот визит к Натали Седьковой был секретным, просто тогда со всеми троими пришлось бы общаться.

Как минимум — поздороваться и переброситься порой слов. Это уже само по себе сбило бы её с настроя (грядущее общение с вдовой Сергея лёгким и приятным не назовёшь), а пользоваться лишний раз с утра нейрокоррекцией она не хотела.

К тому же, Седьков-младший скорее всего резонно заинтересовался бы причинами её прихода в его жилище, ещё и в его отсутствие. Секретов на эту тему у неё от него не было, но и авансом обсуждать с парнем шкуру неубитого медведя — так себе идея.

Вставать сегодня пришлось опять ни свет ни заря: на то, чтобы доехать отсюда в новый офис утром по пробкам, предстоит потратить никак не менее часа, который тоже откуда-то надо взять. Времени последнее время не хватает катастрофически, привет тавтология.

— "Три банана, три кретина, муж мой идиот..." — напевая под нос на одном из языков, которые знала, Тика обошла блок зданий по букве П и оказалась перед подъездом, в котором жил Виктор.

Пока что жил.

Кстати, и почему это он вдруг Рыжий? Волосы сына Сергея имеют цвет белой рисовой соломы, начавшей желтеть, да — но до рыжих им по спектру, как до метрополии. Сравнить хоть и с тем же ирландцем, который учится в параллельном с дочерью классе.

Японка вздохнула перед электронной пропускной системой и ненадолго задумалась.

С одной стороны, она отлично помнила девятизначный числовой мастер-код двери подъезда Сергея — его можно набрать пальцами и, подобно экстренным службам, оказаться внутри.

Плюс способа: анонимность. Не сказать, что в ней сейчас много необходимости, но страховки много не бывает.

В свете грядущей перспективы развода с супругом, раздела имущества, раздела компаний и групп компаний, даже таких вот мелких пятнышек в архиве за спиной лучше иметь поменьше (сам факт общения с зарегистрированной алкоголичкой-эмигранткой при желании адвокатами мужа уже может быть истолкован в будущем как компрометирующее обстоятельство).

С другой же стороны, формально говоря, она не то что могла, а где-то даже теоретически обязана была нанести визит ближайшему законному родственнику своего "дитёныша" (официально опекаемого кандидата в несовершеннолетние граждане федерации).

— Три банана, твою маму, тра-ля-ля-ля-ля... — Хамасаки-мать приняла решение и потянулась большим пальцем к сканеру.

Чёрт с ней, с потенциальной известностью эпизода. Парень всё равно привязан к ней по закону и стесняться здесь нечего. Как опекунша, она имеет святое конституционное право посетить место его обитания под личным именем, по биометрии. Это не говоря о том, что даже набранные на табло цифры "анонимного" кода — всё равно что собственные отпечатки пальцев в базе искина дома.

Понятно, что робот пальцы отсканирует и будет держать в памяти до тех пор, пока не поедет на свалку.

Как по заказу, входная дверь подъезда распахнулась за пару мгновений до того, как она коснулась сканера: на улицу, торопясь на работу, выскочила то ли молодая семья из двух человек, то ли просто парень с девушкой.

Парень машинально скользнул по японке взглядом, на автомате кивнул, приветствуя незнакомку, затем уже осознанно и украдкой оглянулся ей вслед: он думал, что она этого не видит.

Расширение аккуратно подсветило Тике его скачок внимания к её ягодицам и далее, вверх-вниз. Дополнительным пунктом в красном спектре мигнуло острое сожаление парня о том, что не вышло подробно разглядеть спереди её сиськи.

Японка слабо улыбнулась и прошла к лифтам: живущий в подъезде Виктора мистер Гормональная Развитость теоретически годился ей в сыновья, будь она в молодости менее разумной и более легкомысленной. Такое откровенное и физиологическое внимание молодёжи, которая в два раза моложе, оказалось где-то приятным.

В двери квартиры она позвонила, хотя и их при желании можно было отпереть снаружи, причём официально.

В следующую половину минуты ничего не случилось. Тика прислушалась и позвонила ещё раз — снова по нолям.

Вкрутив усиление слуха, она прислонила ухо к двери и какое-то время стояла в этом положении.

Разозлившись и похоронив ещё пару минут, японка активировала уже следующие в списке расширения и вскоре определила, что Наталья внутри — просто спит.

Хамасаки вздохнула, сжала губы в узкую полоску и отперла двери квартиры сына Сергея опекунским "ключом".

Хорошо ещё, что мы титульная нация, заметила она про себя. Если бы была кем угодно другим — фокус бы не прошёл. И кто после этого будет говорить, что дискриминация по этническому признаку — плохо?

Очень даже хорошо, если дискриминируешь ты сам, а не тебя. Вполне себе позитивно иметь больше своих прав от рождения.

Натали обнаружилась в дальней комнате посередине бардака, поперёк кровати и в откровенно нетрезвом состоянии.

— Ссссссссссс... — Тика выпустила воздух сквозь плотно сжатые губы.

Какой важный и нужный разговор! А эта... опять за своё!

Тварь. Тебя же только вчера вытащили из больницы. Ты что, не понимаешь...?!! Чёрт с ними с деньгами, которые из-за тебя уплачены в клинике (хотя для Виктора и тебя, сука ты такая, и это — далеко не копейки). Чёрт с ними с протоколами лечения, хотя слова вашей же религии о бисере и свиньях придумали вы сами, не мы.

Но уж о родном сыне ты хотя бы могла подумать?!

Сука. Тварь. Дрянь. Мразь. Мерзость!

На какую-то секунду японку охватило неконструктивное желание через группу сопровождения пригласить специалистов совсем другой организации, со стороны. Хати-кю-сан берут дорого, но дела делают чисто.

Не останется ни следов, ни подозрений, ни малейшей возможности что-то определить либо доказать.

— Чем такая "мать", лучше уж... — Тика не стала оканчивать фразу вслух.

Но не удержалась и сплюнула в небольшую лужицу чужой блевоты рядом с кроватью.