Страница 70 из 103
Глава 24. Взгляд, полный тьмы
Как обычно, поехали по стандартному сценарию. Зрители дошли до кондиции. С ними уже можно проводить веселые сценки.
— Сколько вам лет? — спросил я у бородатого высокого мужика.
Он сидел с краю с закрытыми глазами. Одет стандартно, потертые джинсы и вязаный свитер.
— Пятьдесят три, — ответил мужчина.
— Нет, представьте, что вам сейчас четыре годика, — сказал я повелительно. — Вы маленький ребенок. И не только вы. Внимание! Каждый, кого я сейчас коснуться пальцем, возвратится в детство. Станет ребенком четырех лет. Возвратится в детство.
Я обошел всех зрителей на сцене. Каждого коснулся пальцем. И на эстраде тут же появились шестеро «малышей». Они оглядывались по сторонам с бесхитростной улыбкой.
— Как тебя зовут? — спросил я того же мужчину.
— Сележа, — тут же тоненько ответил мужчина. Подражал детскому голосу. Еще и начал плохо проговаривать букву «р».
— Сколько тебе лет, Сережа? — продолжал я расспросы.
— Четыле, — ответил тот. — А у тебя есть конфетка, дядя?
Вот какой шустрый пацан. Я достал из кармана несуществующую конфету.
— На, держи. Представь, что это твоя любимая в детстве конфета.
И вручил великовозрастному малышу. Тот с удовольствием развернул лакомство. Сунул в рот. Начал чмокать. Отлично, отлично, какой хороший артист.
Зрители на скамейках посмеивались. Я мельком видел, что теперь они заполнены до отказа. Люди прибывали. Тем, кому не хватало места, вставали у входа.
Следующей была «девочка» лет за сорок. Она играла с куклой. Попросила помочь завязать ей косички.
— Это мы с радостью, — сказал я и позвал Катю.
Девушка выскочила на сцену и занялась воображаемыми косичками. Я занялся остальными детками. Повел их в детский сад.
— Только, смотрите, дети, не смейте пачкать штанишки, — предупредил я шагающих по сцене людей.
Зрители на скамейках аплодировали и смеялись. Потом одна из девочек, только уже другая заплакала. Она только что потеряла куклу.
— Это не страшно, — успокоил я ее. Протянул воображаемую куклу. — Вот держи, ты искала эту куклу?
В общем, мы весело провели время, пока я не сказал:
— А теперь снова садитесь на свои стулья.
Люди расселись по местам. Я подождал, пока вокруг наступит тишина. Зрители внимательно наблюдали, что сейчас будет.
— Сейчас я буду считать до десяти, — сказал я. Мой голос прозвучал громко. Зрители затаили дыхание. Вдали слышались крики настоящих детей, играющих возле пруда. — Как только я закончу и скажу «десять», вы погрузитесь в еще более глубокий транс. Итак, один. Вы все расслабляетесь еще больше. Два. Транс, вы погружаетесь еще глубже. Вы слушаете только мой голос. Посторонние звуки исчезли.
Когда я добрался до цифры «десять», зрители на сцене обмякли еще больше. Головы повесили на грудь. У женщин волосы закрыли лицо. У одного мужчины чуть не упали очки.
— А теперь я коснусь каждого пальцем и вы станете старше на двести лет, — сказал я громко. — Внимание, вы старше на двести лет.
Я коснулся плеча грузного мужчины. Он подслеповато открыл глаза. Сгорбился. Стал старше. Спросил хриплым голосом:
— Эй, где моя трость? Я не могу ходить без трости.
Я коснулся других участников. Все они галдели хриплыми старческими голосами. Жаловались, что потеряли вставные челюсти и звали далеких пра-пра-правнуков, чтобы те помогли им встать со стула.
— Вы вполне себе бодрые старички, — внушил им я. — Медицина в будущем достигла небывалых высот. Вы можете ходить и даже бегать, только осторожно.
Тогда «старички» и «старушки», кряхтя, встали со стульев. Потребовали телевизоры, чтобы смотреть фильмы и футбол. Женщины захотели вязать. Вскоре они раскудахтались чересчур громко. Я снова усыпил их.
На сцене находились трое мужчин и трое женщин. Если бы дело происходило в двадцать первом веке, можно было устроить сценку свадьбы. С поцелуями и поздравлениями от гостей. С признанием в любви и даже чуть ли не с брачной ночью.
Но мы живем в семидесятых. Нравы повсюду строгие. Не хватало еще, чтобы обо мне пошли слухи, будто я устраиваю разврат на сцене.
Поэтому вместо этого я сказал:
— А теперь представьте, что у меня в руках большая палка. Длинная и черная. Вот я ее держу. Вот кручу и верчу ею. С бешеной скоростью. Ой, осторожно, чуть не уронил!
Зрители на скамейках видели, что у меня в руках ничего нет. А вот зрители на сцене внимательно смотрели, будто я и в самом деле вертел палку. Я продолжал комментировать свои действия:
— А вот я взял и остановил палку. Поднял. Внимание, сейчас произойдет чудо! Хоп! - и палка в один миг превратилась в змею! В большую и черную змею.
Потом произошло то, чего я не ожидал. Женщины на сцене завизжали от страха, а мужчины отшатнулись от меня. Один вскочил со стула и отбежал подальше.
— Эй, хватит пугать людей! — закричала женщина в зале.
Ладно, кажется, я чуток переборщил. Но обычно этот номер всегда проходил ровно. Без осложнений.
— Все хорошо! — резко и громко сказал я. — Спокойно. Вот я выбросил змею и она…
Я хотел сказать: «Исчезла», но женщины на сцене закричали еще громче. Мои слова потонули в истошном визге. Две закрыли лицо руками. Третья тоже вскочила и побежала за кулисы. Тот мужчина, что поднялся, тоже побежал прочь.
— Стоять! — воскликнул я громовым голосом и они тут же остановились. — Змея исчезла. Ее больше нет. Видите, она полностью исчезла. Вернитесь на свои места.
Зрители вернулись и уселись на стулья. Я снова расслабил их. Успокоил. Видимо, они чертовски боятся змей. А когда я сказал, что бросил змею, им показалось, что она упала к их ногам. Да, в гипнозе глаза не просто велики. В гипнозе они гигантские.
Я провел еще один номер. Превратил участников сеанса в популярных исполнителей. Женщин в Толкунову, Эдиту Пьеху и Анну Герман. А мужчин в Кобзона, Магомаева и Лещенко. Выступили все замечательно.
Между прочим, затем я внушил одному мужчине, что он умеет замечательно играть на пианино. Мужчина сел перед пианино и довольно умело сыграл мелодию «Лунную сонату».
Катя у него потом спрашивала после выступления, умеет ли он играть? Он ответил, что только пару раз пытался играть «собачий вальс». В далеком-далеком детстве. А «Лунную сонату» ни разу не пробовал играть. Даже не знал нот.
Но потом мне стало не до выступления. В проходе между скамеек я заметил Белокрылову. Она молча стояла и наблюдала за выступлением. Ну вот, только тебя мне не хватало.