Госпожа Печалей

Венцеслав скрестил мизинцы и склонил голову в привычном жесте обретенных, признающих присутствие Зигмара. Несомненно, именно сила Бога-Царя позволила Махьяру изгнать пагубное влияние, под которое они попали.

Серый туман, считаные секунды назад бывший таким плотным, начал рассеиваться. На глазах Венцеслава неодолимая стена обернулась растрепанными, рваными лентами, которые гигантскими змеями ускользнули в глубины Болотных Курганов. Когда они исчезли, капитан прошептал себе под нос старый заговор против колдовства.

— Зеленый народец. Их духи, должно быть, собрались с силами, чтобы вновь нанести нам удар после ритуала Гаевика.

— Если Болотные Курганы были когда-то частью Страстоцвета, то дотянуться сюда им так же просто, как и до Жутколесья, — сказала Кветка. Остальные готовы были согласиться с ней — но только не Махьяр.

— Мы боролись не с духами зеленого народца, — заявил жрец. — То было проявление куда более злобной силы. — Он повернулся к Венцеславу. — Задумайся об инструментах, которые разрушали вашу силу воли. Предательство и отчаяние. Это орудия врага, с которым мы слишком хорошо знакомы. Мортарха Скорби. Госпожи Печалей.

— Ты говоришь, что эту атаку организовала леди Олиндер? — Сердце Венцеслава похолодело.

— Возможно, не напрямую, — ответил Махьяр. — Это могла быть какая-то древняя злоба, угнездившаяся в болотах. Но я уверен, что магия исходит от нее. А давно ли зло поселилось здесь, мог бы ответить только чародей.

Он оглянулся через плечо на лежащего на носилках Гаевика.

— Хвала Зигмару, что ты сумел отогнать эту силу, чем бы она ни была, — сказала Сорайя. — Не вмешайся ты…

Махьяр кивнул.

— Это еще одна причина, по которой я убежден, что природа атаки была некромантической. В то время как эта сила властвовала над вашим рассудком, я чувствовал лишь слабые прикосновения. Моя вера отторгала ее. Свет моей преданности Зигмару не давал злу опоры, не позволял овладеть мной.

— Если подобное нападение повторится, нам потребуется твоя защита, — сказал Венцеслав — и на миг по лицу Махьяра скользнуло беспокойство.

— В Шаише есть вещи, препятствующие верховной власти Зигмара, — неохотно проговорил жрец и показал на небо. — Нам повезло, что нас атаковали днем. Ночью гнусные силы некромантии на подъеме, а свет Азира сияет с трудом. — Он твердо посмотрел на Венцеслава. — Нам нужно выбраться из этих болот до заката. Уверен, сила, напавшая на нас, ударит снова, едва сядет солнце.

Предупреждение Махьяра звенело в сознании Венцеслава и несколько часов спустя. Отряд двигался вперед в отчаянной спешке, стараясь обогнать умирающий день. Через каналы они перебирались с совершеннейшим безрассудством, почти не удосуживаясь проверять почву. Быть засосанным трясиной уже казалось им счастливой смертью по сравнению с тем раздирающим душу безумием, что нес призрачный туман.

Зорграш уходил все дальше и дальше вперед, временами вообще теряясь из виду. Венцеслав, поймавший себя на том, что ему не хочется звать проводника обратно, встревожился, не остаточные ли это следы магии леди Олиндер, так и не покинувшие его разума. Теперь он чувствовал себя почти обязанным доверять своим спутникам, только чтобы доказать, что сводящий с ума туман не прав.

— Мы проигрываем гонку, — простонала Кветка. Она шагала рядом с Венцеславом, но смотрела только на небо.

— Даже самые благочестивые молитвы Махьяра не обратят солнце вспять, — откликнулся Венцеслав. — Остается только надеяться, что Зорграш скоро найдет край болота.

— Туман! — выкрикнул Омид. Он шагал замыкающим, но теперь рванулся вперед, торопливо прошлепав мимо Махьяра с Гаевиком к капитану, лихорадочно тыча пальцем в сторону раскинувшегося позади темного болота. — Я опять видел туман! Он возвращается и светится, как блуждающие огни!

Венцеслав на секунду остановился. Все тоже задержались и обернулись, чтобы лично увидеть, что происходит.

Над водой скользили тонкие струйки пара, по-прежнему тускло-серые, но теперь они действительно призрачно мерцали, сияя во мраке. Прежде испарения окутывали их без предупреждения. Теперь же они откровенно заявляли о себе, словно получая от этого садистское удовольствие. И Венцеслав знал, что дело вовсе не в игре воображения: туман действительно иногда замирал, застывал над затхлой водой, точно дракон, оценивающий добычу, твердо уверенный, что никто не в силах ему противостоять.

— Бежим, — прошипел Венцеслав и отступил, чтобы помочь Махьяру тащить Гаевика. Кветка присоединилась к ним. Вместе они подняли носилки над водой и теперь могли продвигаться быстрее, хотя и недостаточно, чтобы нагнать остальных.

Вдалеке завыли болотные волки, приветствуя вечернюю смерть солнца. Небо еще не полностью потемнело, последние отблески дня бились в тисках ночи. Схватка шла мучительно медленно, как будто сам Шаиш играл с людьми, продлевая их мучения.

— Туман снова движется! — охнула Кветка.

Они попытались ускорить шаг, но Венцеслав рискнул оглянуться — и от увиденного озноб пробрал его до костей. Туман не просто двигался, он разбухал! Тонкие струйки пара тянулись, закручивались, сливались в огромную тучу, грозящую поглотить все оставленное за спиной пространство. Люди будто пытались убежать от конца света. Туман с глухим ревом покатился за ними. Венцеслав уже чувствовал, как безнадежность пытается пробиться в его сознание. Раньше они проникали тайком, но теперь, когда люди все поняли, влияние пыталось проложить себе путь силой, раздирая разум призрачными когтями. И Венцеслав не знал, сколько еще он сможет продержаться.

— Продолжайте идти! — взревел Махьяр. — Боритесь! Боритесь!

До призыва жреца Венцеслав и не замечал, что шаг его замедлился. И Кветки. И Омида. Венцеслав удивленно посмотрел на солдата, вернувшегося помочь им. Потом он увидел Сорайю с Ратимиром. Нет, они не возвращались, и слова Махьяра предназначались не только для Венцеслава с Кветкой. Ноги заплетались у всех, и не только усталость тянула из них энергию.

— Это испарения! — крикнул Венцеслав. — Они замедляют нас!

Гнусное коварство некромантической силы поражало. Яростные попытки пробиться в разум послужили прикрытием, позволив врагу пропихнуть в сознание жертв другие, более тонкие импульсы. Зловещая сила опутывала их ментальной паутиной.

Как и раньше, осознания того, что происходит, оказалось недостаточно, чтобы освободиться. На самом деле противостоять такому влиянию было даже труднее. Что там говорил Махьяр? Что сила леди Олиндер — отчаяние? Получалось, сама безнадежность, которую чувствовал Венцеслав, только усиливала хватку врага.

Тьма опускалась на болота. Лунный свет, пробивающийся сквозь ветви деревьев, освещал ровно столько, сколько нужно, чтобы продемонстрировать всю бесполезность сопротивления. Всю силу воли, до последней капли, Венцеслав направлял на то, чтобы удерживать носилки. Если бы не идущий впереди Махьяр, капитан не знал, смог бы он вообще переставлять ноги.

— Боритесь! — крикнул и Венцеслав, пытаясь втиснуть слова воина-жреца в свой разум, пытаясь заставить себя поверить в них. Остальные подхватили клич. Даже губы Гаевика шевельнулись, хотя с них и не сорвалось ни звука.

Впереди откуда-то выскочила тощая фигура. Сперва Венцеслав решил, что это болотный волк, производящий разведку для своей стаи. Потом его пробрала дрожь. Да, это был разведчик — их разведчик.

— Зорграш! Это Зорграш!

Никогда бы он не поверил, что вид склепорожденного может привести его в такое возбуждение. Внушить такую… ну да, иного слова не подберешь — надежду. А вместе с нахлынувшей надеждой к ногам вернулись силы, а когтистое зло отцепилось от разума.

— Сюда, — замахал руками Зорграш. — Цитадель там.

Цитадель? Обитель Оракула под Вуалью! Место, в поисках которого они зашли так далеко. Сердце Венцеслава бешено заколотилось. Он почти услышал разочарованное рычание, с которым разрушительное влияние выскользнуло из него. И его отряд, судя по всему, тоже вдохновился новой надеждой.