Прости себе меня

— Чёрт! — не сразу отпустила его. Впрочем, как и он. Его широкие ладони бессознательно соскользнули ниже, ложась на девичью талию. Он вполне мог бы сомкнуть вокруг неё свои пальцы.

— Там дождь заканчивается, — прохрипел ей в макушку, — хотел поторопить.

— Пусти, — она попыталась вывернуться из его рук, но Гордеев только сильнее сжал свои пальцы. Ещё чуть-чуть и будет снова больно, — Гордеев, мне больно!

Он сделал шаг вперед, заталкивая её обратно в уборную. Ещё один шаг. Слышал, как она начала задыхаться от возмущения и... страха? У самого дыхание сбилось. Почему-то. Снова подтолкнул её, зажимая между собой и умывальником.

— У тебя крыша поехала? — поднатужилась в провальной попытке оттолкнуть его, — сдурел?! Отвали от меня, Гордеев!

— Шш! — шикнул на неё, слегка отстраняясь и наклоняясь. Чтобы заглянуть в глаза, наполненные непониманием и паникой, — странно, да?

— Ты умом тронулся? Что странно? Отпусти!

Взгляд Егора опустился на её шею. Она была мокрой. Капелька воды дрожала на ярёмной впадине привлекая внимание. Хотелось стереть её. Прикоснуться. И... это было необъяснимо.

— Ты так сильно нервничаешь, Муха? Боишься меня? — против воли облизнулся, — или это что-то другое?

Глава 8

Это были ужасные три дня. Жар, тошнота, слабость, мышечная боль и полное отсутствие аппетита. Где она успела подхватить заразу она понятия не имела. Вокруг неё все были здоровы.

Сегодня утром Даниэла с облегчением вздохнула, когда после пробуждения поняла, что её голова не разрывается от боли. Температура не поднималась выше тридцати семи, а утром она даже сумела запихнуть в себя овсяную кашу. Ближе к обеду она нашла в себе силы выползти из постели и спуститься вниз. Вышла на улицу и, кутаясь в плед, залезла на садовые качели. Наблюдала за приготовлениями к дню рождения матери. Отец был на удивление внимателен. Пару раз приносил ей травяной чай и перекус в виде той же каши, только с кусочками сладкого яблока и мёдом.

— Ты как? — пробегая мимо, мама остановилась возле Даниэлы и села рядом, — хоть кушать начала.

— Лучше, — улыбнулась, откидывая голову и глядя на безоблачное небо. Погода сегодня была безупречной. Лёгкий ветер играл с тонкими ветками фруктовых деревьев, а мягкое сентябрьское солнце приятно грело щёки. Но девушка до сих пор чувствовала лёгкий озноб, — боюсь сглазить.

— Посиди дома ещё два-три дня. Не спеши в институт. Всё успеешь, — Марина Арсеньевна заботливо подоткнула под дочь плед и встала на ноги, — Хочешь чего-нибудь?

— Нет, — покачала головой, — хочу сползать в мастерскую. Но сил пока на это нет.

— Там, кстати, бардак полнейший. Когда ты последний раз там порядок наводила?

Дани подкатила глаза и усмехнулась. Там так и должно быть. Не зря же придумали фразу: “творческий беспорядок”. Это её маленькое убежище. Маленький мир, где она отводит душу. Пару лет назад папа великодушно уступил дочери часть гаража, при этом сам не остался в тесноте. Небольшая кладовая теперь превратилась в место для творческих порывов. Когда-нибудь, возможно даже через год или два она откроет свою студию интерьерного декора. Журналистика? Это будет для неё запасным аэродромом.

— На днях разгребу там завалы, — тихо произнесла и потянулась к небольшому столику из кованого железа и дубовой столешницы. Этот стол — детище её отца. Да, стремление к творчеству досталось ей от него. Изредка глава семейства Ксенакис позволяет себе окунуться в своё хобби.

Даниэла взяла в руки большую кружку с чаем и сделала большой глоток. Ощутила на языке вкус зверобоя и лимонника. Да, травяные чаи — тоже фишка её отца.

— Много людей будет? — протянула чай матери, угощая ту.

— Нет, — Марина поджала подбородок и посмотрела на отца, который возился с мясом неподалёку. Заливал его соевым соусом и чем-то ещё для маринада, — приедут Алфёровы и Ковальчуки. Гордеевы будут. И всё.

— Ясно, — постаралась не придавать значения Гордеевым, — тебе точно понравилась сумка?

— Я уже переложила в неё все свои манатки, — мама улыбнулась и приложила ладонь ко лбу Даниэлы, — принесу термометр. Подожди...

Тридцать семь и четыре. Противно. Гадко.

Быстрый душ. Ещё один перекус в виде кое-каких овощей. Пара ложек куриного бульона. Общее фото с родителями. Не в лучшем виде, но это традиция, которую нельзя нарушать.

Праздничное мероприятие она не потянет. Поэтому, выпив очередную таблетку, Дани спряталась в своей комнате и занялась поиском хорошего кино.

Вооружившись ещё одной чашкой чая, девушка вновь легла в постель. Время от времени до неё доносились голоса и смех гостей. Пару раз к ней заходила мама, чтобы узнать о состоянии дочери, и отец. Единственное, что радовало Дани во время болезней — это внимание отца. В такие дни он становился на удивление внимательным и заботливым. Она не понимала, что мешало ему быть таким всегда? Почему в обыденной жизни он чаще отстранённый и даже холодный. Слишком сдержанный. Собранный. Будто она не его дочь, а сотрудница в офисе?

После первого просмотренного фильма, любопытство привело её к окну. Гости, судя по всему, плавно переместились в дом. Женщин не было видно, а Эдик Гордеев вместе с Ковальчуком курили возле всё ещё тлеющего мангала.

Дани перевела взгляд на свой мобильный. С Витей она уже созванивалась несколько раз. Как и с Яной. Спать совсем не хотелось, а настроение продолжать смотреть кино уже пропало.

Натянув на себя спортивные штаны и худи, Дани стянула волосы в маленький хвост. Засунула в карман телефон и вышла из комнаты. Да, постельный режим ей никто не отменял, но сидеть в комнате и ничего не делать она уже не могла. Безделье сводило её с ума.

Спустившись вниз, девушка обошла гостиную. Старая остаться незамеченной, она проскользнула к выходу на задний двор и буквально на носочках засеменила в сторону гаража.

— Ты куда? — вздрогнув, она застыла на месте. Обернулась на мамин голос и, сложив густые тёмные брови, взглянула на мать.

— В мастерскую...

— У тебя силы появились? — пошла ей навстречу.

— Мам, — на выдохе, — я совсем немного покопошусь? У меня сил нет в комнате сидеть... тоска. Я зачахну от безделья. Я же не в спортивный зал иду?

— Только без фанатизма. Хорошо? — женщина натянула на голову Даниэлы капюшон, — принести тебе что-нибудь?

— Нет, — сняла капюшон и поправила хвост, — спасибо. Я, может, сама потом приползу и перекушу. Пока не хочу.

— Ну, смотри.

Марина стояла во дворе до тех пор, пока Даниэла не крылась за гаражной дверью. И как только дочь скрылась из виду, отвернулась, возвращаясь в дом.

— Мы тебя потеряли именинница! — на пороге кухни её встретила Тамара, — ушла за зеленью и пропала!

— Выходила на улицу, — Марина зашла на кухню и забрала тарелку с вымытой зеленью.

— Иди, принимай поздравления, — подруга перехватила тарелку и подтолкнула её вперёд.

— Ещё? — удивлённо вскинула брови, оглядываясь.

— Мариночка Арсеньевна, — внимание привлёк посторонний мужской голос.

— Егор? Вот так сюрприз!

Парень держал в руках большой букет розовых роз и приветливо улыбался.

— Я без приглашения, — он склонился над женщиной, целуя ту в щёку и вручая ей цветы, — поздравляю! Пусть жизнь продолжает играть яркими красками!

— Спасибо! — вдохнула тонкий аромат роз и посмотрела на парня, — Господи! Вот это ты вымахал! Эдик? В кого ваш сын такой витязь?

— В меня! — донёсся голос из гостиной.

— Не видела тебя с тех пор, как ты вернулся, — Марина Арсеньевна провела ладонью по плечу Егора, — как твои дела?

— А по мне не видно? Отлично!

— Со всеми поздоровался?

— Уже успел, — широко улыбнулся и оглянулся по сторонам, — почти со всеми. А где Даниэла?

— О, ей нездоровится уже три дня. Она сегодня отлёживается. Почти. Если хочешь, можешь пойти поздороваться. Она в гараже, — поймала его удивлённый взгляд и рассмеялась, — в гараже у неё теперь мастерская! Она там. Иди! А то она от тоски уже помирать собралась!