Девяносто три!

На исходе третьей недели обретает имя. Встретились на далеком полустанке, в тамбуре вагона для глухонемых: беженцы без документов, солдаты с церковными ресницами, кожаный том раскрыт на книге Иова. Phra — ангел, сведущий в перемене мест. Шестнадцать из шестнадцати, дроби юности, пришел срок решений: облизал палец, посмотрел на игрушечный череп с рябиновыми глазами, погладил фигурку дракона. Орё, я готов.

15 января 1947 года — труп найден на задворках, губы отрезаны, горло забито дерьмом. Малькут! Подозревал, что норны высасывают мозг. Утром — муравьиный пожар кожи, крошечная москва дрожит под лунным сапогом, печать короля бабабела нашлась в столовой: пятна на досках, рюмки опрокинуты, лужица у прошлогоднего камина. Как до тебя добраться?

— Записывай адрес. Покажу, где мы тут и что.

Тайным молотом в лоб, циркулем в висок, угольником в нежную шею. Они боятся тех, кто много ебется, кто знает вкус бандитского хуя. Доставай аусвайс.

— Маринус ван дер Люббе, к вашим услугам.

Понедельник, первое ноября.

78

Бергхоф, поместье F. Выборы канцлера позади, лед обнимает лужи, рукопись ежится в саду. В два тридцать ночи мы с Работником начали труд, отмеченный печатью неудачи. Под бедным окном в одночасье вырос розовый куст, плоские бутоны, торт в иглах похоронных стружек.

— Повторяй: I am a slave, an ape, a machine, a dead soul.

— Мне нравится твой подбородок, совсем немецкий.

Бродили вокруг дорогого пруда, как в «Порчери». Zamorit' — заразить. Tatan — полынь. Karmara — повелитель планетарных князей. День памяти пророков, надо бить по спине веревкой в знак скорби, царапать лоб особым гвоздем. Отель "Воспоминания о Голландии" рядом с аэропортом, сигаретный ожог под левым соском, двенадцать имен следует произносить нараспев, точно мантру. Словарь распахнут на Sch, можно искать директивы, как в китайской гадательной книге. Рукописи нашлись под старой грушей, нетронуты огнем. Шестнадцать из шестнадцати, возраст перемен, магистра сослали на Липари, дождь триста дней в году, чечевичный суп с солониной. Бросил палочки из яшмы. Бросил три мускатных ореха. Перевернул наперсток, погладил щуп. "Ты пишешь мне, как Ястреб. Все эти лукавые переносы, расцепленный стержень, депеши из Вевельсберга, точки в пьяных глазах". Start transmission now.

Хынек-бис, пойманный и прирученный. Уши австралийской лисы, ящерица хребта, синяк чуть выше левого локтя, "стой, куда ты", решил не спорить, остался на ночь. "Здесь такой район, нельзя выходить". Криптозоология нищеты, масляные плошки освещают лезвия пыльных стекол, слюдяные пузыри, отрубленную бычью ногу, гниющую в арабской луже. Пьяные голоса в придорожной кнайпе, тусклый луч карманного фонаря, сдохла батарейка. Он сосет чужие пальцы, разрешает дышать в ухо, вылизывать уголки глаз. Черный рынок детских гениталий, пестики и тычинки, брахманская точка на лбу, зал затрепетал, когда живого младенца бросили в Ганг, а мертворожденный остался в вагоне.

— Я могу потрогать?

— Можешь.

Руна смерти Eoh на черном шнурке. Изгнан из дома (I sheltered him too much and I think there's a little resentment from that), шлялся по стогнам, ловил похотливых туристов у тынского колодца. "Видели алхимического дракона?" — "Нет, а где он?" — "Вон там, серо-зеленый, как мои глаза, загляните поглубже". Их кардиостимуляторы, кассеты, прищепки для банкнот. Доктор открывает саквояж, бренчат медные слезы. "Давите ему на грудь". Так мы развлекались в июне. Первое солнцестояние, древний луч в ирландском саркофаге, купили билеты в прошлом году. Девяносто три счастливца, автомобили, тревожные голоса. Для избранных играл струнный квартет, мышата пляшут в буром футляре. Пан пробежал по тропинке среди наглой листвы, по пути в Брэ, щелкнул брегетом, мигнул брусничным глазом.

Zamorit' tatan — заразить полынь.

Жан Донет, слепленный из эдемской глины, опутанный жирными стеблями кувшинок, распорот Новым Иродом в канун дня святого Иоанна, 24 июня 1438. Мать и еще шесть крестьян из прихода Нотр-Дам-де-Нант свидетельствовали о пропаже. Задушен в "Отеле де ля Сюз", над телом надругались в подвале шато Machecoul. Среди песков, за волнами этиров, растет ХНД. Пустой постамент над финальной аркой.

— Мое имя — Меркурий, я — гонец, мой повелитель — Робин-Красная-Шапка. Мчался из Ньюкастлтона, стер семь пар железных сабо. В правом верхнем углу — раскрытая лилия, в левом — пятнистая змея.

— Ложись, братец, согрейся.

79

"Евреи" и «Сестра». Таинство химической свадьбы, на ленте лопаются белые пузырьки, пятница ползет по мраморному полу. Swallow this acid! Плотность! Прибавить плотность! Химический поцелуй, кольца, благословение кюре в громоздкой колбе. Повернул вентиль до отказа. Дневной сон не принес утешения: обрывок левитации, враг, взлетающий над железнодорожным снегом, происшествие в индийском поезде, по ошибке швырнули в Ганг живого ребенка. У подушки программа прискорбного французского клуба: аукцион невольников, скачки на табуретах, анальный маскарад. Лето, проведенное в воде, выпяченные ребра июня, малые антильские острова, подмышки пахнут жареным луком. Демон А. держит в руке крошку-куклу, дергает за ноги, жир капает в пасть пиштако. Расчленение предательских сыновей, тайный праздник за темными шторами, для надежности воткнули булавки.

— Прочитали досье?

— Да. Странные колени, я бы хотел посмотреть через лупу.

— Мы заметили его на опушке, герр Хаусхофер. Думали, австралийская лисица, но потом узнали вашего сына. Вообразите: на четвереньках, лицо в коросте, странно тявкал, тут легко обознаться. Пришлось накинуть лассо, слегка покалечился, к несчастью. Видно, пришлось ему натерпеться.

— Он пришел в себя?

— Да, от разговорной машинки. Им занимается Прелати. Вот, справа налево.

— "Отец сломал печать простую, и дьявол изувечил мир". А колени?

— Стер, пока бегал по снегу.

— Они напоминают мне детство. Школьная раздевалка, шорох мячей, предатель в огненных шортах.

Помнишь, Ю-ю, как мы встретились в Бергхофе, как ты подошел неслышно, тронул тайную ранку на моем затылке? Как шепнул, коснувшись языком уха: тебя ждет слава, Маринус, ты спалишь рейхстаг, будешь кувыркаться саламандрой?

"Отрубленный Бог", сангина (деталь). Центральные врата помечены: Ibah. Бутсы футболиста, клетчатые гетры, волоски на предплечье. Случайно заметил, что люди за соседним столиком подслушали разговор про способы устранения тел: газовые конфорки, крысиный яд, запечатанные соломой ямы, гарроты и рыболовные крючки. Выездной dios de las muertas, процессия обогнула остров: сахарные черепа на лотках.

Создатель скудных историй про изуверство вермахта, желтые лампочки, освещающие холодную камеру, стук оловянных мисок по утрам, отбой и подъем, червивое мясо, запах мочи. "Мне — тридцать семь, я мудр, как змея, меня пощадила монсерратова лава, я ходил по священной золе, дышал нефтью, ебал пакистанских подростков, поклонялся голове Бафомета, вступал в поединок с моряком у чертогов элементарного короля, видел горящую цифру 12, провел ночь в "Отеле де ля Сюз"".

— Ты посмотри, сколько у него там спермы!

Пришлось перейти на шепот.