Разлюбить князя

А потом её накрыла тоска… Не было дня, чтобы она не вспоминала Голубую Даль. Точнее, ночи. Днём она отвлекалась на работе. Находила занятия, чтобы не думать о сыне. Хотя, как тут не думать, когда через её руки проходили новорожденные. Она то ругала себя, не находя оправданий своему поступку, то, наоборот, оправдывала, объясняя его тем, что родители от горя с ума сходили. Родители, конечно, обрадовались тому, что она жива. Отец бросил пить. Раньше он объяснял свои запои тем, что пьёт от тоски и неизвестности, тем, что дочь пропала, а теперь она нашлась, поэтому повод для пьянок у него отпал. Устроился на работу. Платили мало, но, зато, никогда не задерживали зарплату. Мама со своей профессией, в отличие от отца, была очень востребована. Хороший бухгалтер в любом бизнесе нужен. Через пять лет, как Ольга вернулась, отец умер. Мама недолго погоревала и вышла замуж за своего шефа. Ольга предполагала, что у матери был роман на стороне. Теперь её догадки подтвердились. Шеф был мужик не жадный и беззлобный. Купил Ольге квартиру не далеко от её работы. Хорошую квартиру купил, не поскупился. Трёхкомнатную. Ремонт сделал там шикарный. Ольга отнекивалась. Ей и в их старой квартире хорошо было. Но старую квартиру они продали. Построили на эти деньги дом в пригороде, а Оля въехала в новую квартиру в хорошем микрорайоне. Отчим, видно, был на короткой ноге с главным врачом больницы, и Ольга очень быстро продвинулась по служебной лестнице. Правда, продвинулась заслуженно. И кандидатскую защитила. И врачом была, что говорится, от Бога. Но, чем лучше она жила, тем острее ощущала своё одиночество. Такого мужчины, как Карушат, она не встретила. Ребёнка не родила. Стала специалистом высшего класса, а что с этим делать — не знала. Да и потом, незаменимых людей нет. Не она, так другая была бы классным врачом на её отделении. А вот маму ребёнку никто не заменит…

Она сказала Максу правду. Действительно, много раз пыталась вернуться в Горушанд, но не получалось. И вдруг… то ли сон, то ли виденье… Фраза: «Ты смогла бы убедить её остаться», не давала ей покоя. Значит, та женщина, о которой говорил Максим, всё-таки смогла покинут Голубую Даль. Неужели боль её сына столь велика, что она услышала его не только через расстояния, но и через другое измерение!? Ольга посмотрела на часы. Шесть часов утра. Мысль работала быстро и чётко. До открытия нотариальной конторы оставалось три часа. Ну, что ж. Она проведёт оставшееся время с толком. Ольга приняла душ. Выпила кофе. Потом все личные вещи, включая книги, записи и фотоальбомы перенесла из спальни и гостиной в рабочий кабинет. Закрыла его, предварительно забрав компьютер. В половине восьмого позвонила Любочке, зная, что та собирается на работу:

— Я позвонила Вале и предупредила её, что ты задержишься на пару часов.

— Но зачем? Что случилось?

— Ничего не случилось. Берёшь свой паспорт, на всякий случай свидетельство о рождении дочки, и я жду тебя у нотариальной конторы по адресу…

— Да случилось-то что!? — опешила Люба.

Она знала, что Ольга Павловна очень хорошо к ней относиться, сочувствует её семейной ситуации, но причём тут нотариус?..

Потом Ольга позвонила Аркадию Валентиновичу:

— Друг мой! Мне нужна Ваша помощь…

— Ах, Оленька Павловна, для Вас хоть звезду с неба!

Ещё бы! Ведь она спасла не только его единственную дочку, но и единственного внука. Сидя за рулём автомобиля и мечтая о том, как она проведёт отпуск на море, Ольга, по звонку всё той же Любочки, повернула машину и влетела в операционную как раз в тот момент, когда все уже опустили руки и смирились со смертью матери и младенца.

— Звезду не надо. Надо принять меня сегодня вне очереди прямо с утра. Я хочу оформить дарственную.

— И всего-то!? Олечка Павловна, не извольте беспокоиться. Сделаю всё в лучшем виде!

Из нотариальной конторы Любочка вышла, мягко говоря, в лёгком шоке.

— Что это было, Ольга Павловна?

— Любаша, я же понимаю, как тяжело жить на чужой территории. Муж твой, привыкший смотреть маме своей в рот, ни на что в жизни не способен. Это же надо быть таким дятлом — хочется, конечно, хуже сказать — что бы все деньги, что зарабатывает ваша семья, отдавать своей маме! И ты должна у свекрови свои же деньги на прокладки выпрашивать! Да пошли они к чёрту, и муж твой, и маман его! Ишь, гады какие! Над сиротой измываться вздумали! Сколько раз ты говорила, что ушла бы, да некуда? Сколько раз я тебе предлагала ко мне перебраться, а ты всё стеснять меня не хотела? Теперь стеснять некого, зато есть куда перебраться. Разводись и живи спокойно. Одна комната тебе, другая Юльке. И до работы всего две остановки. В хорошую погоду пешёчком можно прогуляться. Вдумайся только — ты на целый час позже вставать сможешь!

— Но как же так?.. А Вы?

— Ну, что я? Если не получится то, что задумала, поживу пока в третьей комнате, а потом куплю себе что-нибудь.

— А как понимать, что если через год Вы не объявитесь, то и третья комната, и Ваша дача, и все Ваши сбережения отходят мне? Вы куда-то уехать хотите, что ли?

— Хочу. Очень хочу. И если я через год не вернусь, значит, там мне лучше, чем здесь. И я останусь там навсегда. А ты уж, девочка моя, стань счастливой, пожалуйста. Ну, что? Поехали смотреть владения?

Часть 10 глава 5

— Любаша, ну, что ты? Успокойся, — обнимала Ольга плачущую Любу за плечи, сидя на кухне теперь уже не своей квартиры.

— Ещё никто-о-о… никогда-а не делал для меня-я такие подарки… — всхлипывала Любочка, размазывая слёзы по щекам, словно маленький ребёнок. Девочка, выросшая в детском доме, она не была избалована ни подарками, ни вниманием, ни заботой. Да ещё муж такой попался… — Вы же мне не комнаты, Вы же мне новую жизнь подарили…

— Ты, главное, жизнь эту новую проживи правильно. Не трать её на своего мужа никчёмного, да на мамашу его алчную. И при разводе на алименты подавай, как бы они тебя не отговаривали. А если начнут рот открывать, так ты сразу к Аркадию Валентиновичу беги. Поняла?

— Да. Хорошо…

— А теперь иди, умойся холодной водой, а то глаза припухли. На работе приставать начнут, что скажешь?

— Скажу, что со свекровью поругалась, — поспешила Люба в ванную комнату.

Умываясь, она всё ещё до конца не верила в своё счастье. Пять лет мучений и унижений останутся позади. Она ни на минуту не задержится в их доме! Ни на минуту! Завтра вернётся с суток и, не ложась спать, соберёт все вещи, свои и Юлькины, возьмёт такси и переедет к Ольге Павловне. Точнее, уже к себе. Аркадий Валентинович, милый пожилой мужчина, объяснил ей, что на дарственную ни её муж, ни, тем более, её свекровь, претендовать не могут. Так что жить она теперь будет с ребёнком спокойно, и никто без её разрешения на её территорию не войдёт.

Ещё Ольга Павловна обещала поговорить со своим замом, что бы Любу перевели на пятидневку. Тогда Юльку не надо будет в круглосуточный садик отводить.

— Как здорово! Я со своим ребёнком теперь буду много времени проводить. Спасибо Вам, Ольга Павловна! — поцеловала Люба начальницу в щёку, когда та подала ей приказ о переводе.

— Ну, Любаша, удачи тебе! Главное, ничего не бойся!

Люба со счастливой улыбкой стала просматривать назначения для больных.

— Здравствуй, Любушка! — увлечённая своими мыслями она не заметила, как на пост подошёл Иннокентий Викторович, врач их отделения.

— Здравствуйте, Иннокентий Викторович! — она радостно улыбнулась.

— Как сияют Ваши глаза сегодня!.. Случилось что-то хорошее? — и он положил на стол рядом с девушкой три груши и связку бананов.

Кеше очень нравилась эта милая и заботливая мед сестричка. Он всегда угощал её шоколадом или фруктами. Он бы с удовольствием поухаживал за ней, но его останавливало обручальное кольцо на пальчике Любы. Заводить пошлую интрижку Кеша не хотел по одной простой причине — Люба не просто нравилась ему. Он был влюблён в неё и хотел серьёзных отношений, а не мимолётных встреч, которые бы ни чем не закончились.