Счастье в мгновении. Часть 2

– Да, конечно.

Я следую тому, что мне сообщает Джексон. Мне приятно, что большую часть приготовления еды он берет на себя. А я просто стою или сижу и внаглую пялюсь на его тело… Возможно, есть доля правды в фразе: «Лучший способ избавиться от соблазна – поддаться ему». Но не в моем случае. Этого нельзя допустить.

Джексон красивым образом накладывает кусочки пиццы на поднос, и я иду за ним в то место, в котором мы будем кушать долгожданный, приготовленный нами, ужин. Мы поднимаемся по лестнице.

«Неужели мы пойдём в комнату?» – пробегает с ужасом мысль в моей голове.

– Джексон, а куда мы идём?

– Милана, твоё любопытство с годами только увеличило свои обороты? – Он смеется и бросает на меня нежный взгляд.

– Джексон, – закатываю я глаза, – я серьёзно.

– Третьего раза я не потерплю… – возбуждающе произносит он.

Что? Ему не нравится, что меня раздражают его подколы или то, что я закатываю глаза по привычке, в случае проявления недовольства?

– Что? – недоумеваю я.

– Позже узнаешь.

Мое сердце уходит в пятки, когда я от Джексона слышу такие «фразочки». Пройдя спальную комнату, я выдыхаю. Но мое воображение продолжает подсовывать картины, которые точно сведут меня с ума.

– А сейчас ты должна закрыть глаза! – мягко указывает Джексон.

– Снова? – улыбаюсь я.

– Да, чтобы сюрприз состоялся. Я подам тебе руку, чтобы помочь подняться кое-куда.

Я киваю. Рука Джексона касается моей, и он нежно, поддерживая меня за талию, оказывает мне помощь, чтобы переместиться, по ощущениям, на поверхность, выше второго этажа. Мышцы в глубине живота сладостно сжимаются от этих прикосновений.

– Можно открывать? – с нетерпением выкрикиваю я, желая увидеть сокровенное место, в котором мы находимся.

– Да, теперь можно.

Я открываю глаза и замираю. Перед нами – открытая веранда. У меня подкашиваются ноги. От вида на звёздное небо, я изумляюсь и цепенею… От этих неповторимых и чарующих, фееричных и незабываемых просторов, я хочу сейчас же расцеловать Джексона, отблагодарив за то, что… Боже. Это… это… это…

– Неземная красота… – еле выговариваю я, осматривая это чудесное место, сияющую панораму бесчисленных огней. – Я бы многое отдала за то, чтобы жить в таком доме, имея веранду… – Мои глаза на мокром месте от того, что я чувствую сейчас. – Это же настоящий подарок – вдохновение для писателя, когда, сидя здесь, в любое время дня и ночи, можно писать, среди этих видов на озеро, лес, звезды… – Обезумевшая увиденным, проговариваю вслух свои мысли.

– Я счастлив видеть твою улыбку… – Джексон широко улыбается, а его глаза загораются ярким блеском.

– Джексон, это… это… – Я прислоняю руки к лицу, не переставая восхищаться.

Я давно не чувствовала того, что ощущаю сейчас.

По моим глазам стекают слезы, слезы удивления, счастья. Эмоции переполняют мое тело. Я в восторге, я не ожидала…

– Джексон, спасибо те… – Слезы подрывают мою речь.

– Милана, ты же плачешь. – Он становится напротив меня. Его губы находятся мучительно близко. – Я довёл тебя до слез? Прости меня, малышка.

Он проводит кончиками пальцев под моими глазами.

– Джексон… – плачу я еще больше от того, насколько приятны его прикосновения, так как этого не должно быть. Я не могу этого испытывать. Растерянная, я пытаюсь успокоить сбившееся дыхание.

– Малышка моя, – с глубокой нежностью лепечет Джексон. – Прошу, скажи, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?..

– Джексон, ты сделал меня такой счастливой за эти часы, чего не было со мной все эти годы… – с моих губ срываются искренние слова. – Твоя забота, твои сюрпризы сегодня для меня настолько ценны. – Я не сдерживаю слез и эмоций. – Я… – Я не знаю, что происходит со мной. Я не отдаю себе отчета во всем, что я делаю, когда нахожусь близко с этим человеком.

– Малышка… Я поражён тем, как ты отреагировала на мой сюрприз и… – Он озабочен моим состоянием.

– Это лучший сюрприз во всей Вселенной, – вытирая слезы, безудержно стекающие по моим щекам, проговариваю я.

Джексон мягко прижимает меня к себе. По моей спине ползет холодок – либо от страха, либо от того, что в мое тело поступает тепло от испытываемого восторга, либо от возбужденного предвкушения, о котором мне запрещено думать. Эти объятия светлее солнца. Я так нуждалась в них. Я утыкаюсь ему в грудь и – черт – я, кажется, сама сияю огнями. И вот так, в теплых и родных объятиях, мы стоим и смотрим на звёзды, на мои любимые звезды во Вселенной, которым я посвящаю свои стихи и которые неразрывно связывают меня с близким человеком – дедушкой.

– Я помню твою любовь к этим крупицам соли, рассыпанным по ночному небу, – Джексон цитирует строку из моего стихотворения, – но к такой твоей реакции, я не был готов… – потрясается он, качнув головой. – Знай, что… – Я замираю, ожидая, что он хочет сказать. – Для меня это безумное счастье видеть тебя такой.

– Джексон, спасибо тебе за всё, за всё, что делал и делаешь для меня. – Он нежно-нежно гладит меня по волосам. Голова идет кругом от этой ласки.

– Ну ты же моя сестрёнка?.. – как будто голосом из детства, выдает Джексон.

– А ты – мой братик!

– Но у сестрёнки скоро взорвется пузо, как бомба замедленного действия, которое очень желает есть, поэтому, как и всегда, идём пробовать мою, уже холодную, пиццу! – Как же забавно исходит от него слово «мою».

Я смеюсь, отпрянув от объятий, так как и не заметила в порыве чувств, как сильно прижалась к нему.

– Джексон, а как же тесто, которое делала я?

– Хорошо, наша, – меняет задорно он.

– Другое дело!

– И сразу заулыбалась, малышка.

– Дя! – мило вскрикиваю я. – Идём!

Мы помещаемся на мягкий, обитый бархатом, бордового цвета диван, стоящий посередине звездной территории, и кладем между нами поднос с едой.

– Я подумал, что бокал испанского белого сладкого вина не помешает нашим разговорам? – предлагает с осторожностью Джексон, зная то, как я отношусь к алкоголю.

Учитывая сегодняшний, мой невероятно эмоциональный день и с учетом того, что завтра у меня выходной, я решаю принять предложение Джексона. Это поможет немного расслабиться и смело разузнать обстоятельства жизни родной песчинки.

– Да, с радостью… – неуверенно бросаю я, чувствуя на себе его острый взгляд.

– Не ожидал услышать твой положительный ответ. – Он разливает напиток по двум хрустальным бокалам.

Кто же ожидал? Я тоже не ожидала.

– Просто в моей жизни нет места алкоголю, только лишь в исключительных случаях, – объясняю незамедлительно я, с каждой секундой теряя рассудок.

– Это тот самый исключительный случай? – Джексон анализирует, фильтрует каждое мое слово.

– Да, – хихикаю тихо я.

– Ну что, кто из нас начнёт первым?

Я смотрю на него недоумевающим взглядом.

– Что начнёт?

– Кушать пиццу и рассказывать истории о своей новой жизни?

Я удивляюсь. Он почти всё знает обо мне. Что ещё он хочет узнать?

– Может быть, ты? – мягко настаиваю я.

– Давай-ка ты. Ты же испытываешь аппетит.

Он ловит меня на мысли. Каким же дотошным он стал. Ранее был гораздо проще.

Джексон отдает мне налитый бокал вина, и мы медленно стукаемся, обжигая друг друга безумными взглядами и без слов делаем небольшие глотки. Он внимательно смотрит на меня поверх кромки бокала.

Я тянусь за кусочком пиццы, запах от которой невообразимо божественный. Впервые я ем пиццу, запивая её, весьма эстетично, вином, от которого у меня уже покруживается голова.

– Что я могу рассказать о себе? – проговариваю я вслух, сама того не осознавая. А ведь я и не соглашалась на то, что начну первой. – Первый год в Мадриде был самым трудным. Я не только осваивала азы модельной сферы, но и поддерживала маму, чтобы та пришла в себя после того, что произошло со всеми нами. Мне было тяжело видеть ее опустошенной, безнадежно рыдающей круглыми сутками… Каждый день она говорила себе слова о том, что ее жизнь разорвалась, и она не находит больше в ней смысла… – со вздохом, рассказываю я.