Ужасная госпожа

— У меня будет свой конь? — Иса вскочила на ноги и свысока посмотрела на брата, катавшегося исключительно на пони.

— И конюх, — ласково улыбнувшись, добавил отец.

— Я хочу посмотреть! — выбегая из библиотеки, воскликнула Иса.

— Ты что здесь делаешь? — размазывая воду по широкой груди, распрямился Витор.

— Пришла забрать грязную одежду. Я еще и прачка. Хочешь, помогу помыться? — из-за конюшни осторожно вышла служанка, держа в руках глиняную пиалу.

— Уходи, я сам, — отвернулся Витор. — Скажи, где оставить одежду, я сам принесу. А сейчас оставь меня, — по-прежнему не поворачиваясь, попросил он и почувствовал, как по спине льется вода и касание шершавых пальцев. — Что ты… — возмущенно повернулся и отшатнулся Витор.

— Да ладно. Не съем я тебя, — девчонка, выплеснула ему на грудь остатки воды и потерла спутанными волокнами растения. — Посмотри, каким чистым ты стал.

Она провела смуглой рукой по более светлой, не смотря на загар, груди, очерчивая рельеф мышц.

— Ты белый. Как стал рабом? Кстати, меня зовут Дипали, — представилась она, ловко орудуя плошкой и мочалкой.

— Витор, — автоматически ответил он. С каждым колючим прикосновением, кожа разгоралась, а дышать становилось легче. Вот только присутствие Дипали, мешало снять уже полностью промокшие шаровары и вымыться полностью. — Попал в плен к мусульманам. Потом наши корабли разбили пиратов, но я так и остался рабом. Коня и меня отправили в качестве подарка, видимо, твоей хозяйке.

— А как ты попал в плен к мусульманам? Это они оставили тебе шрам? — тараторя, Дипали успела вымыть Витору грудь, живот и теперь терзала спину и руки. — А ты приятно пахнешь, когда чистый, — Витор вздрогнул, почувствовав на коже теплое дыхание.

— Мне надо было исчезнуть из города и я нанялся юнгой на первый попавшийся, уходящий в плаванье корабль. А потом на нас напали пираты. Захватили груз и взяли в плен всех выживших. А шрам, — он потер красную глянцевую полосу, — оставили мои соотечественники при освобождении.

— Давай, раздевайся. Нечего стесняться, — худые руки уже потянулись к широкому поясу, а взгляд жадно ощупывал сильные ноги, облепленные насквозь промокшей тканью.

— Не надо, — Витор отвел цепкие пальцы и тут же почувствовал спиной прикосновение упругой девичьей груди.

— И где же этот конюх?! — раздался из конюшни мелодичный голос с капризными интонациями. — Я хочу рассмотреть свой подарок!

— Госпожа, — испуганно прошептала Дипали и побледнела. — Иди скорее. Не зли ее, — не успел Витор опомниться, как служанка обтерла ему лицо свободным концом сари и подтолкнула к конюшне.

После улицы внутри показалось еще более сумрачно, и Витор с трудом рассмотрел стоящую около жеребца небольшую компанию — высокого статного мужчину с длинными ухоженными волосами, в черноте которых поблескивали серебристые нити, рядом с ним невысокого щуплого паренька, девушку в пышном платье и прямую, как палка, женщину, одетую более скромно.

— Куда же он запропастился? — музыкальные переливы взлетели к крыше. — Почему мне портят настроение в день рождения?!

— Сеньорита, сеньоры, — неслышно подошел и поклонился Витор.

Следом вышли и остальные, а Витор принялся отвязывать коня.

Жеребец нервно переступал копытами, мотал головой и фыркал, пока Витор выводил его под последние лучи закатного солнца.

Увидев бархатные туфли сеньоров и подолы платьев женщин, он остановился, не решаясь поднять глаза.

— Папочка! Именно про этого коня я тебе рассказывала, — услышал он переливающийся звонкими колокольчиками голос. — Я так счастлива, что он мой.

Витор увидел взметнувшийся край юбки и блеск туфельки. За этим последовал звук поцелуя.

— А раб тоже принадлежит мне? — шурша дорогой тканью, владелица юбки приблизилась, и Витора окутал тот же сладковатый запах, что до сих пор источал кружевной платок. — Подними глаза, я хочу видеть твое лицо, — отдал приказ капризный голос.

Витор медленно поднимал голову. Сначала он увидел пышные складки, потом узкую талию, затянутую в жесткий корсет, выступающую из корсажа и прикрытую кружевом молочно-белую упругую грудь. Кровавый рубин, переливающийся на длинной грациозной шее, мягкую линию подбородка, совершенные очертания которого подчеркивали несколько спускающихся вдоль шеи волнистых прядей. Сочные, словно вишни губы и лукавые блестящие глаза, рассматривающие его с таким же выражением, как на рынке прицениваются к жеребцам.

— Мне нравятся оба, — заявила девушка, обойдя лошадь и конюха. — Тебя как зовут?

— Витор, моя госпожа, — ответил он, так же дерзко осматривая хозяйку.

— Витор, — повторила она. — Мне нравится. Меня будешь называть госпожа Исабель Линьярес де Сильва. Ты отвечаешь за коня. И никого к нему не подпускай, — Иса метнула на брата предостерегающий взгляд. Если с моим конем что-нибудь случится, шкуру спущу с тебя, — воспользовавшись тем, что отец отвернулся посмотреть, как украсили сад, шепнула она, приподнявшись на цыпочки.

— Сеньорита Исабель! — возмущенно воскликнула Дуда, глядя на столь вольное поведение подопечной.

— Что такое? — повернулся граф де Сильва.

— Эдуарда напоминает, что пора вернуться в дом, скоро появятся гости, — ответила Иса и предостерегающе посмотрела на Дуду сквозь ресницы. Нянька сегодня порядком ее разозлила и Иса не собиралась спускать подобную дерзость, лишь бы Пурнима выполнила поручение. — Я сейчас загляну на кухню, проверю все ли в порядке и приду, — юная графиня присела перед отцом в поклоне, но прежде чем уйти, повернулась к рабу — Отведи жеребца в конюшню, позже тебе принесут праздничный ужин. Ешь за здоровье невесты герцога.

Сопровождаемое няней именитое семейство вернулось к дому. Нырнув на кухню, Иса мельком осмотрела приготовления и нашла взглядом Пурниму. Служанка устроилась на полу за очагом и сосредоточенно жевала, подбирая тушеные овощи кусочками пресной лепешки.

— Ты принесла, что я просила?

От повелительных интонаций Пурнима вздрогнула и подавилась. Мучительно кашляя, она цеплялась за каменное основание стола и пыталась встать. Иса брезгливо попятилась.

— Давай быстрее, что ты капаешься! Меня уже ждут, — нетерпеливо переступала она шелковыми туфлями.

Пурнима откашлялась, с трудом восстановила дыхание и протянула госпоже склянку с беловатой жидкостью.

— Сколько надо?

— Пару капель, — прохрипела Пурнима, не решаясь спросить у госпожи зачем ей понадобилось снадобье.

— Хорошо. Приготовь мне вашу одежду и молчи, — велела Иса.

Юная графиня отхлебнула из кувшина приготовленную для слуг сому и, взмахнув юбками, покинула кухню.

Брат, как всегда, развалился на кушетке и лениво обмахивался платком, Дуда сидела в тени портьер и не сводила глаз с подопечных.

Вот с ее-то помощью Иса и рассчитывала разбавить скуку светского приема.

Первые приглашенные переступили порог особняка де Сильва, и парадную гостиную заполнили шорох подошв, голоса и, конечно же, музыка.

Молодая хозяйка блистала — с улыбкой, от которой сводило скулы, она приветствовала гостей, принимала подарки и предлагала угощения. Скромно потупившись, разговаривала с дамами, наивно трепетала ресницами перед пожилыми сеньорами и стреляла глазками в юношей, приоткрывая прячущуюся под кружевной накидкой соблазнительную грудь. Но едва кто-то позволял себе дерзость, как тут же больно получал по пальцам веером.

Исабель зорко следила за всем, что происходит на ее празднике и вовремя заметила направляющегося к няньке слугу.

— Для кого ты это несешь? — кивнула она на кубок, в мгновение ока оказавшись рядом.

— Сеньорита Дуда попросила, — послушно ответил слуга в нарядных одеждах.

— Подожди. Она жаловалась на боли в животе. Я принесла ей лекарство, — Иса пошарила в привязанной к поясу сумочке и выудила маленький пузырек.

Откупорив, вылила в содержимое кубка несколько капель и отошла, наблюдая, что произойдет дальше.

Долго ждать не пришлось — сначала нянька начала клевать носом, а потом с громким стуком, обратившем на себя внимание всех гостей, упала с софы.