Пограничник

А что касается ваших страшилок — мы знаем, как встречать незваных гостей, не верите — спросите у вашего наймита Хуго Смелого. Кто к нам с мечом придёт — тот от меча и погибнет, с недавних пор это девиз нашего графства.

Шум. Перешёптывания. Про то, как мы всю дорогу угощали наёмников стрелами, днём, ночью, вечером, утром, когда они ели и когда на яму ходили — горожане знают. Пленные сказали, связь с наёмниками была, и не только когда начался туман.

— Нам нужно подумать! — выдавил из себя сумрачный бургомистр. — Дай время до завтра.

— До завтра до рассвета, — не стал ерепениться я. — Если ответа не будет — считаю себя в продолжении состояния войны.

Когда сеньоры горожане, яростно споря и обсуждая, удалились, я подозвал к себе ждущих окончания переговоров в уголке плотников и управляющего.

— Сеньор Альварес, уважаемые, всё в силе. Стройматериалы должны быть подвезены сегодня, а завтра с рассветом вы должны начать собирать виселицы. Чтобы в полдень они были готовы. Справитесь?

— А вот так происходит распил глыб, — продолжал Дионисий экскурсию по промплощадке. На оной уже неплохо обученные крестьяне (условные крестьяне) под командованием явно опытных нездешних мастеров кромсали каменную глыбу-дурынду. Дурында весила, наверное, с тонну, хотя была небольшой. Полметра на метр и на полтора. Зачем только сюда тащили, это ж целая проблема — краны нужны, лошади, или там катки — как они её транспортируют? Материал я узнал — известняк. Белый камень. Но с тяжёлым серым отливом. Рабочие сверлили ручной дрелью ряд отверстий с частотой примерно сантиметр-два, после чего туда вставляли деревянные колышки, увеличивающиеся кверху, и аккуратно постукивали, стараясь углубить их равномерно по всему ряду, чтобы камень откололся как можно более правильной плитой. В другом месте плиту поменьше какой-то опытный чел с плечами в два меня в обхвате фигачил топором на длинной ручке, умело откусывая через два-три удара на следующий небольшие, но зато профессионально ровные плоские куски — хоть сейчас на дорогу укладывай без полировки. Тут опыт нужен колоссальный.

— Пока процесс идёт так себе, — продолжал управляющий виа, — ваши рабочие неумехи часто портят заготовки, а гильдейские переехали сюда ещё не все, чтобы везде успевать следить. Но если сравнить с тем, что я видел на каменоломнях… Успех налицо.

Мы бродили по площадке для подготовки камня на базе строительства у посёлка. Сзади нас возвышались в прямом смысле слова горы битой гальки и щебня — постоянно возят и возят с Холмов, сортируют, для засыпки в траншею. Со стороны тына посёлка (уже и тын поставили) пыхтели кузницы, подготавливающие для каменотёсов инструмент. Везде снуют люди: рабочие с инструментом и без, женщины с едой, дети с мехами с водой и вином для рабочих. Толкаются тележки с той или иной каменюкой. Суета, суета и ещё раз суета. В общем, нормальная промзона.

Почему мы здесь? А почему бы и нет, раз на боевые действия мораторий? День перевалил за середину, раненые обихожены, воины отдыхают (наконец-таки), и остаток свободного времени после переговоров я решил потратить на ещё одну экскурсию. Когда ещё тут побываю, и главное, когда я побываю тут мирно?

Знаете, а это интересно — обработка камня. До этого при слове «каменоломня» мысленно представлял нечто из игры «Стронгхолд» — сидят мастера в рядок и зубилами отфигачивают от камня лишнее, производя на свет стандартные блоки-кирпичи. Оказывается, нет, не всё так просто. И камень получается сильно разный по качеству даже с одного месторождения с разных глыб, и придать ему одинаковый размер ещё тот квест. А ведь его потом укладывать! А там своё мастерство нужно — собрать мозаикой из разных каменюк ровный узор, и чтобы мог столетия выдерживать лошадь с телегой, едущие по верху.

— Как научим здесь народ, отправим в каменоломни, — Дионисий кивнул абстрактно вдаль в сторону гор. — Но пока мастеров мало, пусть учатся здесь, в посёлке, под присмотром. И это, граф, ты уж извини, но я отдал приказ строить такие же мощёные дороги до самых каменоломен, только в один слой и глубиной всего в полшага. Долго такая дорога не простоит, но на время строительства виа графства хватит.

— Сеньоры, как вам? — обернулся я к внимательно изучающим процесс Рохасу, Ворону и Мериде.

— Познавательно, Рикардо, — пробасил Сигурд. — Весьма. Но такое производство деньжищ немереных стоит, да?

— Даже больше, чем немереных, — грустно усмехнулся я. — Не все короли потянут.

— Как же тогда вы собираетесь достраивать виа, если это так дорого? — не мог не спросить Альварес. — Не поймите неправильно, я не лезу в чужие дела. Но я — управляющий проекта, и должен знать планы на будущее. От этого зависит, какие решения принимать сейчас. Если что — скажите честно, как есть, я всё пойму и сделаю потери минимальными.

— Я дострою дорогу, сеньор Альварес, — уверенно произнёс я. — Это проект не одного дня, а бедным, как церковная мышь, буду не долго. В ближайшее время планирую развернуть ряд производств, которые помогут заработать денег на виа. А ещё возьму в долг, но не под залог земель, а под залог прибылей в бизнесе, в частности у меня есть технология производства лекарства, которой больше нет ни у кого. Пусть этот год сеньоры распробуют его, поверят в эффективность, и на следующий год выпущу облигации, залогом которых будет «ведьмин порошок».

— Облига… — недоумённо потянул сеньор.

— Это такие деловые расписки, — пояснил я. — Где прописан срок погашения, и если они не погашены живыми деньгами — источники, откуда будут направлены деньги на принудительное погашение. Это сложно, у меня есть год на это. И не забывайте о моих компаньонах. За Никодимом стоит вся Аквилея, сомневаюсь, что он будет вкладывать свои или лишь только свои. У него нет столько. Лукреции — одна из богатейших семей ойкумены. Валенсия также бург небедный.

— Сеньор Томбо? — сощурились глазки управляющего.

— Решим. В любом случае уже вложенные им средства навсегда останутся в уставном капитале его долей. Плюс можем взять новых акционеров — но, правда, за бОльшие деньги с меньшей долей в прибыли. И тут без обид — первая ладья ушла, а самые жирные прибыли всегда только первым, кто рискует больше всего.

— Это-то понятно. — Альварес повеселел. — Сеньор, вы меня успокоили. И это… Мне шлют письма разные люди. Как раз насчёт предложения войти в акционеры. Пробивают почву, так сказать.

— Без своих компаньонов даже не собираюсь этот вопрос обсуждать! — в тридцать два зуба улыбнулся я. — Хотя их имена, для анализа, можете назвать.

— Да, получается, что эта известь плохого качества, — жаловался меж тем управляющий, а мы смотрели, как укладывают верхний слой, действительно, выкладывая его, словно мозаику, на слой белого бетонного «теста», в свою очередь укладываемого на невысокий слой мелкого щебня, обильно политого известковым раствором. — Потому на виа я пустить такой раствор не могу, но на временную дорогу — самое то. Ибо нельзя без дороги на каменоломни, осенью по грязи мы ничего не сможем уложить.

— Одобряю, Дионисий. Всё правильно делаете, — похвалил я, ибо вся эта экскурсия по сути его отчёт о проделанной за пару недель моего отсутствия работы, дескать, «чив ли я?» Достоин своей должности? Так и хотелось сказать: «Чив, чив». — А расскажи-ка эту байду про известь? Прокопий был слишком занят, и говорил больше не об извести, а о сене, овсе и лошадях, и о кирпиче для выкладки новых известковых печей. А я сам процесс, что там, и как её добывают, никогда не видел.

Сеньоры бароны также с интересом слушали, особенно Ворон. Хотя нет, и у Мериды глазки бегали. Думаю, если у них во владениях есть известняк, сто процентов они у себя такое производство зимой поставят. Видя благодарных слушателей, Дионисий начал экскурс в местные технологии.

Вона как, получается. Известняк, основа всего современного строительства — банальный известняк. Он у нас не просто широко распространён; судя по знаниям Ромой геологии, и ареала его нахождения в памяти Ричи, похоже, на нём стоит и Пуэбло, и все окрестные земли. И местные горы с лаконичным названием Холмы — тоже состоят из него. Проблема в том, что он везде разного качества, а для строительства подходят только очень чистые сорта. Но в некоторых местах на поверхность выходит достаточно «кошерный», «белый-пребелый» известняк, и в этих местах ставят каменоломни. Поменьше, чем у нас здесь, и задача рабочих там — просто ломать белоснежные каменюки, делая из них мелкую щебёнку. Оную щебёнку загружают в специальную высокую печь из кирпича особой (жаропрочной?) глины, где долго-долго греют. До двух дней. Дров надо — немерено. На выходе получается белый порошок, который нельзя трогать руками — жжётся. Та самая негашёная известь, что у нас продаётся на строительных рынках.