Страница 54 из 63
Двадцать вторая беседа 28 июля
об амнезии
Аркадий: Воспоминание – это очень важное понятие. Если вы знаете литературу, то вы, наверное, помните, что Кришнамурти утверждал, что память больше всего мешает нам достичь просветления. Мы всё время что-то помним, вспоминаем, а то, что мы вспоминаем – под это мы подстраиваем наш опыт. Что значит – вспоминать? Вспоминать – это значит воскрешать какие-то структуры и какие-то понятия. Вот я вспомнил эпизод из моего детства, я вспомнил моего друга, я вспомнил Зарасай, я вспомнил Москву, т.е. определённые картинки или определённые мысли. Или определённые чувства. Так или иначе, мы каждый раз воскрешаем, откуда-то вытаскиваем картинки, мысли, чувства, структуры, понятия, ощущения. Кришнамурти считал, что мы блокируем ими своё пребывание в мире, своё "здесь и сейчас". Приводишь человека в лес, а он начинает читать стихи Северянина. Это случай Антона. Потому что для него намного важнее то, что он когда-то пережил, а не то, что он сейчас переживает. Он уходит из настоящего в прошлое. Он уходит от непосредственного невербального переживания в то, что уже когда-то переживал. Он живёт всплеском старого переживания. И практически вся история человечества и вся история культуры представляет собой вот такую картину, когда еврей, христианин, мусульманин, когда они получают определённое впечатление, они берут свои священные книги, – то же самое делают индусы и, особенно, китайцы, – они берут то, что они выучили когда-то, то, что они поняли, они пережили, то, что пережили их отцы, деды и прадеды, и вносят в непосредственную реальность то, что было когда-то, и наслаивают на этот момент структурированное, формализованное знание прошлого. Это – память. Кришнамурти призывал отказаться от памяти. Он считал память главным препятствием к переживанию жизни, переживанию глубины жизни.
Виктория: Это точка зрения Кришнамурти или твоя?
Аркадий: Моя, Кришнамурти – какая разница? Я представил одну позицию. А другую позицию я хочу представить сейчас. В частности, это точка зрения Петра Демьяновича Успенского. Это классическая точка зрения, согласно которой люди, рождаясь в этот мир, как бы уходят, переходят сюда из мира более высоких измерений – большего знания, большей мудрости. И мы сначала слепнем, глохнем, потом медленно, постепенно после шока рождения начинаем вспоминать. И вспоминаем мы то, что было до рождения, вспоминаем наш реальный опыт. У нас был опыт, было знание, когда мы были вне платоновской пещеры. Сейчас мы в тёмной пещере. И окружающие нас предметы, люди напоминают нам о том знании, которое у нас было. Мир как напоминание, мир как подсказка того высшего знания, которое мы все в себе чувствуем. Мы несём в себе какое-то смутное понятие о вершине горы Аналог, о том чистом свете, о том мире идей, который мы покинули. У одних людей этой памяти больше, у других меньше. Одни абсолютно ничего не помнят, они живут как бараны, видят перед собой траву и жрут её. Видят перед собой какое-то дело – и делают. А другие люди живут в этом twilight, в этих переливах полуснов-полуреальности. И постоянно соприкасаются с потерянным раем, потерянным миром, в котором они пребывали то ли до рождения, то ли (поскольку это мир в них постоянно присутствует) в них как бы всколыхивается их глубокая сущность и отсветы её падают на те переживания, через которые они проходят. Вы видите, тоже очень убедительная точка зрения. Я встречаю Роситу, я встречаю Веру, – я их где-то видел… Где? Когда? Я мучительно вглядываюсь в эти лица, они меня тревожат, мучают, что-то во мне звучит, что-то хочет пробиться туда, где я был с ними очень близок в каких-то других измерениях, в другой жизни. И у нас появляется ощущение, что мы когда-то сидели здесь в Зарасае; такой же был ветерок, так же было спокойно, но всё это забыто. То переживание было очень сильным, но потом оно всё покрылось водорослями, коростой, всё оно заросло. И сейчас мы с вами пробуем всё это вспомнить. Смотрим друг на друга и узнаём, и не узнаём.
В каждом из нас скрыты безграничные пласты опыта. Этот опыт от нас отделён. Представьте себе разрез земли, шахту: вот здесь мы выкопали шахту, и мы идём. Один слой – кварца, другой слой – глины, третий – гранита, четвёртый слой ещё чего-то, потом идёт вода, потом снова глина, снова вода. Вот так же и человек – мы находимся на поверхности, и мы с трудом проникаем в глубину себя, где есть всё вплоть до самого глубокого слоя, который мы называем Нирваной, изначальным светом. Откуда мы знаем, что там изначальный свет, что там Бог, что там Нирвана? Мы с вами этого не знаем, но те, кто там побывал, нам об этом говорят. Мы можем им верить, можем им не верить. Поэтому есть верующие 1 и есть неверующие. Всё очень просто. Неверующие говорят: всё это сказка. Верующие говорят: не может быть, чтобы такие удивительные свидетели врали, тем более что они, эти свидетели того опыта, глубинного опыта, создали целую цивилизацию. То, что сделал Мухаммед, привело к созданию потрясающей мусульманской цивилизации. То, что сделал Эйнштейн, или Ньютон, или Лобачевский, не привело к созданию никакой цивилизации, а включилось и вплелось в то, что сделал Моисей, сделал Будда и Мухаммед. Цивилизация – это контекст, в котором мы живём, это те основополагающие структуры, на которые накладываются и в которые вплетаются уже второстепенные элементы. Бах не создал цивилизацию, он создал христианскую протестантскую музыку. А Платон создал теорию воспоминания, анамнезиса. Вы знаете, что у греков была муза Мнемозина, это муза истории, муза памяти. И от этого слова произошли два других слова, одним из них пользовался Платон, – анамнезис, воспоминание. Вот то самое воспоминание о прошлой жизни, о том глубинном знании, глубинном опыте, которого мы лишены и который мы мучительно пробуем восстановить. Люди прикованы к стене платоновской пещеры, прикованы так, что не могут повернуть головы. У них и руки, и ноги, и голова скованы цепями, и они могут только видеть стену, которая перед ними. А за их спиной – и огонь очага, и свет, идущий из входа в пещеру, и проходящие мимо пепельницы, стулья, деревья, объекты и люди бросают тень на стену. А прикованное к стене человечество занимается скрупулезными исследованиями: изучает эти тени – в какой последовательности проходят друг за другом звёзды, в какой последовательности наступают события нашей жизни – завтрак, обед и ужин, – и, выяснив, что они идут в таком-то порядке, строит на этом научные теории. Точно так же строятся все другие теории. Философ, согласно Платону, это человек, который невероятным усилием вывернул себе шею и может смотреть назад и видеть настоящие вещи, а не их тени. А просветлённый – это человек, который сумел хитростью, или ловкостью, или обманом, или силой разорвать цепи и выйти из пещеры на свежий воздух и увидеть реальные объекты и реальные события. Здесь дуализм: мир теней и мир реальных объектов. Реальность и иллюзорный мир – как в индуизме, как в Веданте. Воспоминание, о котором говорит Платон, – это воспоминание реального мира, которое он называл миром идей. Память, которая связывает мир иллюзий и мир вещей, он называет вертикальной памятью, предполагая, что есть еще горизонтальная память. Вспоминать то, что я видел вчера или в детстве, – это память механическая, горизонтальная. Она отличается от вертикальной памяти тем, что вертикальная память качественная, а горизонтальная – количественная. Кто из нас может запомнить сколько цифр или сколько имён? Я раньше плохо запоминал имена. Теперь я это делаю лучше. Ну вот, и дальше мне хочется спросить: а память, о которой говорит Кришнамурти, – горизонтальная или вертикальная? Есть ли у него вертикальная память? У Кришнамурти память забивает все наши поры и не даёт пережить настоящее. У Платона память даёт человеку настоящую глубину, и смысл, и оправдание. И вводит его в высшую систему измерений. Я недаром столкнул эти две точки зрения, потому что мы часто берём какие-то идеи, какие-то смыслы и ставим их рядом. И происходит работа внутри нас. Мы начинаем видеть, как ограничены слова, которыми мы пользуемся, и как важно развивать гибкость своего понимания, и впускать в своё понимание неопределённость, и развивать в себе энергию поиска, пытливость и недовольство собой. Как важно разрушать своё знание каждый день, каждую минуту и идти дальше. В той или иной степени. Но перед тем как пойти дальше, попробуем найти опорные моменты и решить, кто прав – Платон, который развивает идею анамнезиса, или Никомедес Суарес Арауз, Чанышев и Кришнамурти, которые развивают идею амнезии? Я упомянул двух людей, имена которых вы еще не знаете, но, надеюсь, со временем узнаете. Суарес Арауз – я нашёл его материал, который называется "Манифест амнезии" в авангардистском американском журнале под названием Exquisite corps (Превосходный труп). Давайте поговорим немножко об амнезии. Что это такое и почему к Успенскому и Платону, с одной стороны, и Кришнамурти, с другой стороны, мы добавляем идею амнезии, или беспамятство. Чанышев и Суарес Арауз утверждают, что самое высокое и прекрасное, что есть в этом мире, – это амнезия. Амнезия есть путь на вершину горы Аналог.