Страница 12 из 16
Бубльгума посадили в обувную коробку, лечили молоком, водой и травами, кормили пауками, червями и хлебом до золочения всей противоположной горы, почти до темноты, до писка из Агатиного телефона, который постучал ей в голову и приказал идти домой. Ее будильник звонил минут за двадцать до прихода родителя, чтобы она успела сунуть «Гарри Поттера» в ряд других «Гарри Поттеров», помыть посуду, потереть какую-нибудь глянцевую внутренность дома и причесаться. Агата прибежала домой и успела только смыть с себя приключения. Она обрадовалась, что пришел папа, а не мама: папа не ковырял холодильник, чтобы проверить, поела ли Агата.
На следующее утро птенчик умер. Настя и Коля рассказали Агате, которая то выпускала, то всасывала обратно нижнюю губу, что им даже помогала мама. А потом, когда Бубльгум высоко вытянул лапы и перестал моргать, мама поводила мышкой, почитала в интернете и сказала, что настолько новенькие птички почти всегда умирают у людей дома. В этот раз никто не рыдал, слез было чуть-чуть. Агата отыскала в придомовом лугу консервную банку, а Коля и Настя положили внутрь птичку, перевязали банку веревкой и подсунули под нее штук десять маленьких букетиков. На утес шли так же молча, но коленастя уже не разбрасывали листья, а Агата шагала равномерно. Консервную банку закопали почти на самом краю, чтобы Бубльгум мог смотреть на лес.
После похорон, прямо на кладбище, Агата, Настя и Коля провели совещание. Решили, что лечить животных, а также помогать им стать сильнее у них не получается, поэтому надо с этим закончить. Снова то лежали, то сидели, то говорили, то молчали, в основном смотрели в топазовое небо. Животные умирают каждый день, сказала Настя. Хорошо, если в лесу, здесь им спокойно, сказал Коля. А если в городе, куда их потом, спросила Агата. На помойку, сказали коленастя хором. В Агатину голову стали острыми осколками вползать городские помойки, раскуроченные и страшные, застеленные трупами. Мокрый котенок с открытым ртом. Клубок из собаки. Несколько рваных крыс. Из Агаты стали вырываться звуки, звуки нарастали, всхлипывали, а лицо совсем намокло. Коля и Настя навалились на Агату и стали гладить ей спину, голову и плечи. Когда Агатины рыдания прекратились, она объявила, что будет приносить трупы городских животных на утес и хоронить их тут. Вы со мной, спросила Агата, размазав прозрачные сопли по ладони. Коленастя встали и запрыгали, закричали, что это суперская идея, что как же они сами не додумались, что это то, в чем они точно не налажают. Потом все снова улеглись и теперь все время не замолкали, совещались, продумывали. Решили называться Похоронным Отрядом Бездомных Животных. Перед самым золочением противоположной горы Агата, Коля и Настя встали, чтобы еще раз взглянуть на драконову спину. Интересно, а на Кавказском хребте может быть настоящее Средиземье, спросил Коля. Я думаю, там оно и находится, сказала Агата.
Мертвые животные сами по себе не попадались, и Агата, Коля и Настя стали искать их на улице Змейской. К третьему дню они нашли первый труп. Это был блин из ежа, раскатанный по асфальту, где ездили машины. Но пока Агата, Коля и Настя добежали до Старой кастрюли, отыскали в придомовом лугу лопату, вытянули из кухонных куч пакеты и вернулись обратно, ежовый блин уже куда-то делся. Члены Похоронного Отряда решили, что такого допускать больше нельзя и запихивать животных в какой попало мусор тоже нельзя. Вечером в Агатин глянцевый дом пришла мама, и Агата сказала, что к продуктам надо добавить мусорные пакеты, потому что у коленастиной мамы они закончились. «Блин, они же не нищие, совсем уже, – ответила мама. – Ладно, возьми в кладовке наши». Агата задергалась, даже подпрыгнула, и спросила, а вдруг есть еще и резиновые перчатки, это уже им с коленастей надо для огорода. «Бери, раз для огорода, – сказала мама. – Только внеси все это в список покупок, пожалуйста, и положи на тумбочку для Лиды».
На следующий день Агата, Коля и Настя положили все нужное в школьный рюкзак и впервые сошли все вместе с улицы Змейской. Сначала уходили ненадолго, границы поисковой операции расширяли медленно, чтобы не заблудиться и не попасться родительским знакомым. В первый же день нашли дохлую мышь, раздутую, а чтобы больше не вдыхать сладко-трупное, не стали ее вкладывать в гроб и закопали прямо в пакете. Потом отыскался голубь, целый, сухой, ему подобрали гроб из трехлитровой банки. Третий день был очень грустным, потому что Агата, Коля и Настя набрели на заброшку и нашли там двух мертвых котят, малюсеньких. Настя все-таки поплакала, так что всеми траурными приготовлениями занимались Агата и Коля. Котят похоронили вместе в обувной коробке, цветы положили и внутрь, и сверху гроба, а для украшения могильного холма Агата украла соседскую розу, продырявив шипом палец.
Поиск мертвых животных и похороны выедали целые дни, полностью. Одна ходьба по новым улицам, к Старой Кастрюле и на утес занимала несколько часов. Агата так уставала к вечеру, что иногда даже не читала «Гарри Поттера», хотя там происходил Святочный бал. А во время вечерних бесед с родителем, которые проводились с ней виновато и потому в обязательном порядке, напрягала все глазные мышцы, чтобы веки не слиплись. В один позднеиюльский день члены Похоронного Отряда провели совещание и решили, что будут работать в графике один-три. Коленастя объяснили, что так когда-то работал их папа и что это, кажется, значит, что три дня они будут искать и хоронить животных, а один день ко всему этому готовиться. В первый непоисковый день Коля сразу же принялся чертить кресты, потому что они до сих пор ни один не воткнули, хотя обещали это еще Гермионе. Коля выдумывал способ делать кресты быстро и красиво и к концу дня почти выдумал. Настя села сочинять отпевания: она иногда писала стихи, а еще слышала, что отпевания на похоронах необходимы. Агата шелестела в придомовом лугу, трава которого уже закрывала ее всю, даже прямо стоящую, и искала что-нибудь для гробов и крестов. Вечером Агата утвердила почти готовые Колины чертежи и размазала слезу от некоторых Настиных отпеваний. Одно из них пригодилось уже назавтра. Его, как положено, пели – все втроем и наизусть.
К середине августа Агата, Коля и Настя похоронили еще восемь голубей, двух ворон, одну сойку, семь мышей, трех крыс, одного ежа, одного котенка, трех взрослых кошек и одну взрослую собаку. Иногда поисковая операция приносила по два-три трупа, и это радовало Агату, Колю и Настю. К середине августа Коля сделал сорок один крест из дощечек, палок, веревок, иногда гвоздей. Настя написала чуть больше двадцати отпеваний (поэтому иногда приходилось их повторять). Агата нашла сама все гробы и всегда участвовала в их украшении. Самым любимым был предзолоченный час на утесе, когда можно было лежать, смеяться, есть ягоды, болтать про все на свете, мечтать, как вместе поедем на хребет, отыщем Средиземье, а когда вырастем, сделаем корабль и уплывем в Москву или Лондон и будем там жить. Два раза предзолоченные часы портились, когда вдруг прибегал сильный, выдергивающий кресты ветер и приходилось сползать с утеса раньше времени. В такие разы из-за противоположной горы, над левым холмом, начинало размазываться рыже-красное облако. Коленастя сказали, что это от завода, который испортил их маму.
В августе у Агаты случился вечер с мамой и папой сразу. Они решили поговорить о скорой школе и о том, что стоит вернуться в художку, которую Агата бросила еще в мае. «Осталось три недели, с ума сойти, – сказала мама. – Мы ведь даже не составили список к школе». Агата ненавидела тяжелые мольберты, кнопки для листов, об которые все время колола пальцы, неразминаемый пластилин для художников и гуашевую вонь, так что попросила родителей не возвращать ее в художку. «И чем же ты будешь заниматься после школы? Может, отдадим тебя в музыкалку?» – спросил папа. Агата ответила, что они с коленастей придумают, чем заняться, дел на самом деле много. «Эти дети хороши для игр», – папин голос похолодел. «Тебе нужно иметь более приличный круг общения, чтобы стать достойной взрослой», – разрезала глянцевый воздух мама.