Мажор в деревне

— Кормит их Вячеслав Игоревич. А нам платит за работу.

— В любом случае стариками должны заниматься родные. Живут себе припеваючи в городе и бед не знают, — возмущалась Марина. Я не стала пенять, что она у нас тоже не большая любительница станичной жизни. К бабушке наведывалась редко.

Интересно, куда умчался Антон? Надеюсь, он теперь отстанет,  не будет приходить к нам домой. Правильно Маринка сказала, нет смысла устраивать танец с бубнами вокруг моей невинности, она ему все равно не достанется.

— Как тебе Робнер в постели? — совсем неожиданно прозвучал вопрос от сестры. Умеет она вогнать в ступор.

— Марин, давай не будем, — говорить ей правду я не собиралась, пусть думает что хочет, лишь бы отстала.

— Для первого раза я бы выбрала кого-то менее напористого и жесткого, — понимаю, что провоцирует. Смотрит так, будто ждет, что я начну рассказывать, а еще лучше все отрицать. — Не очень-то и хотелось знать, — буркнула сестра, когда поняла, что я и рта не открою.

Матвей спал, когда мы вошли. Маринка попросила не будить его до приезда родителей. Он своими косыми злыми взглядами портит ей не только настроение, но и жизнь. Я не собиралась будить Матвея совсем по другим причинам – брату нужно было отдохнуть. Поспать ему не дали. Разбудил телефонный звонок. Простые граждане могли позволить себе отключить телефон, полицейские – нет. В любой момент им могут позвонить и вызвать на работу. Матвей в сердцах выругался. Слышно было даже через закрытую дверь его спальни. Как правило, дома он старается себя сдерживать, не ругаться. Значит – случилось что-то действительно серьезное. Маринке было все равно, как только она услышала голос брата, скрылась в спальне.

— Что случилось? — спросила, как только он вышел из комнаты.

— Твой Робнер спалил комбайн и избил Антона, — зло выговорил Матвей. У меня ноги подогнулись. В голове резко стал нарастать шум. — Мажор в больнице, а Дагаров написал на него заявление.

Глава 19

Лена

Все стало неважно, когда я услышала, что Вадим в больнице. Пыталась выяснить у Матвея, что случилось с Робнером, но он и сам точно не знал, а звонить уточнять не стал. Брат собирался в отделение. Обещал позвонить оттуда. Знаю, как он позвонит.  Ждать придется несколько часов, я изведусь вся. Можно, конечно, выйти на улицу, поздороваться с соседями, наверняка местные уже в курсе всего. Поеду в больницу – решила я. Понять бы только, в травму или в ожоговое.

— Матвей, Вадим был в поле, он никак не мог спровоцировать драку с Дагаровым, — не совсем уверенно.

Я помню, как полетели на стол тарелки, когда Робнер услышал наш разговор. А что если он дождался где-то Антона и избил его? Не хотелось в это верить. Да и сам Антон сорвался из столовой, когда Маринка просветила его подробностями моей личной жизни.

— Ты что-то знаешь? — бровь брата вопросительно выгнулась.

— Только то, что они сегодня обедали в столовой, — умолчав о некоторых деталях.

— А с каких пор Антон обедает у тебя? — Матвей уже сделал выводы. Правильные, между прочим, выводы.

— Иногда заглядывает. На свидание сегодня приглашал, — смутилась я. Последнее время моя личная жизнь бьет ключом. Столько шума вокруг нее, хоть в подпол прячься.

— А мажор слышал…

— Он уехал в поле с рабочими, — поспешила заступиться.

— Разберусь, — взяв ключи с тумбы, он ушел.

Маринка отсиживалась у себя. Я быстро приняла душ, переоделась, вызвала такси до города. Выйдя во двор, позвонила Вадиму. Нужно выяснить, в какой он больнице. Гудки шли, но он не поднимал трубку. Я уже собиралась сбросить вызов, но тут услышала его голос.

— Воробушек, мне нужно было попасть в больницу, чтобы ты мне позвонила? — насмешливо. И вот что, спрашивается, такой довольный?

— Ты в какой больнице? – строго спросила. Рвануть к нему? Не было сомнений. Сейчас мое место рядом с этим невыносимым мужчиной. Я могу отдалиться от него, когда все хорошо. Если плохо, мое сердце разрывается от боли.

— Приедешь? — хриплые нотки в голосе отозвались вибрацией в солнечном сплетении.

— Адрес и номер палаты назовешь? — Вадим пошел у кого-то выяснять, сам он знал лишь номер палаты.

Я не стала спрашивать по телефону о Дагарове. Плохие новости лучше сообщать в лицо. Почему-то меньше всего волновал комбайн. Наверное, потому что у нас это не первый случай в станице. В сухую жаркую погоду горят не только старые модели, но и совсем новая техника. Именно поэтому уборочные работы часто переносят на ночное время. Легкое замыкание, возгорание проводки, технику не удается спасти, вспыхивает, как коробок спичек. Лишь бы урожай не пострадал…

Я поднималась на четвертый этаж пешком. В больнице лифты всегда заняты. А вот и ожоговое отделение. Голос у Вадима был бодрым, но я не сомневалась – рисуется.

Постучалась, несмотря на то что дверь была приоткрыта.  Палата одноместная. Вот совсем не удивлена. Не представляю Робнера в общей палате. Он бы всех стонущих покрыл матом и приказал молча терпеть боль, потому что свою показывать не любил. Вадим спал сидя, привалившись в спинке кровати. В одних боксерах и бинтах.

Подошла ближе. Его торс намазан толстым слоем мази. Волдырей на груди практически нет, а вот правый бок пострадал. Руки забинтованы, скорее  всего, получил серьезные ожоги. Лицо красное, обгоревшее, блестит от мази. В носу защипало, глаза покрылись пеленой слез. У него синяки еще не успели сойти, а тут новая травма. Станица опасна для Робнера…  а он – для моего сердца. Расплакаться мне Вадим не позволил, резко открыл глаза, а я смутилась и забыла, что хотела плакать.

— Я умер и предстал перед ангелом? — расплылся в улыбке этот невыносимый мужчина. Будто его тут накачали чем-то увеселительным, и боли он совсем не чувствует.

—  Твое видение вызвано сильным галлюциногеном. Воробья от ангела отличить не можешь? — хмыкнула я, пододвигая себе стул.

— Воробушек, — поправил Робнер. — Потому что ты очень смешно злишься, вот даже сейчас.

Наш спор прервало появление молоденькой  медсестры.  Она собралась ставить капельницу Вадиму, но при этом взглядом облизывала его тело. Поймала себя на том, что недобро за ней слежу.

— Не ощущаете дискомфорта? Руке удобно? Вы лежите, я буду заглядывать, — улыбается, будто  видит перед собой суперзвезду.

«Демонстрирует тут медсестрам свое красивое загорелое тело!»

— Ты злишься? — серьезно интересуется Вадим, а я вижу, что глаза смеются.

— Ты расскажешь, что произошло? Как ты получил ожоги? Почему Дагаров обратился в полицию? Он утверждает, что ты его избил, — поспешила перевести тему. Мне совсем не нравилось, что я выдаю себя с головой.

— Расскажу, если останешься сегодня со мной…

********    ********

Вадим

Дядя Слава правильно на меня орал. Глупо было лезть в горящий комбайн. Как только стало ясно, что потушить своими силами мы его не сможем,  я успел отогнать его в сторону от колосящегося поля. Выпрыгивал  из горящей машины, тогда и получил ожоги. Бригадир за голову хватался. Владимир, да и другие мужики переживали. Им скорая не меньше, чем мне, нужна была. Ругали, но в глазах видел уважение.

Меня еще в больницу не привезли, а уже платную палату подготовили. Дядя Слава чувствовал свою вину, переживал. Мои заверения, что я все контролировал, слушать не хотел.

— Без году неделя комбайнер, все он контролировал! — зло мотая головой.

Я только просил деду не звонить, но разве он послушался? Виноватым себя чувствует, забывая о том, что я не пацан, а взрослый мужик.  Влад и Лина тут же позвонили, их забота была приятна. Просил их не прилетать, потому что поводов для паники не было. Я собираюсь долго жить и мусолить им всем глаза. Они заверили, что будут рады. Закончив разговор с родными, я задремал. Каким же приятным было пробуждение…

Да… ее жених времени даром не терял. Пока мы пожар тушили, он запрыгнул в свою машину и исчез со скоростью света с поля боя, как оказалось, несся в полицию, чтобы успеть написать на меня заявление. Его поступок вызвал лишь одно желание – добавить ему синяков, чтобы не зря в медэкспертизу обращался.